холодных, немых, угрюмых стен, эта пустота уходящего времени, сокрушающаяжизненную энергию. По рассказам, которым охотно веришь, он как бесноватый билсяо железные прутья своей клетки и жалким безумцем кончил жизнь. Из всехмногочисленных спутников, претерпевших ради Марии Стюарт пытку и смерть, надолю этого горячо любимого выпало самое долгое и страшное покаяние.
Но помнит ли еще Мария Стюарт о Босуэле? Действует ли и на расстояниизаклятие его воли или медленно и постепенно расступается огненный круг? Никтоне знает. Как и многое другое в ее жизни, это осталось тайной. И только одномуудивляешься. Едва встав после родов, едва сбросив с себя иго материнства, онауже вновь исполнена женского очарования, опять источает соблазн и тревогу.Опять – в третий раз – вовлекает она юное существо в орбиту своей судьбы.
Приходится все снова и снова с прискорбием повторять это: дошедшие до наспортреты Марии Стюарт; написанные большей частью посредственными мазилами, непозволяют нам взглянуть в ее душу. Со всех полотен глядит на нас с будничнымбезразличием милое, спокойное, приветливое лицо, но ни одно из них не передаеттого чувственного очарования, которое, несомненно, исходило от этойудивительной женщины. Надо полагать, она излучала какое-то особое обаяниеженственности, ибо всюду, и даже среди врагов, приобретает она друзей. Иневестою, и вдовой, на каждом троне и в каждом узилище умела она создать вокругсебя эту атмосферу сочувствия, так что самый воздух вокруг нее как бы пронизантеплом и ласкою. Едва появившись в Лохливене, она сразу покорила молодого лордаРутвена, одного из своих стражей; лорды вынуждены были убрать его. Но не успелРутвен покинуть замок, как ею покорен другой юный лорд, Джордж ДугласЛохливенский. Понадобилось лишь несколько недель, и сын ее тюремщицы готов налюбые жертвы – во время ее побега он самый ревностный и преданный еепомощник.
Был ли он только помощником? Не был ли юный Дуглас для нее чем-то большим вэти месяцы заточения? Осталась ли эта склонность рыцарственной и платонической?Ignorabimus[*]. Во всяком случае, МарияСтюарт, не стесняясь, использует чувства молодого человека и не скупится нахитрость и обман. Кроме личного очарования, у королевы имеется еще и другаяприманка: соблазн добиться вместе с ее рукой и власти магнетически действует навсех, кого она ни встречает на своем пути. Похоже, что Мария Стюарт – но тутможно отважиться лишь на догадку – поманила польщенную мать юного Дугласавозможностью брака, чтобы купить ее снисходительность, ибо постепенно охранастановится все более нерадивой и Мария Стюарт может наконец приступить к делу,к которому устремлены все ее помыслы: к своему освобождению.
Первая попытка (25 марта), хоть и искусно подготовлена, терпит неудачу.Каждую неделю одна из прачек замка вместе с другими служанками переправляется влодке на берег и обратно. Дуглас взялся уломать прачку, и она согласиласьобменяться с королевой платьем. В грубой одежде служанки; под густымпокрывалом, скрывающим ее черты, Мария Стюарт благополучно минует охрану узамковых ворот. Она садится в лодку, отплывающую к берегу, где ее поджидает слошадьми Джордж Дуглас. Но тут одному из гребцов вздумалось пошутить состройной прачкой, накинувшей на голову вуаль. Под предлогом, что он хочетпоглядеть, какова она лицом, он пытается сорвать с нее покрывало, и МарияСтюарт в страхе хватается за нее своими узкими, белыми, нежными руками. И этатонкая аристократическая рука с холеными пальчиками, какие трудно предположитьу прачки, выдает ее. Гребцы всполошились и, хоть разгневанная королеваприказывает им грести к противоположному берегу, поворачиваются отвозят ееобратно в тюрьму.
О случае этом немедленно доносят властям, и охрану узницы усиливают.Джорджу Дугласу запрещено появляться в замке. Но это не мешает ему поселитьсяпоблизости и держать с королевой постоянную связь; как преданный гонец, оннесет почтовую службу между ней и ее сторонниками. Ибо, сколь это ни странно,у королевы-узницы, объявленной вне закона и уличенной в убийстве, после годаправления Меррея опять появились сторонники. Кое-кто из лордов, Сетоны иХантлеи в первую голову, отчасти из ненависти к Меррею все время храниливерность Марии Стюарт. Но что особенно удивительно, самых рьяных приверженцевнаходит она в Гамильтонах, своих заклятых противниках. Дома Гамильтонов иСтюартов искони враждовали между собой. Гамильтоны – самый могущественный родпосле Стюартов – ревниво оспаривали у Стюартов корону для своего клана; теперьим представляется удобный случай, женив одного из своих сынов на Марии Стюарт,возвести его на шотландский престол. Эти соображения заставляют их – ибо чтополитике до морали! – стать на сторону женщины, чьей казни за мужеубийство онидомогались всего лишь несколько месяцев назад. Трудно предположить, что МарияСтюарт серьезно (или Босуэл уже забыт?) подумывала о том, чтобы выйти замуж заодного за Гамильтонов. Очевидно, она изъявила согласие из расчета, надеясь этимкупить себе свободу. Джордж Дуглас, которому она тоже обещала свою руку –двойная игра отчаявшейся женщины, – служит ей посредником в этих переговорах,кроме того, он руководит всей операцией в целом. Второго мая приготовлениязакончены; и, как всегда в тех случаях, когда отвага призвана заменитьосмотрительность, Мария Стюарт бестрепетно встречает неизвестность.
