Отношение к Берлину 1921–1923 гг. со стороны интенсивного и компактного мира русской колонии косвенно отражалось в многочисленных анекдотах и остротах. Главная магистраль Берлина Курфюрстендамм, была шутливо окрещена в «Неппский проспект» (по аналогии с Невским проспектом, с одной стороны, и от немецкого Neep – обман, надувательство – с другой), а сам город получил ироничное название «Шарлоттенграда» (от имени западного района «Шарлоттенбург», густо заселенного русскими) или «Берлинограда» (изобретение многочисленной диаспоры). У Андрея Белого мы находим переделку известного пушкинского выражения «и кюхельбекерно и скучно» в «и стало мне и курфюрстендаммно и томительно», что отражает своеобразную атмосферу «города в городе».
Определения одной из важных на карте Европы столицы как «большой вокзал», «Ноев ковчег» (И. Эренбург), «мачеха российских городов» (В. Ходасевич), «караван-сарай» (М. Шагал) отражают характеристику как бы не города, а некоего пункта, станции, площадки, принадлежать которым могла бы если Европа – то на границе с Азией, а если Азия – то довольно европеизированная. Они иллюстрируют весьма импульсивный, распыленный, непостоянный, бурлящий характер «после»: Европы в целом – после войны и Германии в частности – еще и после революции [ХАРИНА].
По некоторым данным, показывающим размах издательского дела в Берлине, в 1918–1928 гг. там функционировало 188 специализировавшихся в разных областях русских эмигрантских издательств. Такого их количества и разнообразия не было ни в одном из других центров русской диаспоры за все время ее существования, включая сегодняшнее время. Об издательском буме в «русском Берлине» помимо Эренбурга пишут Н. Берберова, И. Гессен, Р. Гуль и др. В 1922 г. многочисленными русскими издательствами в Берлине, Мюнхене и Лейпциге было издано книг на русском языке больше, чем на немецком, – см. [SCHLÖGELu.aСRL. Ss. 501–569].
Издательство «Слово» (1919–1924 гг.), основанное известным деятелем кадетской партии и редактором газеты «Руль» Иосифом Гессеном в сотрудничестве со знаменитым немецким издательством «Ульштайн», решившим заработать на русском книжном буме, рассчитывало распространять книги в советской России. Но эти надежды, из-за непримиримо антисоветской позиции его руководства, не оправдались.
А вот «Издательство И. П. Ладыжникова», тесно сотрудничавшее с советскими государственными книготорговыми обществами «Книга» и «Международная книга», просуществовало вплоть до 1933 г. Оно опубликовало по-русски и в переводе на немецкий язык около 500 наименований книг. Среди них в серии «Русская библиотека» были выпущены собрания сочинений Льва Толстого, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, Н.В. Гоголя, стихи А.К. Толстого, трилогия Д. С. Мережковского «Христос и Антихрист», М.А. Алданова «Загадка Толстого» и др. Однако книги не всех авторов, что выпускало это издательство, попадали в Россию, в частности запрещен к ввозу был Марк Алданов.
Самым крупным русскоязычным книгоиздательским предприятием в Берлине (и во всем русском зарубежье) было «Издательство З. И. Гржебина», пользовавшееся покровительством Горького. Издательство имело отделения в Петрограде и Москве, Берлине и Стокгольме. Оно выпускало книги прежде всего для Советской России – русских классиков, научно-просветительскую и педагогическую литературу.
Наряду с классиками Гржебин издавал современных поэтов, в том числе Б. Пастернака, Н. Гумилева, В. Ходасевича, Г. Иванова, М. Цветаеву, прозаиков – Е. Замятина, А. Н. Толстого, М. Горького, Б. Пильняка, Б. Зайцева, А. Чапыгина, А. Ремизова, А. Белого, книги по искусству П. Муратова, С. Маковского, книгу воспоминаний об Л. Андрееве, серию «Жизнь замечательных людей», а также научные издания. В 1922–1923 гг. им издано 225 названий.
В 1922 г. «Издательство З. И. Гржебина» начало публиковать серию «Летопись революции: библиотека мемуаров» (куда должны были войти воспоминания не только большевиков, но и их противников). Им были выпущены в 1922–1923 гг. под редакцией меньшевика Б. Николаевского воспоминания Н. Суханова, Ю. Мартова, В. Чернова, П. Аксельрода и других политических деятелей. Было предпринято издание исторического журнала под тем же названием; в редакцию вошли меньшевистские и эсеровские лидеры-эмигранты. Отстаивая принцип политической независимости издательской политики, демократ Гржебин писал в феврале 1923 г.:
Я готов печатать от Ленина до Шульгина и еще правее, если это будет талантливо и правдиво (вернее, искренно <…>) Я совершенно независим и печатаю то, что нахожу нужным. Я не могу оторваться от России, хочу, чтобы мои книги попали в Россию…
Политическая «беспринципность» Гржебина вышла ему боком. В процессе постепенного закручивания гаек большевики издали постановление о запрещении ввоза в Советскую Россию книг, изданных за границей, и их берлинское торгпредство расторгло договор с издательством Гржебина, что привело его к разорению. Сам Зиновий Гржебин – выдающийся деятель русской культуры «Серебряного века» скоропостижно скончался в 1929 г. в Париже в совершенной нищете.
