которая так худа и слаба от язвы в желудке и голода, что твердит, что не доедет,
– жаловался на безденежье, на то, что все распродает и кругом в долгах, благодарил «за добрые слова о моих писаниях», соглашался на издание «Темных аллей» Андреем Седых (Яшей Цвибаком) и просил М.О. Цетлина уладить его финансовые расчеты с нью-йоркским издателем. На этой бунинской весточке переписка между друзьями обрывается вплоть до 1945 г, когда Бунин получит первое послевоенное письмо от Алданова.
Основание «Нового журнала», который с подзаголовком «русский ежеквартальник» появился на свет в 1942 г. в Нью-Йорке, – несомненно, самое значительное достижение Алданова на поприще общественной деятельности. Впрочем, не его одного. В процессе создания журнала тандем Алданов – Цетлин действовал слаженно и напористо. Этому в немалой степени способствовало сродство их личностей: общее дело затеяли очень похожие друг на друга люди. Оба они были выходцами из очень состоятельных буржуазных еврейских семей, получили блестящее образование и до Революции участвовали в политической жизни страны на леволиберальном фланге политического спектра.
По характеру Алданов был сродни Цетлину. Оба были мягки, ко всем благожелательны, очень терпимы к чужому мнению. По своему мировоззрению Алданов был скептик и пессимист. Но не питая никаких иллюзий в отношении ближнего, он в общении решительно со всеми был изысканно вежлив и неизменно доброжелателен. Карпович говорил, что в основе благожелательности Алданова лежало прежде всего то, что он был человеком культуры [ГУЛЬ Р.].
Такого же в высшей степени «человека культуры» являл собой Михаил Цетлин – поэт, прозаик, литературный критик, редактор, издатель, благотворитель. В эмигрции он, как и Алданов, почти со всеми поддерживал приятельские отношения, но не с кем из литераторов близко не сходился. Его связывала с Алдановым общая работа на литературно-издательской ниве, в которой они на редкость удачно дополняли друг друга. За годы совместной работы между ними не было ни споров, ни размолвок, а тем более ссор, столь частых в редакциях газет и журналов. Но не было и «закадычности» в их дружбе.
Михаил Осипович (Еселевич) Цетлин, родился в семье богатого коммерсанта Осипа Сергеевича (Еселя Шмерковича) Цетлинa и Анны Васильевны (Ханны Либы Вульфовны) Высоцкой, дочери российского «чайного магната» Вульфа Высоцкого. Внук основателя одного из крупнейших торговых домов Российской империи – чайной фирмы «К. Высоцкий и сыновья», Михаил Цетлин являлся человеком не просто обеспеченным, но по-настоящему богатым. К сожалению, он не отличался крепким здоровьем.
С детских лет <М.О. Цетлин> страдал кокситом – костным туберкулезом и всю жизнь слегка прихрамывал на одну ногу. Наверное, этим болезненным состоянием в известной мере можно объяснить некоторую замкнутость его характера, стеснительность и мечтательность, которые в той или иной форме будут сопровождать его до конца дней.
<…>
Борясь с болезнью, Цетлин в течение четырех лет после окончания гимназии прожил на французском курорте <…>. Болезнь тогда действительно отступила, и он отправился в Германию, где слушал лекции по философии в Гейдельбергском и Фрейбургском университетах [ХАЗАН (I)].
Владимир Михайлович Зензинов, хороший знакомый Бунина и один из самых близких друзей Цетлиных, вспоминал спустя полвека:
о полудетском, полуюношеском кружке, который в самом начале 90-х годов возник в Москве и к которому принадлежали: Илюша Фондаминский, Абраша Гоц, Рая Фондаминская, Маня Тумаркина, Миша Цетлин, Яков и Амалия Гавронские, Коля Дмитревский. Фондаминский, Миша Цетлин и Дмитревский учились в одном и том же училище (частная гимназия Креймана) <…> Это был кружок юных идеалистов-общественников, искавших смысла и оправдания жизни, чутко откликавшихся на все ее веяния и мечтавших о служении человечеству. <…> Активное участие в спорах принимали Тумаркина, Цетлин <…> Миша Цетлин читал в нем свои стихи. <…> Неизбежны были и романы – у одних прочные и неизменные, у других сложные, переплетающиеся <…>.
Разителен был контраст между старшим поколением семей Фондаминских, Гоц, Гавронских и Цетлин – и молодым поколением. То были ортодоксальные еврейские семьи с крепким бытом и верным исполнением всех обрядов. Но дети, родившиеся в Москве и учившиеся в русских школах, вовсе не унаследовали еврейской ортодоксальности и, хотя принимали участие во всех обрядах семьи, <…> всецело восприняли русскую культуру. Отцы и дети принадлежали не только к разным поколениям, но и к разным мирам, которые, в силу крепкой семейной традиции и семейных уз, никогда один с другим не сталкивались [ЗЕНЗИНОВ].
Михаил был очень чуток к веяньям времени. Как большинство его друзей-интеллектуалов он ненавидел самодержавие и всеми силами стремился поднять «знамя борьбы за народное дело».
