процессии, и весь народ благоговейно и радостно взирал на нее. Уже втораясвадьба была куда скромнее. Не среди бела дня, а в сумерках рассвета, в шестьчасов утра, соединил ее священник с правнуком Генриха VII. Однако же наторжество явилась вся знать, присутствовали послы, целые дни напролет шлопирование, Эдинбург веселился напропалую. Эта же, третья свадьба – с Босуэлом(его еще второпях жалуют титулом герцога Оркнейского) – совершается тайком,словно преступление. В четыре часа утра – город еще спит, ночь нависла надкрышами – несколько робких фигур незаметно прокрадываются в замковую часовню,ту самую – не прошло еще и трех месяцев, и королева еще не сняла свой траурныйнаряд, – где отпевали ее убитого супруга. Пусто на сей раз в часовне.Приглашено много гостей, но явилось оскорбительно мало, никому не хочется бытьсвидетелем того, как королева Шотландии наденет кольцо на руку, злодейскиприкончившую Генри Дарнлея. Почти никто из лордов королевства не счел нужнымприйти и даже не удосужился извиниться, Меррей и Ленокс покинули страну,Мэйтленд и Хантлей – даже эти полуверные держатся поодаль, а единственныйчеловек, которому она, истовая католичка, поверяла до сих пор свои тайныемысли, ее духовник, навсегда ее покинул: печально возвещает страж ее совести,что отныне считает ее своей утерянной овечкой. Ни один человек, дорожащийчестью, не хочет видеть, как убийца Дарнлея берет в супружество жену убиенногои как служитель божий благословляет кощунственный союз. Напрасно умоляет МарияСтюарт французского посланника быть на свадьбе, чтобы придать торжеству хотя бывидимость блеска. Всегда столь обязательный друг, он наотрез отказываетсяприйти. Ведь его присутствие могут истолковать как соизволение Франции. «Ещеподумают, – возражает он в свое оправдание, – что мой король как-то в этомзамешан»; к тому же он не хочет признать в Босуэле супруга Марии Стюарт.Священник не служит обедни, молчит орган, обряд совершается с неприличнойпоспешностью. Ввечеру слуги не осветили свечами зал, готовя его к танцам, неснарядили пиршественных столов. Никто с криками «Largesse, largesse!»[*] не швырял денег в народ, как это было на еепредыдущей свадьбе; холодная, пустая и сумрачная часовня напоминает гроб;угрюмо, словно плакальщики на похоронах, выстроились свидетели странногопразднества. Свадебный кортеж не шествует через весь город по ликующим улицам;издрогнув в пустынной часовне, удаляются новобрачные во внутренние покои ипрячутся за крепкие затворы.
Именно теперь, когда она у цели, к которой неслась, бросив поводья, неразбирая дороги, именно теперь в душе у Марии Стюарт происходит какой-тонадлом. Исступленная ее мечта завладеть Босуэлом и удержать его – сбылась;лихорадочно ждала она, вперив глаза в одну точку, желанного часа соединения вобманчивой надежде, что его близость, его любовь победят страх. Но теперь,когда ее воспаленный взор не устремлен к одной цели, глаза ее прозревают; онаоглядывается и видит вокруг себя пустоту, ничто. Даже между ним, безрассуднолюбимым, и ею сразу же после женитьбы пошли нелады: всегда, когда двоевовлекают друг друга в гибель, начинаются упреки и взаимные обвинения. Уже втрагический день свадьбы французский посол находит королеву, обезумевшую,убитую горем. Еще не спустился вечер, а между супругами уже пролегла холоднаятень. «Началось похмелье, – сообщает Дю Крок в Париж. – Когда в четверг ЕеВеличество прислала за мной, я сразу почувствовал, что между ними не все ладно.Чтобы отвести мне глаза, она сказала: если я нахожу ее печальной, то лишьпотому, что она ничего уже не ждет от жизни и жаждет одной лишь смерти. Вчераиз-за запертой двери, где они были одни с графом Босуэлом, вдруг раздались еекрики; пусть ей дадут нож, она хочет покончить с собой. Люди в соседнейкомнате, слышавшие эти вопли, выражали опасения, как бы она чего над собой несотворила, – один только бог в силах ей помочь». Ходят все новые слухи ораздорах между супругами. Босуэл, очевидно, смотрит на развод со своей юнойкрасавицей женой как на пустую формальность и все ночи проводит с ней, а не сМарией Стюарт. «Со дня злополучной свадьбы, – сообщает посол в Париж несколькопозднее, – Мария Стюарт не перестает стенать и лить слезы». Итак, не успелаослепленная женщина достигнуть того, чего так пламенно добивалась, как она ужезнает, что все для нее потеряно и что даже смерть была бы избавлением от тойпытки, на которую она себя обрекла.
