Мария «сурово» поджала губы, давая всем присутствующим осознать масштаб бедствия, и недовольным голосом спросила:
— Так когда же, любезный Бёдвар, вы сможете исправить поломку?
— А это, госпожа, как Господь пожелает, — почтительно кланяясь, равнодушно ответил старик. — Ежли все хорошо сложится, то недели через две, может быть, и починим.
Старика Мария отпустила, на глазах у всех снабдив золотыми монетами на дрова, и приказала экономке:
— Собери всех слуг в трапезной. Я не понимаю, зачем лорд Нордвиг нанял такую бестолковую служанку, — обратилась Мария к присутствующим, — которая даже не смогла выяснить все сама.
Лорена побагровела, но публично огрызаться не осмелилась.
В большой комнате, еле-еле сохранившей жалкие остатки тепла, действительно было очень прохладно. Конечно, здесь отсутствовал сильный уличный ветер, да и настоящих морозов еще не было, но температура, по ощущениям Марии, была градусов пять-семь, не больше. Спокойно оглядев во своего места зябко ежащихся людей, Мария сообщила им свое решение:
— Я не хочу, чтобы кто-либо из вас застудился здесь до смерти. Поэтому вы все сейчас идете, собираете вещи и расходитесь по домам родителей и прочих родственников. Каждый из вас должен сообщить перед уходом экономке, где его можно будет найти, когда тепло снова дадут в дом. И ты, Лорена, выдашь каждому пропитание на две недели. А еще, любезная, аккуратно запиши все сведения: кого и где нужно будет искать. Дальше действуй на свое усмотрение: можешь остаться в доме, а можешь на пару недель вернуться к родне.
Среди слуг поднялся гул и шепотки, люди обсуждали: кто и куда отправится.
К обеду все устаканилось: слуги, нагруженные мешками и корзинами с продуктами, разбредались в «отпуск». Во дворце осталась буквально горстка людей. Два конюха и скотник, так как за животными все равно требовалось смотреть. Шесть человек охраны, которым Мария разрешила занять одну из теплых комнат на своей половине. И тетка Берготта с помощницей. Экономка же отбыла на собственной коляске, заваленной всевозможным добром. Ключи от кладовых она временно передала тетке Берготте, которая торжественно повесила огромную связку на пояс и пообещала:
— Вы, госпожа, не беспокойтесь. Лично я сама за всем догляжу.
Перебираться на половину королевы Берготта не пожелала:
— Хоть так, хоть этак, ваше величество, а печку в кухне топить придется, и тепла нам с Линдой хватит. Постелим себе поближе к печи тюфячков, авось и не замерзнем.
Как ни странно, отсутствие слуг жизнь Марии не сильно изменило. У Виты появилось больше работы, так как прачка тоже покинула дом. А никому из охраны в голову не приходило, что нательные рубашки они могут постирать и сами. Мария только вздохнула, но рушить местные устои не рискнула.
— Справишься?
— Справлюсь, госпожа, ничего туточки сложного нет. Я при семье, когда жила, и поболее стирать приходилось, — довольно бодро ответила Вита.
С отъездом экономки Мария вздохнула свободно. А от тетки Берготты пакостей она не ждала. Да и повариха пообещала ей быть бдительной и никого чужих на кухню не допускать.
— Вы, госпожа, даже и не извольте беспокоиться. Чай, не бестолковая я какая, понимаю, что к чему, — повариха внимательно смотрела в лицо королевы, слегка нахмурив брови. И Мария поверила: женщина, как и все остальные слуги, действительно понимала, зачем в доме появилась Лорена.
Жизнь в опустевшем доме наладилась довольно быстро. Одну из комнат на теплой половине заняли охранники, во второй ночевали оба конюха и скотник. Дальше шли две пустые комнаты, которые, в общем-то, можно было отдать кому-то из уехавших слуг. Только вот Марии лишние люди были не нужны: кто знает, кого успела подкупить Лорена и от кого можно было ожидать пакостей.
Собственный режим дня королевы практически не изменился. Только психологически ей стало несколько легче. Еще немного тревожило полное отсутствие реакции со стороны лорда Нордвига. Но в целом день Марии проходил так, как будто больше никаких опасностей не существовало.
Планы ее, изложенные на бумаге, приобретали определенную четкость: появились записи о том, как именно стоит организовать сбор чешуи, что пообещать людям взамен, чтобы они действительно собирали нужное сырье, а не сочли этот сбор глупым дамским капризом.
Появилась даже пара рецептов водостойкого клея. Один из них Мария смогла приготовить сама. Клей на основе обезжиренного молока показался ей тем самым, который и нужен: он имел густую, почти кремообразную структуру и полупрозрачный белый цвет. Оставалось только попробовать смешать его с перламутром и посмотреть, что получится.
Сваренный клей Мария проверила следующим образом: намазав белесой массой два лоскута ткани, она сложила их и дала просохнуть на воздухе. Получилось нечто вроде небольшого листа пластика: плохо гнущегося и достаточно твердого.
