Часть VIIЗащитники
Бывают моменты, когда наша судьба… внезапно отклоняется от своей основной линии, как река, которая внезапно меняет направление, следуя изгибам русла.
Воспоминания бабушки
Если все умерли, кто же присматривает за Дэзи по этому адресу? Я не могу поверить, что ее оставили без опекуна и отдали под присмотр одной только гувернантки-иностранки. Кто взял на себя ответственность за девочку после смерти Эммануэля, когда братья и сестры зуава неумолимо проследовали за ним в могилу? Ответ может быть найден в записях, которые я сделала больше двадцати лет назад, слушая свою бабушку.
Глядя на кладовую, где томятся вещи с четырех моих переездов, я проклинаю свое безделье.
Чтобы достать эти бумаги, мне пришлось бы рыться в куче неустойчивых, грязных и пыльных картонных коробок. Вот уже два месяца я нахожу предлоги, чтобы не делать этого. Любопытство однако начинает побеждать мою лень. Чудом, наудачу, прежде чем штурмовать руины, я открываю ящик старого секретера. Надо верить в удачу! С 1997 года там меня ждали записи с пивоварни Ростана…
Человек самонадеян, он считает, что может легко запомнить то, что доверяет мозгу; он неизменно считает себя обладателем надежной памяти, и она ужасно нас подводит. Перечитывая записи моих бесед с бабушкой, я впервые удивляюсь тому, что Дэзи была похоронена не на кладбище Мадлен, как я заявляла в социальных сетях, а восемьюстами метрами дальше, в Сент-Августин, церкви, которая могла бы стать некрополем Наполеона III, не окажись торжество императора таким кратким.
Встреча моих возлюбленных? Я расшифровываю на своей бумаге надписи «бал, светский праздник». Туберкулез? Именно во время боев на подступах к Абруццо Эммануэль подхватил его. Поездка в Баварию к возлюбленной только усугубила ситуацию.
Самая важная информация впереди…
После отъезда из Баварии Дэзи будет скрыта от всех глаз, в том числе от представителей семьи Лаваис. Тишина и тайна окружают этот отъезд, чтобы защитить интересы дворов Мюнхена, Вены и неаполитанского короля. Уезжают ли ребенок, гувернантка и Эммануэль в провинцию или за границу, подальше от инквизиторских взглядов? Никаких намеков на этот счет. В любом случае, по словам моей бабушки, только гораздо позже, когда его организм уже подтачивает болезнь, он решается раскрыть свою тайну. Уверена, что, готовясь отправиться в последний путь, он был охвачен сильной тревогой в связи с тем, что Дэзи останется одна в этом мире; он собирается созвать свою семью и сообщить правду. Его мать была уже слаба[282], поэтому он поручает сестре заботу о малышке[283]. И, по словам бабушки, он отправит письмо, где просто сообщает об этом: «Я хочу доверить тебе судьбу очень юной девушки, моей дочери!»
Лаура де Лаваис недавно вышла замуж за уважаемого Эмиля Берто[284], и этот союз радует семью. Окончив политехнический институт, этот щедрый и гостеприимный бургундец из всех вариантов выбрал для службы конную артиллерию, подразделение, которое привлекает самых энергичных военных, поскольку в нем сочетаются престиж всадника и уважение к оружейной науке. За исключительную храбрость Эмиль был награжден орденом Почетного легиона, медалью Ее Величества королевы Англии, а также медалью Сардинии «За воинскую доблесть». Он проявил себя во время Крымской войны и кампаний в Италии, в битвах при Мадженто и Сольферино. У него остался шрам над правым глазом. Он настоящий солдат, не способный на интриги, человек доблести и безупречной честности.
Эммануэль знает, что может рассчитывать на благоразумие Берто и их бдительную заботу. Они не осядут в Париже с его бесконечными сплетнями и пересудами. Они с Дэзи будут переезжать из гарнизона в гарнизон. Эта кочевая жизнь позволит им уклониться от тысячи вопросов и тысячи хлопот из-за тайны происхождения малышки. Они станут одной семьей, и Лаура расскажет ей об отце, которого она знает лишь потому, что он умирал у нее на глазах.
Признание Дэзи
Продвигаясь в своих исследованиях судьбы Берто в архивах Главной канцелярии Почетного легиона, я нахожу письмо от зятя Эммануэля. Вдовеющий к тому времени уже четыре года, Берто в прошении указывает на то, что желает получать ежегодное жалованье в тысячу франков, связанное с его титулом «командор», и проживает по адресу: улица Матюрен, 47. Таким образом, квартира с видом на часовню Покаяния принадлежит ему![285] Также важно, что в конце письма упоминается: подтверждающий этот знак отличия документ хранится у нотариуса Эрнеста Полетнича. Его бюро располагается в доме 116 по улице Фобур-Сент-Оноре, то есть менее чем в ста метрах от бывшей квартиры Эммануэля[286].
