гремящим приветственными кликами, – никогда больше подобный прибой богаторазодетых, восторженных и ликующих толп не будет кипеть у ее ног. Вечером воДворце юстиции устраивается открытый банкет, и восхищенные парижане теснятсявокруг, пожирая глазами юную деву, принесшую Франции вторую корону.Знаменательный день завершается балом, для которого художники не пожалелихитрых выдумок. Шесть раззолоченных кораблей с парусами из серебряной парчи,влекомые невидимыми машинистами, словно покачиваясь на бурных волнах, вплываютв зал. В каждом сидит разодетый в золото, скрывшийся под узорчатою маскою принци грациозным жестом приглашает к себе одну из дам королевской фамилии:Екатерину Медичи – королеву, Марию Стюарт – наследницу престола, королевуНаваррскую и принцесс – Елизавету, Маргариту и Клод. Это представление должносимволизировать счастливое плавание по волнам жизни, полной роскоши и блеска.Но человеку не дано управлять судьбой: после этого единственно беззаботного дняжизненный корабль Марии Стюарт поплывет к иным, опасным берегам.
Первая опасность подкралась неожиданно. Мария Стюарт – давно ужекоронованная владычица Шотландии, к тому же le Roi Dauphin, французскийнаследник, возвел ее в сан своей супруги, и, значит, над ее головой сверкаетвторая, еще более драгоценная корона. Но тут судьба шлет ей пагубное искушение,поманив еще и третьей короной, и Мария Стюарт с детской непосредственностью, вослеплении, не получив своевременного мудрого остережения, потянулась к ней,прельщенная ее коварным блеском. В тот самый 1558 год, когда она стала супругойфранцузского наследника, скончалась Мария, королева Английская, и на престолвступила ее сводная сестра Елизавета. Но действительно ли Елизавета – законнаянаследница престола? У женолюбивого Генриха VIII[13] – Синей бороды – было трое детей: сын Эдуард и две дочери,Мария – от брака с Екатериной Арагонской и Елизавета – от брака с Анной Болейн.После скоропостижной смерти Эдуарда Мария, как старшая и рожденная в неоспоримозаконном браке, стала наследницей престола. Но она умирает бездетной; являетсяли теперь законной наследницей Елизавета? Да, утверждают юристы английскойкороны, ибо епископ скрепил брак Генриха VIII и Анны Болейн, а папа призналего. Нет, утверждают юристы французской короны, ибо Генрих VIII впоследствииобъявил свой брак с Анной Болейн недействительным, а Елизавету – особымпарламентским указом – незаконнорожденной. Если это так, а на том стоит веськатолический мир, то, как бастард, Елизавета не может взойти на английскийпрестол, и притязать на него вправе не кто иной, как правнучка Генриха VII –Мария Стюарт.
Итак, шестнадцатилетней неопытной девочке выпало принять решениевсемирно-исторической важности. Перед Марией Стюарт два пути. Она можетпроявить уступчивость и политичность и признать свою кузину Елизаветуправомочной королевой Англии, отказаться от своих притязаний, ибо защитить ихможно лишь с оружием в руках. Или же она может смело и решительно обвинитьЕлизавету в захвате короны и призвать к оружию французскую и шотландскую армиидля свержения узурпаторши. Роковым образом Мария Стюарт и ее советчики избираюттретий, самый пагубный в политике, средний путь. Вместо сильного, решительногоудара французский двор лишь хвастливо замахивается на Елизавету: по приказуГенриха II дофин и его супруга вносят в свой герб английскую корону, а МарияСтюарт официально и в документах титулуется «Regina Franciae, Scotiae, Angliaeet Hiberniae»[*].
Таким образом, притязание заявлено, но никто его не отстаивает. С Елизаветойне воюют, ее лишь дразнят. Вместо решительных действий огнем и мечом бессильныйжест: перед Елизаветой потрясают размалеванной деревяшкой и исписанным клочкомбумаги. Создается нелепое положение: Мария Стюарт и претендует на английскийпрестол и не претендует. О ее притязаниях то молчат, то вдруг извлекают ихиз-под спуда. Так, на требование Елизаветы воротить ей по договору Кале ГенрихII отвечает: «В таком случае Кале следует передать супруге дофина, королевеШотландской, которую все мы почитаем законной королевой Англии». Однако тот жеГенрих II и пальцем не пошевелил, чтобы защитить притязания своей невестки; они сейчас продолжает вести переговоры с так называемой узурпаторшей, как сравноправной монархиней.
