суров, но под личиной покорности, должен ублажать свою гостью и в то же времянеусыпно ее сторожить. Трудность этой задачи еще усугубляется его женой,которая свела в могилу трех мужей и теперь досаждает четвертому вечнымисплетнями и наговорами – ибо она интригует то за, то против Елизаветы, то за,то против Марии Стюарт. Нелегко этому славному человеку лавировать между тремяразъяренными фуриями, из которых одной он подвластен, с другой связан узамибрака, а к третьей прикован незримыми, но нерасторжимыми цепями: в сущности,бедняга Шрусбери все эти пятнадцать лет не столько тюремщик Марии Стюарт,сколько собрат по несчастью, такой же узник, как она; над ним также тяготееттаинственное проклятие, заключающееся в том, что эта женщина приносит злокаждому, кого встречает на своем тернистом пути.
Как же проводит Мария Стюарт эти пустые, бессмысленные годы? Очень тихо ибеззаботно на первый взгляд. Со стороны глядя, круг ее дневных занятий ничем неотличается от обихода других знатных дам, годами безвыездно проживающих в своихфеодальных поместьях. Будучи здорова, она часто выезжает на свою любимую охоту,разумеется, в сопровождении все той же зловещей «почетной стражи», илистарается игрою в мяч и другими физическими упражнениями восстановить бодростьи свежесть своего уже несколько утомленного тела. У нее нет недостатка вобществе, то и дело наезжают соседи из окрестных замков почтить интереснуюузницу, ибо – нельзя ни на минуту упускать это из виду – эта женщина, хоть илишенная власти, все же по праву ближайшая наследница престола и, буде сЕлизаветой – все мы в руце божьей – завтра что-нибудь случится, ее преемницейможет оказаться Мария Стюарт. А потому все, кто поумней и подальновидней, ипрежде всего ее постоянный страж Шрусбери, всячески стараются с ней ладить.Даже сердечные дружки Елизаветы, фавориты Хэтон и Лестер, предпочитают несжигать кораблей и за спиной у своей покровительницы шлют письма и приветы ееярой ненавистнице и сопернице: кто знает, не придется ли уже завтра, преклонивколена, выпрашивать у нее королевских милостей. Хоть и запертая в своемсельском захолустье, Мария Стюарт знает все, что происходит как при дворе, таки во всем большом мире. А уж леди Шрусбери рассказывает ей и то, о чем бы ейлучше не знать, о многих интимных сторонах жизни Елизаветы. И отовсюдуподземными путями приходят к узнице слова участия и одобрения. Словом, не кактесную, темную тюремную камеру надо себе представлять заточение Марии Стюарт,не как полное одиночество и оторванность от мира. Зимними вечерами в замкемузицируют; правда, юные поэты не слагают ей больше нежных мадригалов, как вовремена Шателяра, забыты и галантные «маски», которыми когда-то увлекались вХолируде; это нетерпеливое сердце уже не вмещает любви и страсти: вместе сюностью отходит пора увлечений. Из всех экзальтированных друзей она сохранилатолько маленького пажа Уильяма Дугласа, своего лохливенского спасителя, из всехприближенных мужчин – увы, среди них нет больше Босуэлов и Риччо – она чащевсего видится с врачом. Мария Стюарт теперь то и дело хворает, у нее ревматизми какие-то странные боли в боку. Ноги у нее иногда так распухают, что этонадолго пригвождает ее к креслу и она ищет исцеления на горячих водах; из-занедостатка живительных прогулок ее когда-то нежное, стройное тело постепенностановится тучным и дряблым. Очень редко находит она в себе силы для смелыхэскапад в привычном ей когда-то духе: безвозвратно миновали времена бешенойскачки по шотландским полям и лугам, времена увеселительных поездок из замка взамок. Чем дольше тянется ее заточение, тем охотнее ищет узница утешения вдомашних занятиях. Одетая в черное, как монахиня, она долгие часы просиживаетза пяльцами и своими точеными, все еще красивыми белыми руками вышивает течудесные златотканые узоры, образцами которых мы еще и сегодня любуемся, или жеуглубляется в свои любимые книги. Не сохранилось преданий ни об одном ееувлечении за без малого двадцать лет. С тех пор как скрытый жар ее души неможет излиться на любимого человека – на Босуэла, он ищет выхода в болееумеренной и ровной привязанности к существам, никогда не обманывающим – кживотным. По просьбе Марии Стюарт ей доставляют из Франции самых умных иласковых собак – спаниелей и легавых; она держит в комнате певчих птиц ивозится с голубями, поливает цветы в саду и заботится о приближенных женщинах.Тот, кто знает ее лишь поверхностно, видит ее лишь наездами и не вникаетглубоко, может и в самом деле вообразить, будто ее неукротимое честолюбие,когда-то сотрясавшее мир, угасло, будто в ней утихли земные желания. Ибо часто– и с каждым годом все чаще – ходит эта понемногу стареющая женщина, окутаннаяреющим вдовьим покрывалом, к обедне, все чаще склоняется перед аналоем[*] в своей часовне и только очень редко заноситстихи в свой молитвенник или на чистый листок бумаги. И это уже не пламенныесонеты, а слова благочестивого смирения и меланхолической отрешенности:
Que suis je helas et quoy sert ma vie
J’en suis fors q’un corps prive de coeur
Un ombre vayn, un object de malheur
Qui n’a plus rien que de mourir en vie…
Чем стала я, зачем еще дышу?