Три недели длится тот горький медовый месяц – три недели неизбывного страхаи агонии. Все старания новобрачных как-нибудь удержаться, спастись идут прахом,Босуэл на людях сугубо почтителен и нежен с королевой, он – сама преданность иуважение, но никакие слова и позы уже ничего не могут изменить; в сумрачноммолчании взирает город на преступную чету. Тщетно старается диктатор снискатьлюбовь народа: он разыгрывает простодушного, доброго, благочестивого правителя;он посещает проповеди реформатских священников, однако протестантскоедуховенство держится так же враждебно, как и католическое. Он пишет смиренныеписьма Елизавете – она не внемлет. Он обращается в Париж – его не замечают.Мария Стюарт зовет своих лордов – те шагу не делают из Стирлинга. Она требует,чтобы ей вернули сына, – никакого ответа. Все затаилось, все зловещенемотствует вокруг обреченной пары. Босуэл для поднятия духа еще устраиваетнапоследок маскарад и водные игрища; он сам участвует в них, и королева стрибуны улыбается ему бледной улыбкой. В зеваках, как всегда, недостатка нет,но ликования не слышно. Какое-то оцепенение страха, какая-то мертваянеподвижность объяла страну, одно неосторожное движение – и грянет бурявозмущения и гнева.
Однако Босуэл не из тех, кто обольщается сентиментальными иллюзиями.Опытный моряк, он чувствует в этой зловещей тишине предвестие бури. Как всегдарешительный, он берется за приготовления. Он знает: в закладе его голова, ипоследнее слово в близком споре скажет оружие. Лихорадочно набирает он отовсюдуконных и пеших ратников, чтобы достойно встретить нападение. С готовностьюжертвует Мария Стюарт для его наемников все, чем она еще может пожертвовать:продает драгоценности, занимает где только можно и даже – позор дляшотландской, оскорбление для английской королевы – отдает перелить недавнопривезенную золотую купель – дар Елизаветы крестнику, – чтобы получить лишнийдесяток золотых монет и хоть немного продлить агонию. Но от молчания лордов всебольше веет грозой, свинцовые тучи обложили королевский замок, вот-вот ударитмолния. Босуэлу слишком знакомо коварство его сотоварищей, чтобы доверять этомуспокойствию; он знает: на него готовится вероломное нападение. И чем ждатьприступа в незащищенном Холируде, он седьмого июня, без малого три неделиспустя после бракосочетания, бежит в неприступную Бортуикскую крепость, поближек своим верным. Туда же созывает Мария Стюарт на двенадцатое июня, очевидно, впоследней попытке обратиться к народу, своих subjects, noblemen, knights,esquires, gentlemen and yeomen[*], предлагаяим явиться в полном вооружении, с шестидневным запасом довольствия; видимо,Босуэл замыслил молниеносным ударом разбить всю шайку своих врагов, прежде чемони соберутся с силами.
Но как раз это бегство из Холируда и придает лордам храбрости. С великойпоспешностью подступают они к Эдинбургу и захватывают его, не встречаясопротивления. Подручный Босуэла, убийца Джеймс Балфур, торопясь отречься отсвоего сообщника, сдает врагу неприступный замок. Обеспечив себе таким образомтыл, две-три тысячи всадников могут спокойно ударить на Бортуик, чтобызахватить Босуэла еще до того, как он приведет войско в боевую готовность. НоБосуэл не дает взять себя голыми руками. Не долго думая, выскакивает он в окнои очертя голову мчится прочь, оставив королеву одну в Бортуикском замке. Лордывсе еще не отваживаются обнажить оружие против своей монархини и толькоуговаривают ее порвать с ее погубителем Босуэлом. Однако злосчастная женщинапо-прежнему телом и душой предана своему тирану; ночью, переодетая в мужскоеплатье, она смело садится в седло и одна, без провожатых, кинув все на произволсудьбы, скачет в Данбар, чтобы с ним жить или умереть.
Некий многозначительный сигнал должен был бы подсказать королеве, что делоее безнадежно потеряно. В день их бегства в Бортуикский замок внезапно исчезает«without leave-taking»[*] ее последнийсоветник Мэйтленд Летингтонский, единственный, кто и в дни ослепления МарииСтюарт относился к ней с известной благожелательностью. Сравнительно большойотрезок рокового пути пройден Мэйтлендом вместе с его госпожой; быть может,никто так усердно, как он, не помогал сплести удавку для Дарнлея. Но теперь ион учуял задувший противный ветер и, как истый дипломат, всегда поворачивающийсвой парус в сторону сильнейшего, а не бессильного, не хочет больше отстаиватьбезнадежное дело. Воспользовавшись суетой при переезде в Бортуик, онповорачивает коня и, незаметно отстав от королевского поезда, направляется встан лордов. Последняя крыса бежит с тонущего корабля.
Но ничто уже не может испугать или остеречь неисправимую Марию Стюарт.Опасность, как всегда, лишь разжигает в этой изумительной женщине неукротимуюотвагу, которая и самым сумасбродным ее выходкам сообщает какое-торомантическое очарование. Прискакав в Данбар в мужском платье, она не находитздесь ни королевского убора, ни лат, ни оружия. Неважно! Что ей теперьжеманство и придворный этикет! На войне как на войне! И Мария Стюарт, незадумываясь, занимает у бедной женщины одежду, какую носит простонародье:короткую клетчатую юбку – kilt, красную блузу и бархатную шляпу; пусть у нее вэтом одеянии неподобающий, не королевский вид – только бы скакать бок о бок стем, кто для нее весь мир, с тех пор как она всего лишилась. Босуэл второпяхстроит свое разношерстное войско. Никто из рыцарей, дворян и лордов не явилсяна зов, страна уже не повинуется своей королеве, и только двести наемныхаркебузиров в качестве ударного отряда движутся на Эдинбург, а за ними тянется