1566 году.
Пьер де Шателяр, французский поэт при дворе МарииСтюарт, казнен в 1563 году.
Джордж Бьюкенен, гуманист, воспитатель Иакова VI, авторнаиболее злобных пасквилей на Марию Стюарт.
Генрих II (1518-1559), с 1547 года французскийкороль.
Екатерина Медичи (1519-1589), его супруга.
Франциск II (1544-1560), его старший сын, первый супругМарии Стюарт.
Карл IX (1550-1574), младший брат Франциска II, послеего смерти король Франции.
Кардинал Лотарингский, Клод де Гиз, Франсуа де Гиз, Анри деГиз – из дома Гизов.
Ронсар, Дю Белле, Брантом – авторы, прославлявшие МариюСтюарт в своих творениях.
Генрих VII (1457-1509), с 1485 года английский король,дед Елизаветы, прадед Марии Стюарт и Дарнлея.
Генрих VIII (1491-1547), его сын, правил с 1509года.
Анна Болейн (1507-1536), вторая супруга Генриха VIII;обвиненная в нарушении супружеской верности, была казнена.
Мария I (1516-1558), вторая дочь Генриха VIII от бракас Екатериной Арагонской, после смерти Эдуарда VI (1553) – английскаякоролева.
Елизавета (1533-1603), дочь Генриха VIII и Анны Болейн,при жизни отца считалась незаконнорожденной; после смерти своей сводной сестрыМарии (1558) взошла на английский престол.
Эдуард VI (1537-1553), сын Генриха VIII от третьегобрака в Джоанной Сеймур, ребенком обручен с Марией Стюарт, о 1547 года –король.
Иаков I, сын Марии Стюарт, преемник Елизаветы.
Уильям Сесил, лорд Берли (1520-1598), всемогущийгосударственный канцлер Елизаветы.
Сэр Фрэнсис Уолсингем, государственный секретарь иминистр полиции.
Уильям Девисон, второй секретарь.
Роберт Дадлей, граф Лестерский (1532-1588), фаворитЕлизаветы, предложенный ею в супруги Марии Стюарт.
Томас Хоуард, герцог Норфолкский, первый дворянинкоролевства, претендовал на руку Марии Стюарт.
Толбот, граф Шрусберийский, по поручению Елизаветы былстражем Марии Стюарт в течение пятнадцати лет.
Эмиас Паулет, последний тюремщик Марии Стюарт.
Палач города Лондона.
1. Королева-дитя(1542-1548)
Марии Стюарт не исполнилось и недели, когда она стала королевой Шотландской;так с первых же дней заявляет о себе изначальный закон ее жизни – слишком рано,еще не умея радоваться, приемлет она щедрые дары фортуны. В сумрачный день вдекабре 1542 года, увидевший ее рождение в замке Линлитгау, отец ее, Иаков V,лежит в соседнем Фокленде на смертном одре. Тридцать один год королю, а он ужесломлен жизнью, устал от власти и борьбы. Истинный храбрец и рыцарь, жизнелюбецпо натуре, он страстно почитал искусство и женщин и был любим народом. Нередко,одетый простолюдином, посещал он сельские праздники, танцевал и шутил скрестьянами, и отчизна еще долго хранила в памяти сложенные им песни и баллады.Но, злосчастный наследник злосчастного рода, он жил в смутное время внепокорной стране, и это решило его участь. Властный, наглый сосед Генрих VIIIпобуждает его насадить у себя реформацию[2], ноИаков V остается верен католицизму, и этим разладом пользуется шотландскаязнать, вечно впутывающая жизнерадостного, миролюбивого короля в войны и смуты.За четыре года до смерти, когда он искал руки Марии де Гиз, Иаков V уже хорошопонимал, что значит быть королем наперекор строптивым и хищным кланам. «Madame,– писал он ей с трогательной искренностью, – мне всего лишь двадцать семь лет,а жизнь уже тяготит меня, равно как и моя корона… Осиротев в раннем детстве[*], я был пленником честолюбивой знати;могущественный род Дугласов держал меня в неволе, и я ненавижу это имя и самуюпамять о нем. Арчибалд, граф Энгасский, Джордж, его брат, и все их изгнанныеродичи постоянно натравливают на нас английского короля, и нет у меня в странедворянина, которого он не совратил бы бесчестными посулами и не подкупилзолотом. Никогда не могу я быть уверен в своей безопасности, а равно и в том,что воля моя и справедливые законы выполняются. Все это страшит меня, madame, иот вас жду я поддержки и совета. Без всяких средств, пробавляясь лишь помощьюфранцузского короля да нещедрыми даяниями моего богатого духовенства, пытаюсь яукрашать свои замки, подновлять крепости и строить корабли. Но мои бароны видятв короле, который хочет на деле быть королем, ненавистного соперника. Боюсь,что, невзирая на дружбу французского короля и поддержку его войск, невзирая напреданность народа, мне не одолеть баронов. Я не отступил бы ни перед чем,чтобы проложить моей стране путь к справедливости и миру, и думаю, что преуспелбы, когда бы не было у моей знати могущественного союзника. Английский корольнеустанно разжигает меж нами вражду, и ереси, насаждаемые им в моемгосударстве, поражают все сословия вплоть до духовенства и простонародья.Единственной силою, на которую я и мои предки искони могли опереться, былигорожане и церковь, и я спрашиваю себя: долго ли еще они будут нам опорой?»