Высохшее изделие Мария на сутки с лишним кинула в горшок с водой, выпросив предварительно одну из посудин у тетки Берготты. Даже к концу второго дня ткань, пропитанная казеиновым клеем, не размокла и не раскисла. Достаточно было просто протереть ее насухо, и полученный листок оказался точно таким же, каким был до погружения в воду.
Вечерами, когда Вита была занята стиркой, прихватывая кроме белья королевы и солдатских рубах еще и кухонные фартуки-полотенца, Мария сидела в своей комнате, с удовольствием читая тот самый поэтический сборник, что привезла из дома. Единственное отличие было в том, что приходилось чаще открывать форточку: белье здесь вываривали в щелочи, и едкий запах казался Марии достаточно противным.
Стол в кабинете традиционно располагался у окна, и сквознячок из открытой форточки играл язычками пламени свечей. От такого освещения глаза уставали быстро, и Мария решила лечь пораньше. Попросила Виту принести воды для умывания: ходить в ванную, когда там шла стирка, было весьма неприятно, и потому все банные процедуры королева перенесла на утро, благо времени теперь хватало. Вита помогла снять платье и заторопилась назад:
— Больно много сегодня белья навалили, госпожа. Вы уж ложитесь, меня не ждите.
Конюхи и скотник ложилась спать гораздо раньше всех: корова требовала утренней дойки, да и кони просыпались затемно. Четверо охранников спали в своей комнате, а двое сменных, которые бодрствовали, находились у входа в дом. Разумеется, внутри дома. Все же чужие на острове практически отсутствовали, а держать почетный караул здесь никто и никогда не пробовал: не те условия. Так что Мария лежала в полной тишине, но почему-то сон не шел…
На шорох из кабинета она сперва даже не обратила внимание. Однако повторившийся звук был настолько странным, что королева с неудовольствием подумала: «Ого! Да там не мыши, а, похоже, зверь покрупнее. Может быть, кот забрался?».
Вылезать из-под теплого одеяла не хотелось, но, представив, что может натворить кошак в кабинете, Мария чертыхнулась, встала и накинула халат.
Со свечой в руке она вышла в пустой коридор и, распахнув дверь в кабинет, осталась без света: сквозняк из раскрытой форточки мгновенно затушил мягкий огонек. Однако даже этого мига хватило для того, чтобы человек, находящийся в кабинете, гибким прыжком подскочил к двери и, схватив Марию за руку, резко втянул ее внутрь. Здесь противник получил преимущество: его глаза привыкли к темноте, а Мария мгновенно «ослепла».
Человек был силен и гибок. А главное, не давая Марии закричать, он душил королеву! Мария вцепилась в два тонких запястья, бестолково пытаясь оторвать чужие руки от собственной шеи…
Дальнейшее напоминало фильм ужасов…
В окно упал серебристый поток света: похоже, ветер отогнал от луны закрывающие ее тучи и в этом резком и холодном, но ярком свете Мария увидела уже знакомое обезьянье личико, оскаленное от злобы. Тень покрывала ровно половину лица чужачки, отчего выглядело оно почти демоническим. Королеву душила та самая служанка, приставленная к ванной комнате, чье имя с перепугу Мария не могла сейчас вспомнить.
Воздуха становилось все меньше, Мария сипела и задыхалась, в глазах темнело…
Откуда и когда появился мужчина, было и вовсе не понятно. Крупные жилистые руки обхватили сзади маленькую головку служанки, резко и сильно повернули в сторону, раздался мерзкий хруст… и в горло Марии хлынул воздух…
Темный силуэт мужчины выглядел жутко: чужак стоял спиной к окну, почти перекрывая поток света. Служанка не упала на пол: держа ее за голову, мужчина положил тело очень мягко, как живого человека. Потом сделал какое-то очень быстрое, почти неуловимое движение, и в грудь мертвой женщины как будто сам собой воткнулся нож. Навершие рукояти блеснуло в лунном свете черным граненым камнем.
Наконец незнакомец распрямился и повернулся в профиль к окну. И все еще задыхающаяся и кашляющая Мария узнала лорда Ханса Кристиансена. Того самого лорда Ханса, который сопровождал Нордвига в Бритарию. Мужчина, стоявший на расстоянии пары метров от нее поспешно сделал шаг в сторону королевы…
Глава 37
Сопротивляться, разумеется, Мария пробовала. Только делать это было бесполезно: в данном случае противником ее была не тощая служанка, а здоровый крепкий мужик ростом на голову выше. Мария до крови расцарапала лицо о какую-то металлическую бляшку на его груди, прежде чем поняла, что убивать ее лорд не собирается. Он крепко прижимал ее к своей груди, надежно обхватив одной рукой рот, а второй так же надежно удерживая обе руки королевы вместе.
Сердце Марии скакало так, что толчки отдавали прямо в горло. Однако нос ее был совершенно свободен для дыхания, и лорд просто стоял, не давая ей двигаться, но и не пытаясь свернуть шею. Когда соображение немного вернулось, и она перестала бессмысленно дергаться, продолжая злобно сопеть носом, лорд шепотом, прямо на ухо ей прошипел: