— Нам, нужно идти, но ты запомни вот это место, на котором мы остановились. Продолжим вечером? — оторвавшись от меня сказал он.
Мы подошли к машине, и я остановилась — помимо Педро рядом стоял ещё один телохранитель.
— Папа распорядился, чтобы теперь нас сопровождали двое, — поморщился Арт. — Дело о нападении всё ещё не закрыто, и, хотя папа и доверяет моим силам и возможностям, но всё равно настоял.
— Педро, как вы себя чувствуете? — спросила я водителя.
— Так уже в тот же день всё прошло. Врач у Его Сиятельства хороший, да и что бы меня сломать нужно больше усилий, неска де Руари.
— Зовите меня Мари. Вы нам с Артуром жизнь спасли.
— Вы преувеличиваете, неска де Руари. Ещё неизвестно, кто там кого спас, — и он многозначительно взглянул в сторону Арта.
Я улыбнулась жениху и села в машину.
— А кто такая графиня Кастильо-Фьель? — спросила я, когда машина тронулась с места.
— Она дочь Пепиты Тудо.
— Ой, прости моё невежество, но эта информация мне ни о чём не говорит.
— Это ты прости. Я вырос среди этих имён и фамилий и для меня это естественно. Наверняка, если бы мы сейчас находились в Ирландии, то я бы постоянно говорил тебе фразу: «Понятия не имею о чём ты».
— Не исключено! — улыбнулась я.
— Когда просят назвать самое известное произведение Гойи, вариантов у всех, безусловно, будет множество. Картин у него много, и он гениальный художник. Но всё же, большинство вспомнит, прежде всего, его «Маху».
— Да, вернее обе картины. «Маха одетая» и «Маха раздетая», — кивнула я.
— И не последнюю роль в этом сыграли постоянные скандалы связанные с этими двумя картинами, — продолжил Арт.
— Да, я помню. Широкой публике всегда демонстрировался первый вариант, где женщина одета. И там был специальный механизм, который при вращении менял картины местами являя зрителям обнажённую Маху, — вспомнила я.
— Да, и не все имели счастье её увидеть, но слышали о ней многие, и это порождало слухи и интерес к ней.
— Логично. То, что мы не можем увидеть, но что нам так красочно описывают, всегда вызывает интерес.
— А потом начались эти споры, кто же конкретно изображён на картине. Кто послужил моделью?
— Так разве это не Мария дель Пилар, герцогиня Альба? Знаменитая Белая герцогиня? Ведь после неё нынешний герцог унаследовал титул. Она же была любовницей Гойи?
— Да, довольно длительное время так и считалось. Более того, никто не опровергал эти слухи. Да и картины находилась у неё в собственности, что, казалось бы, напрямую указывает на неё, как на модель. Но после её смерти их приобрёл Мануэль Годой, герцог Алькудия.
— Это предшественник твоего отца на должности члена совета Двенадцати.
— Да, именно он тогда стоял у власти. После его смерти эту должность занял мой отец. И вот как раз тогда-то и поползли слухи, что модель на обоих полотнах это Пепита Тудо. Она была многолетней любовью герцога, и в итоге он на ней всё же женился. Чем ещё можно объяснить то, что он так настойчиво хотел их приобрести? — сказал Арт.
— Просто потому, что это шедевры, и они ему нравились? Такой вариант, что не рассматривался? — удивилась я.
— Это скучно. А вот то, что на них изображена Пепита гораздо более романтично. К тому же Пепита происходила из низших слоёв общества, а герцогиня Альба была аристократкой. Гораздо легче вообразить, что именно Пепита лежала перед художником обнажённой, разве нет? — улыбнулся Арт.
— Но подожди, ведь сохранилось множество рисунков Гойи, на которых герцогиня позирует ему именно в костюме Евы? Более того, на одном из таких рисунков она собственноручно написала «Хранить такое — просто безумие. Впрочем, каждому своё». Это ли не указывает на то, что она вполне могла послужить моделью и для «Обнажённой Махи»?
— Я согласен, но, к сожалению, доказать ничего сейчас уже нельзя. Говорят, что герцогиня собиралась подтвердить или опровергнуть слухи о том, что модель на скандальных полотнах она. Но не успела.
— Как это? — удивилась я.
— Умерла. Скоропостижно. Говорят, её отравили! — шёпотом со зловещими нотками прошептал Арт, пытаясь нагнать таинственности.
— А Пепита?
— А что Пепита? Она получила титул, который и передала своей дочери, выйдя замуж за Годоя, нарожала ему детей. У них была очень хорошая совместимость по магии. У Пепиты её было мало, но всё же была.
— И вот теперь мы едем к её дочери, которая замешана в убийстве герцогини Альбы. У них это семейное? Ведь получается, что её мать тоже причастна к убийству герцогини Альбы? Ну, если мы принимаем версию, что ту всё же отравили. Согласись, что яд — это в основном женское оружие.
— На счёт яда согласен, но это, каким же образом? Какая выгода Пепите от смерти герцогини?
— Ну, как же? Герцогиня могла сказать, что это именно она на полотнах. Тем самым лишив этой славы Пепиту? Кто такая Пепита? Любовница Годоя? У него, наверняка, этих любовниц было много, а вот быть изображённой на таких шедеврах — это уже, согласись, что-то да значит.
— Нет. Логика слишком условная. Хотя кто разберёт, что у женщины на уме?