Три дня спустя в Национальном архиве я погружаюсь в грязные, источающие прогорклый запах документы этого чиновника, который, как я и предполагала, управляет всеми делами семьи Лаваис. Я нападаю на золотую жилу…
Читая «протоколы», касающиеся наследования, я понимаю, что за год до своей смерти – и, без сомнения, одновременно с признанием – Эммануэль привел в порядок свои дела, чтобы защитить свою дочь. В то время закон полностью игнорирует непризнанного ребенка. Еще одна сложность заключается в том, что Гражданский кодекс не допускает признания незаконнорожденных детей. Это как раз случай Дэзи, дочери холостого мужчины и замужней женщины. Такие дети воспринимаются как вызов святости домашнего очага и семейного уклада. Поэтому законник предпочел скрыть адюльтер родителей плотной завесой. Он стремился стереть все следы прелюбодеяния из юридической документации и из памяти. Но это построение лишало Дэзи всех наследственных прав. Более того, даже «признанный» – следовательно, не являющийся незаконнорожденным – внебрачный ребенок считается «нерегулярным преемником» и не может стать наследником по праву. Даже при наличии завещания он может получить только часть наследства, ограниченную правами возможных законных детей, а также правами других наследников и кредиторов умершего[287]. Таким образом, по закону Эммануэль не имеет права признавать свою дочь. Несмотря ни на что, он сделал это 16 мая 1867 года. Никто никогда не узнает о придуманной для регистратора истории и о матери ребенка.
«Лаваис, акт № 609 от 16 мая 1867 года 11 часов утра, к нам, заместителю мэра 8-го округа Парижа, представителю службы регистрации актов гражданского состояния, явился Шарль Эммануэль де Лаваис, собственник, тридцати одного года, проживающий по адресу: улица Фобур-Сент-Оноре, 124, не женат, который сообщил нам, что он признает себя отцом ребенка женского пола, родившегося в Мюнхене, Бавария, который был внесен в реестр актов прихода Сент-Бонифаций (как недавно родившийся), 1867 года, 22 февраля, как дочь Шарля Феликса Эммануэля де Лаваис-Шатобур и неназванной матери. Указанное признание, направленное на подтверждение при необходимости заявления о рождении ребенка, составлено от имени пришедшего, без подтверждающей подписи, было передано нам в присутствии Анри Эдуарда де Лаваиса, собственника, тридцати восьми лет, проживающего по адресу: улица Тенар, 9, и Франсуа Сернье, рантье, шестидесяти девяти лет, проживающего по адресу: улица Камбасерес, 3, кои засвидетельствовали нам личность пришедшего человека и поставили свои подписи рядом с его и нашей, после прочтения».
Дэзи теперь официально дочь Эммануэля. Ребенок, которому четыре года и пять месяцев, но для имперской канцелярии – на три месяца меньше. 22 февраля, дата предполагаемого крещения, похоже, действительно была выбрана в качестве даты рождения…
Квадратура Святого Бонифация
Загадкой остается эта запись в «реестре актов прихода Святого Бонифация». Мария Луиза фон Лариш-Валлерзе всегда утверждала, что капеллан фон Тюрк[288] тайно крестил девочку в Аугсбургском монастыре, в спальне Марии, а крестными стали ее бабушка, герцогиня Людовика, и королева Мария, мать будущих королей Людвига II и Отона I Баварского. Тем не менее поисковые системы, которые сортируют миллиарды страниц в порядке релевантности, без колебаний направляют меня в Бельгию: «Сен-Бонифас – это католическое религиозное здание, расположенное на рю де ля Пэ, 23, в Икселе».
Неужели в Икселе, иными словами – в Брюсселе, через обряд святого крещения Дэзи стала чадом Божьим? Вот что объяснило бы, почему графиня Лариш всегда ошибалась, говоря о любовнике «из старой бельгийской семьи». Предположение заманчивое. Отъезд Дэзи, несомненно, был организован Ватиканом или каким-то верховным прелатом. На протяжении всех веков Святой Престол обладал практическим чутьем, которое делало его главным центром дипломатии и крупнейшим разведывательным центром на планете.
Если только Эммануэль с дочерью не встретил старого полкового товарища. В восьмой роте папских зуавов служили большей частью французы, но также и несколько бельгийцев. Наш родственник мог использовать отношения, которые он завязал в рядах валлонов, чтобы спрятаться в Бельгии. В Париже бедняге приходилось ежедневно обманывать свое окружение, придумывать правдоподобные истории, скрывать Дэзи, вести бесконечную двойную жизнь. Он никогда бы не смог открыто радоваться своей дорогой крошке и лишил бы ее той радости, которую находит любимая дочь в отцовских объятиях. Добавим, что Лаваис, по всей вероятности, потерял французское гражданство из-за циркуляра министра Персиньи от 1 мая 1862 года.
В таком случае Эммануэль пробыл бы за границей до 1867 года, а затем, после четырех лет вдали от родных, зная, что он обречен, вышел из тени, чтобы вернуться во Францию и поделиться своей тяжелой тайной. Люк Терлинден, аббат Иксельский, доверяет меня заботам очаровательной прихожанки. После нескольких часов исследований эта дама заявляет официально: нет никаких следов крещения Лаваис или Шатобур в указанную дату!