— Какой ужас! — прошептала я, — получается она сама сделала многое для того, чтобы приблизить час своей смерти? Окружила себя своими гостями? Вызывала демона? Что это? Незапланированное, случайное самоубийство?
— Получается, что так, — вздохнул Арт.
— Знаете, молодые люди, мы долгое время ничего не знали об Эль Греко, как о личности, пока совсем недавно не были случайно найдены книги из его коллекции. Его библиотека сгорела, и мы ничего не могли сказать об уровне его образованности. Но с нахождением этих книг и с прочтением пометок на полях, которые он в своё время делал, нам открылось многое: его глубина мысли, чувств, философское видение жизни. Все тайны можно раскрыть, если хорошенько поискать.
— Мы поищем, — кивнул Арт.
— Артур, ты был, когда-нибудь в Жироне? — вдруг спросил кардинал.
— Это такой старинный средневековый городок на северо-востоке Испании? Да, бывал несколько раз, — кивнул Арт.
— Так вот. В этом городе существует старая легенда о речном чудовище. Называется это чудовище Коколлона. Когда-то давно жила была в городе монахиня, которая утратила веру и обратилась к тьме. За это её посадили в темницу, и она могла выходить только к протекающей через город реке Оньяр. Никто не хотел общаться со служительницей тьмы, и из-за недоедания, изоляции и тьмы, что подтачивала её, монахиня вскоре превратилась в крокодилоподобное существо.
— Но разве не всем, кто практикует демонологию, угрожает эта участь? Тьма ведь калечит не только внутреннюю, но и внешнюю оболочку? — спросил у кардинала Арт.
— Безусловно, это так. Но всё же, в большинстве случаев, всё можно иссправить. Если вовремя принять надлежащие меры.
— Монахиня-крокодил? Коколлона? Брр, — передёрнула я плечами.
— Так вот, несмотря на весь свой чудовищный облик, она всё же оставалась монахиней, её душа по-прежнему стремилась к свету. И это проявилось самым кошмарным образом. У крокодила выросли крылья. Как у бабочки, — продолжил кардинал.
— Ни за что не поеду в этот городок! — и я прижалась к Арту.
— После её смерти призрак стал появляться на реке Оньяр, обычно возле старых мостов, где её иногда видели рыбаки. В настоящее время её полупрозрачную форму можно увидеть только при свете полной луны. Коколлону видят только те, кто особенно настроен на магию смерти, как например вы, Артур. И вы, Мария. Я рассказал вам об этом, чтобы вы, несмотря ни на какие проявления тьмы, продолжали искать свет.
— Я маг Смерти, я обязан искать свет. Это моя профессия, — кивнул, соглашаясь, Арт, и встал, утягивая меня за собой. — Огромное спасибо за беседу. Вы многое прояснили и очень сильно помогли.
— Я был рад поговорить с вами. Спасибо, что навестили старика. Я с удовольствием проведу церемонию освящения вашего бракосочетания, — кивнул старый кардинал.
— О! Это огромная честь для нас! — сказала я вполне искренне.
Садясь в машину, я решительно произнесла:
— Он её не убивал!
— Нет, не убивал, согласен.
— А ещё, знаешь, о чём я подумала? Ни один из героев, что спускались к нам с картин, не давали отрицательного ответа по поводу самого убийства. И теперь понятно почему. Все, кто там был, так или иначе, повинны в её смерти. И даже если не сбрасывали герцогиню со ступенек — то просто своим желанием ей смерти перевесили чашу весов. Даже твой отец. Он потакал этим её играм в демонологию, а значит виновен.
— Да, похоже, что так, — вздохнул Арт.
Глава 13«Магдалена Вентура с мужем и сыном» Хосе де Рибера
«Только картины Риберы кажутся живыми,
а остальные — нарисованными».
Франсиско Пачеко дель Рио
о коллекции герцога де Алькала
— Как к папе? Зачем? Да ещё и с утра пораньше? А может быть он спит? И зачем мы будем будить хорошего человека так рано? И потом, может быть, ты один сходишь? Зачем вот я тебе? Сам и поговори! — я упиралась рогом, большим и белым, ну как у единорога, лишь бы не идти к Его Светлости.
— Папа не спит. Я тоже не хочу идти. С тобой мне веселее. Я буду задавать вопросы про Франсуазу де Гревинье. А если он уже успел переспать с ней? Тогда в кабинете нас спугнул тот русский, и мы не досмотрели.
— Ты будешь спрашивать про новую любовницу у папы? Ужас. Я с тобой! А он будет медленно тебя убивать? Или на правах родственника быстренько? Чик и нету?
— Он меня в твоём присутствии не тронет.
— Как у тебя много поводов меня с собой взять. Даже и представить не могла! — хихикнула я.
— С тобой я буду чувствовать себя таким …хм…
— Глупым?
— Умным.
— Простоватым?
— Недоверчивым.
— Простофилей?
— Профессионалом. Ты вообще ни разу не угадала! Хотя последнее слово созвучно, но всё равно — не то.
И он меня поцеловал. И вот мы стоим перед кабинетом Его Светлости и целуемся. Мы бы, наверное, вообще туда не зашли, если бы дверь не открылась, а Его Светлость не подхватил вдруг бронхит. Кашлял он сильно. Ему бы семейному врачу показаться. Вдруг там что-то серьёзное? Я же волнуюсь. Я так ему об этом и сообщила. А он закашлялся ещё сильнее. Ну вот! Точно нужен сильный маг.
