На сегодня все.
Спокойной ночи и удачи!»
«12 января.
ЗДЕСЬ НИКОГО НЕТ!!!
Это странночертовски неприятно
неправильно. И как-то нехорошо начинает сосать под ложечкой. Даже если большинство аборигенов уехало зимовать на материк — кто-то ведь должен был остаться? Помнится, старина Фернандо упоминал пятерых: владелицу кафе — старуху по имени Майтэ, сын которой зимует в Мадриде. Лавочника с романтическим именем Анхель-Эусебио и его подручного Маноло. А также Курро и Кико — бывшего актера и его брата, у которого не все в порядке с головой.
И вот, пожалуйста, все пятеро как под землю провалились!
Похоже, это известие не расстроило ВПЗР, но нельзя сказать, что и слишком обрадовало.
Она осталась нейтральной. И выразилась в том духе, что аборигены — все скопом — отправились куда-нибудь на побережье: в Санта-Полу, Гвардамар или Торревьеху, или как там еще называются здешние провинциальные дыры?
Бенидорм и Картахена, там живут подружки негодяя Сабаса, возможно — сам Сабас, но к делу это не относится.
— И зачем они туда отправились? — спросила я у ВПЗР.
У нее и на это был готов ответ:
— Праздновать какой-нибудь праздник. В Испании полно праздников, ведь так? Примерно столько, сколько в России, даже еще больше. И как в этом вечном карнавале они умудряются поддерживать благосостояние страны — уму непостижимо!
ВПЗР пребывает в святой уверенности, что испанцы с их безразмерной сиестой и традиционным «маньяна»[19] самые большие ленивцы на свете после недавно слезших с пальм жителей тропических островов. И жителей амазонской сельвы — они лишь в прошлом году получили статус прямоходящих. Переубедить ВПЗР в этом трагическом заблуждении — невозможно. Она вообще очень трепетно относится к своим заблуждениям, культивирует их и пестует, как малых детей.
Сама ВПЗР называет это «иным взглядом на мир». А кто не хочет — пусть не смотрит и остается в дураках.
Вроде бы все мыслимые торжества прошли — насколько я успела изучить испанский календарь. Рождество было три недели назад, популярный в народе праздник Трех Королей (когда по улицам шествуют процессии волхвов и примкнувших к ним мультперсонажей студии «Дисней» и повсеместно раздаются конфеты) — неделю или около того.
Возможно, все уехали праздновать и ловить в полете конфетки счастья. Возможно. Но почему до сих пор никто не вернулся?
И дом Игнасио…
Я приняла бы версию с отъездом небольшой группы людей на побережье, если бы не дом Игнасио, куда мы вчера заселились.
Он был подготовлен. Обогрет кондиционером. Судя по тому, что в доме еще сохранялось тепло, кондиционер включали недавно, за несколько часов до нашего прибытия. Кто-то, охарактеризованный Игнасио и стариной Фернандо, как «жестокосердный», позаботился о прибытии посторонних людей. Но даже если бы все обстояло иначе — есть другой дом.
Рядом с кафе, в дверь которого я напрасно ломилась вчера вечером.
В ТОМ ДОМЕ ГОРЕЛ СВЕТ!
Я помню точно, я же не сумасшедшая, — и это обстоятельство никакой логике не поддается, кое-что нужно проверить…
СВЕТ ГОРИТ И СЕЙЧАС!!!
Специально вышла и посмотрела — благо, идти минуту, не больше. Свет по-прежнему горит, несмотря на то что за дверью не слышно ни звука. Сколько бы я ни стучала (а стучала я довольно долго) — ответом мне была тишина.
ВПЗР потребовала разжечь камин. А насчет света в доме (предполагаю, что дом принадлежит старухе Майтэ и ее сыну) сказала лишь, что мои «досужие овечьи домыслы яйца выеденного не стоят, и идиоты-испанцы просто забыли выключить свет. Они все здесь не в себе, а не один какой-то Кико, или как там еще зовут этого придурка?»
Испанцы, может, и идиоты (спорить с ВПЗР бесполезно, сам окажешься — и испанцем, и идиотом). Но при этой никто, уезжая, не оставит свет включенным, он здесь стоит дорого. А если и забудет — вернется с полпути, чтобы потушить! Так что теория ВПЗР, как и любые ее теории, касающиеся повседневной жизни, несостоятельна.
К тому же, сегодня утром она влезла в чертово кафе!
Об этом — в порядке хронологии, не отвлекаясь на лирические отступления. Лирические отступления нужны меньше всего — особенно в момент, когда у тебя неприятно сосет под ложечкой!..
Итак:Все началось
Спала отлично (сказались таки перелеты-переезды!), без всяких сновидений — и проснулась поздно. В редких случаях такого вот просыпания всего на свете меня обычно будит ВПЗР: колотится в дверь моей комнаты как ненормальная, требует китайской чайной церемонии и прочих, не связанных с церемонией, английских завтраков. Потому что она, видите ли, «с рассвета на галерах». А я, «блудливая овца, где-то шлялась полночи» — и далее по раз и навсегда накатанному шаблону о моем беспутстве за ее «кровные денежки, а ты, между прочим, мне не дочь и даже не младшая сестра!!»
Конечно, я ведь сестра Джека-Потрошителя. Двоюродная, по материнской линии.