— Ах ты ж!.. — возмутилась я.
— Мы приехали, — и Арт, наклонился, чтобы поцеловать меня, гася очередной взрыв моих эмоций.
В особняке нас провели не в кабинет, а в гостиную, где на диванчике расположилась сама хозяйка. Это была очень красивая женщина, но несмотря на то, что морщин на лице и не было, глаза выдавали её возраст. Она была ровесницей отца Арта, мне так показалось, хотя я могла и ошибиться. А ещё, примерно одного возраста с герцогом Альба. Она не была жгуче-чёрной брюнеткой, как большинство испанок, скорее темноволосая шатенка. Черты её лица были мягкие, домашние и очень уютные. В ней не было провокационной, хищной красоты. Но такие женщины зачастую гораздо больше привлекают мужчин.
После положенных приветствий нам указали на кресла напротив её диванчика и вручили по чашечке чая.
Я подняла глаза на картину, что висела за спиной женщины, и поняла на кого она была похожа.
— Да, вы угадали. Это моя мать, Пепита Тудо. После того, как она вышла замуж за моего отца, у неё появились и титулы, и даже другое полное имя. Только она предпочитала оставаться до конца своих дней Пепитой.
— А Пепита — это уменьшительное от Хосефа? — спросила я.
— Хосефа де Тудо-и-Каталан, графиня Кастильо-Фьель — так звали мою маму после замужества, — кивнула женщина.
— Я уверен, что это была очень необычная женщина. Вы поразительно на неё похожи, — расплылся в очаровательной улыбке Артур.
Женщина польщённо улыбнулась, вот умеет же он так действовать на дам. Я уверена, что теперь нам всё расскажут и даже пригласят ещё раз заходить, на правах старых друзей. Но магию я выпустила, и мать нашей собеседницы спустилась с полотна и села рядом с дочерью. Это было так странно наблюдать двух почти одинаковых, как близнецы, женщин, сидящих рядом на диванчике.
— Что вы хотели у меня узнать о той злополучной ночи? Его Сиятельство попросил меня встретиться с вами, и я не смогла ему отказать, — мягко произнесла она.
— Моему отцу сложно отказать. Он умеет надавить, — поморщился Арт, в притворном сочувствии.
Но графиня не почувствовала фальши и спокойно ответила:
— Мы с вашим отцом уже очень давно знакомы, и столь длительное знакомство подразумевает исполнение некоторых просьб. В этой я не увидела ничего затруднительного для себя.
— Тогда позвольте задать первый вопрос. Почему вы остались ночевать в тот день в особняке? — оживился Арт.
— Так сложились обстоятельства. Мне предложили — я не отказалась, — уклончиво ответила графиня.
— Это связано с тёмной магией? — в лоб спросил Арт, но графиня даже и бровью не повела.
— Да. С этим ритуалом, что затеяла Розалия. Это было очень глупо с её стороны.
— Зачем же вы приняли в нём участие?
— По многим причинам. Одна из них — простое любопытство. Я уже в том возрасте, когда меня трудно чем-то удивить.
— Но ведь тёмная магия — заведомый риск?
— Я вас умоляю. Какой риск? Этот ритуал с самого начало был обречён не неудачу, я ничем не рисковала. Я была уверена, что ничего у них не получится. Так и вышло.
— Кроме любопытства была же и другая причина? Не так ли? — спросила я пристально наблюдая за лицом матери графини.
— Да была. Понимаете, найти желающих заняться призывом тёмных сил довольно сложно. Розалия меня шантажировала. Я поддалась на шантаж и согласилась присоединиться к ним один раз.
— И чем же она вас шантажировала?
— Глупостью несусветной. Но ей очень хотелось верить в то, что меня и в самом деле это волнует. Но это было не так. К тому же ни малейших доказательств у неё на руках не было. И история эта стара, и я сильно сомневаюсь, что кому-то ещё интересна.
— Мне. Мне вот очень интересно! — закивал Артур.
— Что ж. Вы можете спросить у своего отца. Он в курсе. Хотя.… Давайте я сама вам расскажу. Так будет проще. И вы заодно убедитесь, что ломаный грош и то слишком большая цена за эту давнюю историю.
— Я весь — внимание!
И Артур даже вперёд подался, не выпуская, впрочем, моей руки из своей ладони. Он вообще теперь редко выпускал мои пальцы из своих рук, постоянно питая меня своей магией и делясь ею весьма щедро.
— Как вы, разумеется, помните, нынешний герцог Альба унаследовал свой титул от своей троюродной тётушки. Знаменитой Белой герцогини Альбы. Хотя, на мой взгляд, картина, где она в чёрной мантилье, гораздо больше соответствовала её характеру.
— Они обе прекрасны и Белая Герцогиня и Черная. Гойя бесспорный гений, — кивнул Арт.
— Да, это факт, который невозможно оспорить. Про многих можно сказать, что художник талантлив, или ему что-то удаётся, но не много тех, чей гений трудно не признать, — решила я тоже высказаться.
Нас удостоили благосклонного кивка, и графиня продолжила.
Моя покойная мать, в отличие от взрывной герцогини Альба, была довольно спокойным и домашним человеком. Она не стремилась к великой славе, её мало волновали громкие скандалы, и она плохо разбиралась в интригах и хитросплетениях тогдашнего неспокойного времени. Она очень любила моего отца, и он, пусть и не сразу, но ответил ей взаимностью.