Своим нелепым ребяческим жестом, своим тщеславно намалеванным гербом МарияСтюарт так ничего и не добилась, а погубила все. У каждого в жизни бываютошибки, которые никогда и ничем не исправишь. Так случилось и с Марией Стюарт:политическая бестактность, совершенная в отрочестве, и скорее из упрямства итщеславия, чем по обдуманному решению, приводит ее к гибели, ибо, нанесяподобное оскорбление могущественнейшей женщине Европы, она наживает в нейнепримиримого врага. Истинная властительница может многое стерпеть и простить,но только не сомнение в своем праве на власть. Естественно, что с этой минутыЕлизавета рассматривает Марию Стюарт как опаснейшую соперницу, как тень засвоим троном. Отныне, что бы ни говорили и ни писали друг другу обе королевы,все будет притворством и ложью, попыткой замаскировать тайную вражду; но этутрещину ничем уже не закроешь. В политике, как и в жизни, полумеры и влияниепричиняют больше вреда, нежели энергичные и решительные действия. Всего лишьсимволически вписанная в герб Марии Стюарт английская корона будет стоитьбольше крови, чем пролилось бы ради настоящей короны в настоящей войне.Открытая борьба раз и навсегда внесла бы в дело полную ясность, тогда какподспудная, лукавая борьба постоянно возобновляется, отравляя обеим женщинамжизнь и власть.
Роковой герб с английскими регалиями фигурирует также на турнире по случаюмира, заключенного в Като-Камбрези[14]: в июле1559 года его горделиво несут для общего обозрения перед le Roi Dauphin et laReine Dauphine. Рыцарственный король Генрих II не упускает случая преломитькопье pour l’amour des dames[*], и каждыйпонимает, какую даму он имеет в виду: красавицу Диану де Пуатье[*], горделиво взирающую из ложи на своего царственноговозлюбленного. Но безобидная игра внезапно превращается в нечто крайнесерьезное. Этому поединку суждено решить судьбу истории. Капитан шотландскойлейб-гвардии Монтгомери, чье копье уже раскололось, так неловко хватил древкомсвоего противника – короля, что ранил его в глаз, и король замертво упал сконя. Рану поначалу считают неопасной, но король так и не приходит в себя;охваченные ужасом, стоят у ложа умирающего члены его семьи. Несколько днеймогучий организм храброго Валуа борется со смертью, и наконец десятого июлясердце его перестает биться.
Французский двор и и минуты глубокой скорби чтит обычай, как высшего своеговластелина. Когда королевская фамилия покидала замок, Екатерина Медичи, супругаГенриха II, вдруг замедлила шаг у порога: с этого часа, сделавшего ее вдовой,первое место при дворе принадлежит женщине, которую этот же час возвел на тронФранции. Трепетным шагом, смущенная и растерянная, переступает Мария Стюартпорог – супруга нового французского короля проходит мимо вчерашней королевы.Этим единственным шагом семнадцатилетняя отроковица опередила всех своихсверстниц, достигнув высшей ступени власти.
3. Вдовствующая королева и все же королева(июль 1560 – август 1561)
Ничто так резко не повернуло линию жизни Марии Стюарт в сторонутрагического, как та коварная легкость, с какою судьба вознесла ее на вершинуземной власти. Ее стремительное восхождение напоминает взлет ракеты: шести дней– королева Шотландии, шести лет – нареченная одного из могущественнейшихпринцев Европы, семнадцати – королева Французская, она уже в зените власти,тогда как ее душевная жизнь еще, в сущности, и не начиналась. Кажется, будтовсе сыплется на нее из неисчерпаемого рога изобилия, ничто не приобретенособственными силами, не завоевано собственной энергией; здесь нет ни трудов, низаслуг, а только наследие, дар, благодать. Как во сне, где все проносится влетучей многоцветной дымке, видит она себя то в подвенечных, то в коронационныходеждах, и, раньше чем этот преждевременный расцвет может быть воспринятпрозревшими чувствами, весна отцвела, развеялась, миновала, и королевапросыпается ошеломленная, растерянная, обманутая, ограбленная. В возрасте;когда другие лишь начинают желать, надеяться, стремиться, она уже познала всерадости триумфа, так и не успев душевно ими насладиться. Но в этойскороспелости судьбы кроется, как в зерне, и тайна гложущего ее беспокойства,ее неудовлетворенности; кто так рано был первым в стране, первым в мире, уже несможет примириться с ничтожной долею. Только слабые натуры покоряются изабывают, сильные же мятутся и вызывают на неравный бой всесильную судьбу.
И в самом деле: промелькнет, как сон, короткая пора ее правления во Франции,как быстрый, беспокойный, тягостный и тревожный сон. Реймский собор, гдеархиепископ венчает на царство бледного больного мальчика и где прелестная юнаякоролева, украшенная всеми драгоценностями короны, сияет среди придворных, какстройная грациозная полурасцветшая лилия, дарит, ей один лишь сверкающий миг, востальном летописцы не сообщают ни о каких празднествах и увеселениях. Судьбане дала Марии Стюарт времени создать грезившийся ей двор трубадуров, гдепроцветала бы поэзия и все искусства, ни живописцам времени запечатлеть наполотне монарха и его прелестную супругу в царственных одеждах, ни летописцам –обрисовать ее характер, ни народу – познакомиться со своими властителями, а темболее их полюбить; словно две торопливые тени, гонимые суровым ветром,проносятся эти детские фигуры в длинной веренице французских королей.
Ибо Франциск II болен и с самого рождения обречен ранней смерти, какмеченное лесником дерево. Робко смотрят усталые, с тяжелыми веками глаза,словно испуганно открывшиеся со сна на бледном одутловатом лице мальчика, чей