Поистине это письмо Кассандры[3] – все егозловещие предсказания сбываются, да и многие другие, еще более тяжкие бедствияобрушиваются на короля. Оба сына, подаренные ему Марией де Гиз, умирают вколыбели, и у Иакова V в его лучшей поре все еще нет наследника короны, котораягод от года вое более его тяготит. В конце концов непокорные бароны вовлекаютего в войну с могущественной Англией, чтобы в критическую минуту предательскипокинуть. У Солуэльского залива Шотландия узнала не только горечь, но и позорпоражения[*] Войско, покинутое предводителямикланов, трусливо разбежалось, почти не оказав сопротивления, а король,мужественный рыцарь, в этот тяжкий час сражается не с чуждым врагом, а ссобственной смертью. В Фокленде лежит он, измученный лихорадкой, утомленныйпостылой жизнью и бессмысленной борьбой.
В тот хмурый зимний день 9 декабря 1542 года, когда за окнами стоялнепроницаемый туман, в ворота замка Фокленд постучал гонец. Он принесизмученному, угасающему королю весть о том, что у него родилась дочь,наследница. Но в опустошенной душе Иакова V нет места радости и надежде.Почему не сын, не наследник?.. Обреченный смерти, видит он повсюду лишьнесчастье, крушение и безысходное зло. «Женщина принесла нам корону, с женщиноймы ее утратим», – произносит он покорно. Это мрачное пророчество было егопоследним словом. Глубоко вздохнув, повернулся он к стене и больше ни на что неотзывался. Спустя несколько дней его предали земле, и Мария Стюарт, еще ненаучившись видеть мир, стала королевой.
Однако быть из рода Стюартов и притом шотландской королевой значило нестидвойное проклятие, ибо ни одному из Стюартов не выпало на этом престолесчастливо и долго царствовать[4]. Двое королей– Иаков I и Иаков III – были умерщвлены, двое – Иаков II и Иаков IV – пали наполе брани, а двум их потомкам – этой еще несмышленой крошке и ее кровномувнуку Карлу I – судьба уготовила еще более страшную участь – эшафот. Никому изэтого рода Атреева[5] не было дано достичьпреклонных лет, никому не благоприятствовала судьба и звезды. Вечно воюют они сврагами внешними, врагами внутренними и с самими собой, вечно окружены смутой иносят смуту в себе. Их страна так же не знает мира, как не знают его они сами.Меньше всего могут они положиться на тех своих подданных, кто должен бытьопорою трона, – на лордов и баронов, на все это мрачное и суровое, дикое инеобузданное, алчное и воинственное, упрямое и своенравное племя рыцарей, – «unpays barbare et une gent brutelle»[*], какжалуется Ронсар, поэт, заброшенный в эту страну туманов[6]. Чувствуя себя в своих поместьях и замках маленькимикоролями, лорды и бароны гонят, точно убойный скот, подвластных им пахарей ипастухов в свои нескончаемые драки и разбойничьи набеги; неограниченныевластители кланов, они не знают иной утехи, кроме войны. Их стихия – раздоры,их побуждение – зависть, все их помыслы о власти. «Золото и корысть –единственные сирены, чьих песен заслушиваются шотландские лорды, – пишетфранцузский посол. – Учить их, что такое долг перед государем, честь,справедливость, благородные поступки, – значит лишь вызвать у них насмешку».Драчливые и хищные, как итальянские кондотьеры, но еще более необузданные инеотесанные в проявлении своих страстей, все эти древние могущественные кланы –Гордоны, Гамильтоны, Араны, Мейтленды, Крофорды, Линдсеи, Леноксы и Аргайлы –вечно грызутся между собой из-за первенства. То они ополчаются друг на друга вбесконечных усобицах, то клятвенно скрепляют в торжественных «бондах»[*] свои недолговечные союзы, сговариваясь противкого-то третьего, вечно сбиваются в шайки и клики, но ничем не связаны межсобой и, будучи все родственниками и свойственниками, на самом деле завистливыеи непримиримые враги. В душе это все те же язычники и варвары, как бы они себяни именовали, протестантами или католиками, – смотря по тому, что им выгоднее,– все те же правнуки Макбета и Макдуфа, кровавые таны, столь блистательнозапечатленные Шекспиром.
Только в одном едина неукротимая завистливая свора – в борьбе против своегогосударя, короля, ибо всем им одинаково несносно послушание и незнакомаверность. И если эта «кучка негодяев» – «parcel of rascals», как заклеймил ихшотландец из шотландцев Бернс[7], – и терпитнекое подобие власти над своими замками и прочим достоянием, то лишь изревности одного клана к другому. Гордоны потому оставляют корону Стюартам, что