— Мари, хватит. Сильный маг сидит перед тобой, а ты совершенно зря проверяешь папину выдержку.
— Мари, я уже говорил вам сегодня, как рад тому, что вы выходите замуж за моего сына? — улыбаясь, спросил герцог.
— Нет. Сегодня ещё не говорили. А вот вчера — три раза. Не то что бы я считала… Хотя нет! Я же считала!.. А мы пришли спросить: спите ли вы с Франсуазой? Мы к ней с визитом собираемся. И должны быть в курсе. В каком качестве мы её будем допрашивать?
И герцог опять закашлялся, на этот раз — подавившись коньяком.
— Мари! — простонал Арт.
— Что?
— С каких это пор ты вдруг стала такой храброй? Или скорее бессмертной? Учти, я с папой драться не буду. Поэтому, если он разозлится, будем просто убегать. Далеко. Какая сейчас погода в Ирландии?
— Хорошая, — пожала я плечами и повернулась к прокашлявшемуся герцогу. — Так что?
— Какая у тебя замечательная невеста, сынок. Ты её ещё и на корриду не сводил, а она уже берёт быка за рога. Бежать не нужно, если только сразу после свадьбы — на медовый месяц. Боюсь, я вас дольше не выдержу, — с напускной усталостью в голосе вымолвил мой будущий свёкор. Он что? Шутить умеет?! Вот это да…
— Вот видишь? Это нас с тобой боятся! — победоносно известила я Арта, и гордо вздёрнула нос к потолку.
— Пап? Так что на счёт Франсуазы? — вкрадчиво поинтересовался Артур.
Ну, да. Я же уже проделала всю основную часть работы.
— Нет, — и герцог даже рукой махнул.
— Что нет? Вы с ней не спите? Не спали? Или не планируете спать? — решила я уточнить.
— На всё — нет, Мари. Она мне …хм… не подходит. По целому ряду критериев. Хм… Так что, можете смело её препарировать на составные части. Я не буду вмешиваться.
— Вот и славно. Арт, пошли. У нас дел огромная, я бы даже сказала гигантская, куча. Нужно разобраться с этим убийством до нашей свадьбы. А ещё мне нужны розы!
— Розы? Какие ещё розы, Мари? — спросил герцог, когда мы были уже у самой двери.
— Какие угодно, но только не ярко-алые. Превращать мою свадьбу в бой быков мне совершенно не хочется.
Мы вышли за дверь и Арт вдруг сказал:
— Папа упомянул, что Франсуаза «Не подходит. По целому ряду критериев». Вот интересно. А какие это у него такие «критерии» для любовницы?
За неплотно прикрытой дверью кабинета снова послышался кашель, и в дверь что-то врезалось. Стакан, наверное. Мы же, взявшись за руки, понеслись прочь, как дети, по пути хихикая и задерживаясь на поцелуи.
В особняк Франсуазы де Гревинье мы приехали в очень весёлом, приподнятом настроении. Мы шутили с Педро, подтрунивая над его пропавшими магическими способностями. Педро разрядил весь жезл и у него три дня не будет магии. В кого разрядил? Да в том то и дело что ни в кого. Он случайно. Ага. Так я им и поверила. Но смеялась и утешала грустного водителя как могла. Куда это они ходили вчера с Его Сиятельством, что Педро всю магию потратил? Судя по задумчивому взгляду Арта, он тоже был не в курсе. Хотя у герцога куча дел, вполне возможно никак не связанных с нами.
Так что я выкинула это из головы и решила сосредоточиться на предстоящем визите. Хотя ничего особенного от него и не ждала. Любовница герцога Альба, неудачно попытавшаяся соблазнить герцога фон Мёнериха. И что там может быть интересного? Только вот я ошиблась. И поняла я это сразу, уже в фойе, где мрачный дворецкий, забрав у меня накидку, а у Артура плащ, повёл нас наверх.
— Это что? — с ужасом спросила я Арта шёпотом.
— Франсуаза собирает уродства. Это был «Двойной портрет карлика Морганте», Аньоло ди Козимо. У него ещё было прозвание Бронзино, — тоже шёпотом ответил Арт.
— У карлика?
— Да, нет. У художника.
— Какое-то странное увлечение. А ты откуда о нём знаешь?
— Франсуаза с отцом как-то сцепились из-за Веласкеса. У него есть несколько полотен с придворным карликом, Франсиско Лескано. Отец хотел одно из них купить. Но она перекупила.
— Она так богата?
— Да. И на это своё увлечение денег не жалеет.
— Жуткое увлечение. А зачем твоему отцу понадобился портрет карлика?
— Это же Веласкес. Кстати, он писал ещё одного карлика — дона Себастьяна дель Морра. Умнейший был человек. У него ещё было прозвище Эль Примо.
— У художника?
— Да, нет же! У карлика.
— Я запуталась. Но увлечение жуткое. Мне не нравится.
— Мне тоже. Но у неё там дальше — не лучше. Так что — готовься.
— Вся во внимании, — хмуро прошептала я.
Пока мы шли по лестницам и парадным комнатам, я разглядывала уродцев всех мастей и пород, среди которых были не только карлики.
— Откуда их столько?
— Ну как же! Раньше была мода на подобных людей. Ходили слухи, что даже есть деревня, которая специализировалась на выращивании подобных существ. Магия и специальное сдавливание и деформация скелета — и можно из нормального ребёнка сделать уродца. Не смотри на меня так! Это было давно.