Этим утром (первым на Талего, гребаном острове) за дверью было тихо. Никто не дергал ручку и не проклинал меня последними словами. Что было довольно странно, ведь ВПЗР не садится за работу, не посклочничав для профилактики. Отнеся странности к смене обстановки, я спокойно приняла душ, привела себя в порядок и спустилась вниз, в салон.
ВПЗР не обнаружилась и там.
Я нашла ее через десять минут, в кафе. Вчера оно было просто закрыто, а сегодня — закрыто, но не полностью, если можно так выразиться. Или — не полностью открыто. Никаких предупреждающих табличек «Cerrado! — Abierto!»,[20] никаких часов работы. Одна лишь вывеска с названием, над которым никто особенно не заморачивался: «TALEGO».
Как и вечером, высокие окна кафе были зашторены кусками плотной льняной ткани, но дверь оказалась приоткрытой. И из-за нее звучала музыка. Что-то очень знакомое — кажется, Фрэнк Синатра.
В свой первый приезд на Талего мы даже не заходили внутрь, ограничившись посиделками на импровизированной летней террасе (несколько столиков под полотняным навесом). И в общем ничего не потеряли. Почти… Потому что кроме двух стандартных автоматов с сигаретами, напитками и сладостями, был еще один, ни на что не похожий, — музыкальный. Самый настоящий американский jukebox времен тотального помешательства на кадиллаках, рок-н-ролле, певце Рое Орбисоне и актере Джеймсе Дине.
Он занимал центральное место в полусумрачном и довольно большом помещении. Мимо такого не пройдешь, не разинув варежку, — учитывая совершенно феерическую подсветку и большое количество старомодного винила в чреве. Из этого самого чрева и вещал Фрэнк Синатра, а легкое поскрипывание винилового песка сразу же подняло мне настроение. Обожаю ретро-стиль и обожаю островки давно прошедшего времени, куда можно хоть ненадолго сбежать от реальности — хоть на кадиллаке, хоть на чем.
А вот от ВПЗР — не сбежишь!
Она настигла меня и тут. Вернее, это я настигла ее, стоило перевести взгляд с jukebox'a на зал. ВПЗР сидела за самым дальним столиком и курила самокрутку.
Примечание: Иногда (в пафосных местах и просто в местах большого скопления народа) ВПЗР изменяет своим вонючим дешевым сигаретам с самокрутками. Самокрутки — вещь запоминающаяся, процесс их свертывания — почти сакральный, и вообще… Они нетривиальные, следовательно, и человек, курящий их, нетривиален. Таким вот кретиническим способом ВПЗР повышает собственную самооценку и хочет понравиться людям, которых (по определению) ненавидит — всех вместе и каждого по отдельности. Ну не дешевка ли?
— Привет! — сказала ВПЗР. — Долго спишь.
— Вы уже сделали заказ?
— Сейчас сделаю. И заказ придется принимать тебе. Потому что здесь ни души.
— Как это?
— А вот так. Есть только ты, я и Синатра. И больше никого. Ты ведь умеешь обращаться с кофе-машиной? Потому что лично я — пас.
Я умею обращаться с кофе-машиной: до ВПЗР у меня была другая жизнь, и в ней я как раз и работала баристой в кофейне. Собственно, в этой самой кофейне на улице Моховой (она называлась «Elephant») мы с ВПЗР и познакомились… Во об этом — как-нибудь в другой раз.
— Даже если я умею — что с того?.. Куда подевались хозяева?
— Ты у меня спрашиваешь или у себя?
— У вас.
— Ответ простой: я не знаю.
— Как же вы сюда попали?
— Через заднюю дверь. Мы могли оказаться здесь и вчера, если бы ты догадалась сделать то же самое…
— Я бы никогда не сделала то же самое. Вторгаться на чужую территорию, когда вас совсем не ждут, — противозаконно.
— Противозаконно страдать от голода и отсутствия чашки крепкого кофе. Давай подсуетись, сообрази что-нибудь на завтрак.
— А если придут хозяева? Как мы объясним им подобную самодеятельность?
— Ну, если они до сих пор не пришли… И Фрэнк Синатра не сподвиг их явиться…
— Так это вы завели автомат?
— Конечно. Это было несложно. Я дождусь кофе или нет?
— Кофе мы можем выпить и у себя, никого не напрягая и не влипая в сомнительные ситуации.
— Здесь мне нравится больше. Всегда мечтала стать владелицей кафе…
— Это не ваше кафе.
— Покончим с препирательствами, Ти. Обещаю тебе уладить все проблемы с хозяевами… когда они появятся… Если появятся… Заплатим им чуть больше. Никто не останется внакладе.
— Что значит — «если появятся»?
— Это всего лишь фигура речи. Не придирайся к словам.
Вид у ВПЗР чрезвычайно довольный. Как будто она получила неожиданный подарок. В кривозеркальной реальности (место обитания ВПЗР) с подарками постоянно выходит какая-нибудь лажа: ей невозможно угодить. Поздравительные открытки от издательства она презирает, потому что «в них нет ничего личного» — стандартный типографский текст со стандартными же пожеланиями. И только имя-отчество вписано от руки, «хоть на это у них хватило ума, идиоты проклятые». Однажды, правда, мелкая издательская сошка что-то там перепутала, и ВПЗР получила открытку с совершенно другим именем… Чего только я не выслушала!.. Прицепом к открыткам идут книги, и эт