Побег этот необычайно романтичен, как и подобает романтичной королеве.Мария Стюарт или Джордж Дуглас заручились в замке помощью мальчика УильямаДугласа, который служит здесь пажом, и сметливый, проворный подросток с честьювыполнил свою задачу. По заведенному строгому порядку все ключи от Лохливенскихворот на время общего ужина кладутся для верности рядом с прибором коменданта,а после ужина он уносит их с собой и прячет под изголовье. Даже за трапезойхочет он их иметь перед глазами. Так и сейчас тяжелая связка лежит перед ним,поблескивая металлом. Разнося блюда, смышленый мальчуган пострел неприметнобросает на ключи салфетку, и, пользуясь тем, что общество за столом, изрядноприложившись к бутылкам, беззаботно беседует, он, убирая со стола, прихватываетс салфеткой и ключи. А потом все идет как по-писаному. Мария Стюартпереодевается в платье одной из служанок, мальчик спешит вперед и, открываядверь за дверью, тщательно запирает их снаружи, чтобы затруднитьпреследователям выход, а потом всю связку бросает в озеро. Он уже заранеесцепил все имеющиеся на острове лодки и выводит их за своей на середину озера:этим он отрезает дорогу погоне. После чего ему остается одно: в сумеркахтеплого майского вечера быстрыми ударами весел править к берегу, где их ждутДжордж Дуглас и лорд Сетон с пятьюдесятью всадниками. Королева немедля садитсяв седло и скачет всю ночь напролет к замку Гамильтонов. Едва она почувствовалаСебя на свободе, как в ней снова пробудилась ее обычная отвага.
Такова знаменитая баллада о побеге Марии Стюарт из омываемого волнами замка,побеге, который стал возможен благодаря преданности любящего юноши исамопожертвованию отрока; обо всем этом при случае можно прочитать у ВальтераСкотта, запечатлевшего этот эпизод во всей его романтичности. Летописцысмотрят на дело трезвее. По их мнению, суровая тюремщица леди Дуглас якобыбольше была осведомлена о побеге, чем считала нужным показать и чем это вообщепоказывают, и всю эту прекрасную повесть она сочинила потом, чтобы объяснить,почему стража так кстати ослепла и проявила такую нерадивость. Но не стоитразрушать легенду, когда она так прекрасна. К чему гасить эту последнююромантическую зорю в жизни Марии Стюарт? Ибо на горизонте уже сгущаются тучи.Пора приключений приходит к концу. В последний раз эта молодая смелая женщинапробудила и познала любовь.
Спустя неделю у Марии Стюарт уже шеститысячное войско. Еще раз как будтоготовы рассеяться тучи, снова воссияли на какое-то мгновение благосклонныезвезды над ее головой. Не только Сетоны и Хантлеи – вернулись все старые еесподвижники, не только клан Гамильтонов перешел под ее знамена, но и, как этони удивительно, большая часть шотландской знати, восемь графов, девятьепископов, восемнадцать дворян и более сотни баронов. Поистине странно – авпрочем, ничуть не странно, если вспомнить, что никто в Шотландии не можетправить самовластно, не восстановив против себя всю знать. Жесткая рука Мерреяпришлась лордам не по нраву. Лучше присмиревшая, хоть и стократ виновнаякоролева, нежели суровый регент. Да и за границей спешат поддержатьосвобожденную королеву. Французский посол явился к Марии Стюарт, чтобызасвидетельствовать ей, правомерной властительнице, свою лояльность. Елизаветапослала нарочного выразить радость по поводу «счастливого избавления».Положение Марии Стюарт за год неволи значительно окрепло и прояснилось, опятьей выпала счастливая карта. Но, словно охваченная недобрым предчувствием,уклоняется шотландская королева, доселе такая мужественная и воинственная, отвооруженной схватки – она предпочла бы кончить дело миром; когда бы братоставил ей хоть робкий глянец королевского величия, она, так много пережившая,охотно отдала б ему всю власть. Какая-то часть той энергии, которую крепила вней железная воля Босуэла, надломилась – ближайшие дни это покажут; послепережитых тревог, забот и треволнений, после всей этой неистовой вражды онамечтает лишь об одном – о свободе, умиротворенности и покое. Но Меррей и недумает хотя бы частично поступиться властью. Его честолюбие и честолюбие МарииСтюарт – дети одного отца, а тут нашлись и советчики, старающиеся закалить егорешимость. В то время как Елизавета посылает Марии Стюарт поздравления,английский, государственный канцлер Сесил, со своей стороны, всячески нажимаетна Меррея, требуя, чтобы он разделался наконец с Марией Стюарт и католическойпартией в Шотландии. И Меррей не долго раздумывает. Он знает: пока Мария Стюартна свободе, в Шотландии не быть миру. Перед ним великий соблазн раз навсегдапоквитаться с лордами-смутьянами и преподать им памятный урок. С обычной своейэнергией он быстро собирает войско, уступающее, правда, по численности