В нем рано проснулись революционные чувства и сложились демократические убеждения. Став членом партии с<оциалистов>-<революционеров>, Цетлин, при всей своей врожденной мягкости и деликатности, в полной мере разделял идеи кровавого террора и насилия, будучи, как и его сверстники и единомышленники, убежден в том, что путь в обетованную землю свободы лежит только через героическую борьбу Ее романтическим пафосом пронизан первый цетлинский сборник «Стихотворения» (1906), куда включены поэтические посвящения тем, кто был главными врагами правящего режима и кумирами демократически настроенной молодежи тех лет революционерам-народникам, эсерам, террористам <…>. Свой высокий книжный настрой ниспровергателя существующего общественного порядка молодой поэт подтверждал вполне материальным образом, жертвуя собственные средства на революционные нужды.
Начиная с первого сборника, Цетлин подписывал свои стихи криптограмматическим псевдоним Амари [ХАЗАН (I)].
Как эсер Михаил Цетлин участвовал в революции 1905– 1907 гг., содержал на свои деньги издательства либерального толка, финансировал террористическую деятельность боевиков-эсеров. В 1907 г., эмигрировав, он отошел от политической деятельности и полностью посвятил себя литературной работе. Обосновавшись в 1910 г. Париже, Михаил Осипович женился на своей соученице, подруге и «партийном товарище» Марии (Марье) Самойловне Тумаркиной-Авксентьевой, ставшей его главной и единственной музой до конца дней.
В 1912 г. в Париже вышел второй сборник стихов Михаила Цетлина «Лирика».
После Февральской революции Цетлины вернулись в Россию, но Октябрьский переворот, который они восприняли однозначно враждебно, разрушил все их надежды на лучшее будущее родины. С началом гражданской войны они уехали в Одессу, откуда эмигрировали из России, теперь уже как беженцы и навсегда. Они снова обосновались в Париже, где жили вплоть до его оккупации немцами в 1940 г. Поскольку семья Высоцких сумела после революции сохранить свои зарубежные активы Цетлины и в эмигрантской жизни могли жить как люди весьма состоятельные.
Их парижская квартира, по словам посещавшего ее А. Бахраха, также превратилась в «самый утонченный из русских литературных “салонов”». Здесь перебывал весь цвет эмиграции, о чем свидетельствует сохранившийся альбом М.С. Цетлиной [ВИНОКУР]. Именно в доме Цетлиных читал А. Толстой первые главы «Хождения по мукам», которые начал печатать в «Грядущей России», а затем передал в «Современные записки».
В квартире Цетлиных, вспоминал впоследствии Б.К. Зайцев,
можно было встретить Милюкова и Керенского, Бунина, Алданова, Авксентьева, Бунакова, Вишняка, Руднева, Шмелева, Тэффи, Ходасевича, позже и Сирина. <…>. Тут устраивались наши литературные чтения. Встречались мы теперь часто, и чем дальше шло время, тем прочней, спокойнее, благожелательней становились отношения наши. Нельзя было не ценить тонкого ума, несколько грустного, Михаила Осиповича – его вкуса художественного, преданности литературе, всегдашней его скромности, какой-то нервной застенчивости, стремления быть как бы в тени [ЗАЙЦЕВ (III)].
Блистательной «звездой» супружеского салона Цетлиных была Марья Самойловна – дама красивая, властная, избалованная вниманием окружающих к своей особе – в молодости ее портреты исполнили такие знаменитости, как Валентин Серов и Антуан Бурдель, но при всем том очень эпергичная и деятельная как общественница. С 1919 г. Цетлины дружили с Буниными, а Марья Самойловна вплоть до конца 1949 г. состояла с Верой Николаевной в многолетней переписке [УРАЛЬСКИЙ М. (V)], из которой явствует, что их отношения были очень дружественными, интимно-близкими.
В доме Цетлиных происходили культурные события всеэмигрантского ранга и значения. Так, например, 31 октября 1922 г. З. Гиппиус читала воспоминания о Блоке и Белом (ее доклад был опубликован в виде мемуарного эссе «Мой лунный друг» в № 1 альманаха «Окно», который в 1923 г. издавали Цетлины), а через полтора месяца, 16 декабря, у них же чествовали приехавший на заграничные гастроли МХАТ. <…> …докладом Цетлина «О литературной критике» открылась 5 февраля 1927 г. деятельность «Зеленой лампы» – литературно-философского общества, возникшего по инициативе Д. Мережковского и З. Гиппиус и сыгравшего значительную роль в духовной жизни русской эмиграции первой волны [ХАЗАН].
В его работе принимал участие и Марк Алданов.
В 1941 г., практически одновременно с Алдановыми, Цетлины через Лиссабон прибыли в Нью-Йорк.
В Америке Михаил Осипович печатался в нью-йоркских газетах «Новое русское слово» <…>, «Заря» <…>, журнале «Новоселье» <…>. В 1944 г. в Нью-Йорке вышла книга Цетлина «Пятеро и другие» о композиторах «Могучей кучки» <…>.
В последние годы жизни Цетлин работал над книгой о русских поэтах-символистах: после смерти в его бумагах обнаружены отрывки и наброски глав о Брюсове, Бальмонте, Блоке (в том числе о блоковской прозе), Белом, Волошине, Сологубе, журналах «Весы» и «Золотое руно».