Владислав Ходасевич, долгие годы работавший вместе с Горьким по издательским делам, писал впоследствии по поводу банкротства эмигрантских издательств, наивно рассчитывавших служить культурным мостом между русским Зарубежьем и Советской Россией:
Надо принять во внимание, что до 1922 года в России существовала только военная цензура. В 1922 году была введена общая, весьма придирчивая и совершенно идиотская, как все ей подобные. Сверх того, частные издательства и журналы прекратили существование, а казенные все откровеннее требовали агиток. Вот и придумал Шкловский издавать такой журнал, в котором писатели, живущие в советской России, могли бы через голову цензуры и казенных редакций печатать вещи, не содержащие, разумеется, выпадов против власти, но все же написанные не по ее указке. Теперь такая затея показалась бы дикостью. Тогда она была вполне осуществима. <…> советское правительство усердно распускало слухи, что оно намерено допускать в Россию зарубежные издания, не содержащие агитации против власти и отпечатанные по новой орфографии. Разумеется, эти слухи не вязались с введением внутренней цензуры, но к неувязкам в распоряжениях Москвы привыкли. Впоследствии стало ясно, что тут действовала чистейшая провокация: в Москве хотели заставить зарубежных издателей произвести крупные затраты в расчете на огромный внутрироссийский рынок, а затем границу закрыть и тем самым издателей разорить. Так и вышло: целый ряд берлинских издательств взорвался на этой мине. С издателем Гржебиным поступили еще коварнее: ему надавали твердых заказов на определенные книги, в том числе на учебники, на классиков и т.д. Он вложил в это дело все свои средства, но книг у него не взяли, и он был разорен вдребезги [ХОДАСЕВИЧ].
В эти первые постреволюционные годы в Берлине процветало и русское газетное дело.
Кадеты выпускали ежедневную газету «Руль» (редакторы – И. Гессен и <А.> Каминка). Выходила независимая республикански-демократическая газета «Дни», ведущими авторами которой были Е. Брешковская («бабушка русской революции»), М. Осокин, Е. Кускова, С. Прокопович и др. Мнение эсеров в эмиграции отражала газета «Голос России». Российские социал-демократы (меньшевики) во главе с Ю. Мартовым и Р. Абрамовичем выпускали журнал «Социалистический вестник». Выходили и другие издания. Действовали (иногда кратковременно) и другие политические движения, вплоть до анархистов <…>, издававших журнал «Рабочий путь».
«Сменовеховцы»233, искавшие примирения с большевиками, группировались вокруг газеты «Накануне»234. «Евразийцы» выпускали журнал «Скифы», на страницах которого пытались найти корни особого пути России [ЦФАСМАН].
По всем своим показателям Берлин начала 1920-х гг. являлся важнейшим центром российской художественно-культурной эмиграции, сборным пунктом литераторов и художников и артистов всех мастей – «красных», «розовых», «белых» и «черно-коричневых». Несомненно, способствовало этому и то, что сюда в 1920 г. прибыл, выдавленный из России «на лечение» Максим Горький. Чуть пообжившись, он сразу же затеял издавать новый «независимый» литературный журнал – «Беседа». В состав редколлегии входили Андрей Белый и Владислав Ходасевич.
Илья Эренбург вместе с художником Эль Лисицким издавал конструктивистский журнал «Вещь»235 (печатавшийся на трёх языках – русском, немецком и французском). Среди авторов журнала были, Маяковский, Мейерхольд, а так же Пикассо, Ле Корбюзье и другие представители левого искусства.
Вспоминая на закате жизни о «русском Берлине» начала 1920-х гг., журналист Илья Троцкий в статье «История одной драмы» пишет:
Жизнь по тому времени огромной и социально пестрой русской колонии с преобладающим беженским элементом била ключом. Русские издательства и книжные магазины, русские журналы и газеты, всякого рода политические группировки множились и росли. Русский театр и кабаретное искусство пожинали лавры, пользуясь большим успехом и у немцев. Не было недостатка в русских ресторанах и кофейнях, привлекавших публику богатым выбором национальных блюд и ассортиментом напитков, где звучала русская песня и мягко звенели струны гитар.
Особое место в культурном плане русской колонии занимал тогда «Союз писателей и журналистов»236, насчитывающий около полутораста членов – в большинстве квалифицированных тружеников пера с солидным стажем и именами <…>.
Берлин <…> был наводнен русской писательской братией. Лишь немногие из них <…> прочно устроились в русских издательствах или выходивших тогда газетах. Большинство за незнанием немецкого языка сильно нуждалось. Материальную поддержку люди пера могли найти, по преимуществу, в «Союзе писателей и журналистов» – организации профессиональной и надпартийной.