Я тело без души, я тень былого.
Носимая по воле вихря злого,
У жизни только смерти я прошу.
Все больше укрепляется в таком наблюдателе впечатление, что многострадальнаядуша оставила попечение о мирской власти, что благочестиво и бестревожно ждетона одного – всепримиряющей смерти.
Но не будем обманываться: все это – лишь притворство и маска. На самом делеэто пламенное сердце, эта гордая королева живет одной лишь мечтой – вновьвернуть себе свободу и власть. Ни на минуту не склоняется она к мысли покорнопринять свой жребий. Все это посиживание за пяльцами, за книгами, мирные беседыи ленивые грезы наяву – лишь ширма для каждодневной кипучей деятельности –заговорщической. Неустанно, с первого дня своего заточения до последнего,плетет она заговоры и интриги, повсюду ее кабинет превращается в тайнуюполитическую канцелярию, здесь день и ночь кипит работа. За запертыми дверьми вобществе двух секретарей Мария Стюарт собственноручно набрасывает секретныеобращения к послам – французскому, испанскому, папскому, а также к своимприверженцам в Шотландии и Нидерландах, в то же время, осторожности ради,забрасывая Елизавету умоляющими, кроткими и возмущенными письмами, на которыета уже давно не отвечает. Неустанно под сотнею личин спешат ее посланцы вПариж, Мадрид и обратно, постоянно придумываются пароли, изобретаютсяшифровальные коды – ежемесячно новые, – регулярно работает настоявшаямеждународная почта, связывая ее с врагами Елизаветы. Все ее домочадцы – о чемСесил прекрасно осведомлен, почему он и тщится сократить число ее оруженосцев,– представляют собой генеральный штаб, неустанно разрабатывающий все ту жеоперацию ее освобождения; все пять десятков ее слуг постоянно сносятся сокружающими деревнями, сами ходят в гости и принимают гостей, чтобы передаватьи получать известия; все окружающее население под видом благостыни регулярноподкупается, и благодаря этой изощренной организации дипломатическая,эстафетная почта безотказно работает до самого Парижа и Рима. Письма провозятсяконтрабандой в белье, книгах, выдолбленных тростях, в крышках футляров сдрагоценностями и даже за амальгамою зеркал. Для того чтобы перехитритьШрусбери, изобретаются все новые уловки, расшиваются подошвы и в нихзакладываются послания, писанные симпатическими чернилами, или же изготовляютсяпарики и в букли завертываются бумажные папильотки. В книгах, которые МарияСтюарт выписывает из Парижа, подчеркиваются по известной системе буквы, так чтов целом получается связный текст, а бумаги первостепенного значения проносит вподоле сутаны ее духовник. Мария Стюарт, с юности возившаяся с тайнописью,искусно шифровавшая и расшифровывавшая письма, руководит всеми операциями, иэта увлекательная, азартная игра, путающая Елизавете карты, напрягает вседушевные силы узницы, возмещая недостаток физических упражнений и других утех.Со свойственным ей пылким безрассудством отдается она заговорам идипломатическим интригам, и в иные часы, когда новые посулы и предложения изМадрида, Парижа или Рима все новыми окольными путями достигают ее кельи, этауниженная монархиня может и вправду вообразить себя силой, чуть ли несредоточием всеевропейских интересов. И-то, что Елизавета знает об этой угрозеи бессильна против такого упорства, то, что она, ее пленница, через головынадзирателей и стражей может руководить этой кампанией в тиши своей кельи иучаствовать в решении судеб мира, пожалуй, единственная отрада, чудесноподдерживающая дух Марии Стюарт все эти долгие, беспросветные годы.
Удивления достойна эта непоколебимая энергия, эта скованная сила, и в то жевремя она потрясает нас своей тщетностью, ибо все, что бы Мария Стюарт нипридумала и ни предприняла, обречено на неудачу. Все эти многочисленныезаговоры и комплоты, которые она плетет неустанно, заранее осуждены напоражение. Слишком неравны силы противников. Всегда слабее тот, кто борется водиночку против целой организаций. Мария Стюарт действует одна, в то время какза Елизаветой стоит все государство – канцлеры, советники, полицмейстеры,солдаты и шпионы, – не говоря уже о том, что из государственной канцелярийлегче бороться, чем из тюремной камеры. У Сесила сколько угодно золота, сколькоугодно средств обороны, он ничем не ограничен в своих действиях, тысячи глазего тайных соглядатаев следят за одинокой неопытной женщиной. Полиция в тевремена знала до мелочей чуть ли не все о каждом из трех миллионов граждан,составляющих население Англии; каждый чужеземец, высаживавшийся на английскойземле, брался под надзор; в харчевни, тюрьмы, на прибывающие суда направлялисьлазутчики, ко всем подозрительным лицам подсылались шпионы, а там, где этиполумеры оказывались недействительными, применялась самая действенная мера –пытка. И превосходство коллективной силы немедленно дает себя знать.