<скорее всего, это «Истоки» – М.У.>, о котором подумываю давно. В этом нет противоречия с тем, что я Вам писал в прошлом письме: меня действительно интересуют лишь нынешние грандиозные события, но этот роман из недавнего прошлого (19 век) будет именно об этом: откуда это пошло. Впрочем, не знаю, решусь ли я на такое дело. Но статьи для хлеба мне надоели, от пьесы я отказался, в химики на военные заводы иностранцев пока не берут, а надо же что- нибудь делать.
Последнее высказывание Алданова – скорее всего, самоирония, ибо он, как никто другой, был завален делами. В письме к М.М. Карповичу от 1 мая 1942 года, например, он горько сетовал по поводу своей редакторской деятельности в «Новом журнале»:
Мы платим совершенные гроши, 1 доллар за страницу беллетристики и 75 центов за страницу всего остального. В денежном отношении писать у нас для автора – личная неприятность, <а для меня> редактирование (бесплатное, увы!) – настоящая катастрофа. Оно отнимает почти всё моё время [ЧЕРНЫШЕВ А. (VI). С.116].
В феврале 1943 г. алдановский роман «Начало конца», переведенный на английский Николаем Вреденом (будущим директором Издательства им. Чехова) и опубликованный издательством «Скрибнер и сыновья», был назван престижным в литературных кругах Клубом книги «Книгой месяца». Другим избранником тоже оказался писатель-эмигрант – Томас Манн, с романом «Иосиф и его братья». Быть отмеченным в паре со всемирно известным Нобелевским лауреатом по литературе, несомненно, сильно повышало рейтинг Алданова на западном книжном рынке. Незадолго до презентации в Публичную библиотеку, где работал Алданов, с двумя бутылками шампанского явился Н. Вреден и сообщил ему эту неожиданную новость. Затем Алданова буквально засыпали поздравлениями, одно из первых оно пришло от В.В. Набокова:
Ваша книга предвещена четверкой аврорных статей в «Бук оф дзи монтс». Желаю ей замечательнейший успех и очень, очень радуюсь за вас – здесь и ниже [ЧЕРНЫШЕВ А. (VII). С. 33–35].
Старый приятель Борис Элькин 18 февраля 1943 года писал из Лондона
Успех пришел, когда кругом все черно и душа не имеет ни минуты покоя. Но этот успех пришел – и это должно, должно дать Вам удовлетворение. Это наш писатель, наш Марк Александрович отличён.
Ему вторил профессор Николай Вакар из Бостона – письмо от 2 февраля 1943 года:
Позвольте крепко обнять Вас. Не имея на то никакого права, я переживаю это совершенно как мой успех. Все-таки, что ни говорите, это – НАША ВЗЯЛА!
Поздравляя Алданова, критик Эдмунд Вильсон – № 1 на американской литературно-критической сцене, заявил:
Это, вне сомнения, один из лучших социально-политических романов, написанных в последние годы в Европе.
В десятках газетных и журнальных рецензий роман получил самую высокую оценку. Только у коммунистов критика Алдановым порядков в СССР была в резких выражениях названа несправедливой и неуместной в разгар войны. Разразился публичный скандал. Солидаризовавшаяся с позицией коммунистов профессор Колумбийского университета Дороти Брюстер (Brewster; 1883–1979), в знак протеста вышла из состава правления «Клуба книги». Четыре других его члена 17 апреля 1943 года опубликовали в «Нью-Йорк таймсе» совместное заявление, в котором подчеркивали, что политический мотив в их решении не присутствовал.
В свою очередь Алданов написал открытое письмо в редакции ряда ведущих газет США, где подробно разъяснил свою позицию:
Никакой политической пропагандой я не занимаюсь, не занимаюсь и антисоветской пропагандой, хотя никогда не скрывал и не скрываю своих антибольшевистских убеждений <…> Если не американским, то уж во всяком случае русским читателям хорошо известно, что с первого же дня русско-германской войны я много раз в статьях высказывал пожелание полной победы России над ее гнусным и отвратительным врагом и пожелание максимальной помощи России со стороны ее союзников. Я выражал также надежду, что под влиянием союза с великими англосаксонскими демократиями в России может создаться более свободный и гуманный строй. Быть может, в Кремле поймут уроки истории.
Шумиха, поднятая вокруг «Начала конца» в американской и английской прессе, подогрела читательский интерес к книге. Вскоре общий тираж романа в США превысил 300 тысяч экземпляров. Алданов получит немалые деньги, 5000 долларов, потом еще от продаж. Его материальное положение становится достаточно устойчивым. В письме от 25 января 1943 года он сообщает эту приятную для него новость Набокову:
Успех и неожиданный и, говорю искренне, едва ли заслуженный. Во всяком случае, Ваш «Себастьян Найт» имел больше литературных прав. <…> Если Вам будут нужны деньги, обратитесь ко мне.
В этом же письме Алданов говорит, что получил заказ на антологию «Сто лет русской художественной прозы»:
Начать предполагается с Пушкина (с неизбежной, но прекрасной «Пиковой дамы»), а кончить Вами (если Вы на это согласитесь). Из ныне живущих русских писателей надо дать еще Бунина, Алексея Толстого и двух-трех советских «старших» (Шолохов? Зощенко?). Поскольку мое имя будет значиться на обложке и подпись под вводной статьей, я, разумеется, не допущу включения чего бы то ни было моего <…>. Во вступительной статье мне очень бы хотелось сказать о Вашем огромном таланте то, что я о нем думаю и всегда говорил.
Алданов также объясняет, почему его имя как редактора не указано в выходных данных «Нового журнала»:
Я своего имени дать не вправе по отсутствию квотной визы369, да и давно хочется (по секрету говорю) понемногу отойти от этого дела, очень мне надоевшего.
В письме 7 апреля 1943 г. Набоков, поздравляя еще раз Алданова с успехом «Начала конца», с подчеркнутой дружественностью отвечает на его предложение помочь в случае необходимости деньгами:
Конечно, с радостью обращусь к вам, дорогой друг, коли будет нужно. Пока что у меня все складывается довольно благополучно. Если бы я мог выпекать по стихотворной пьеске в день или по рассказу раз в неделю, то снарядил бы энтомологическую экспедицию в Патагонию – так был бы богат. На самом же деле моя наука сильно тормозит мою литературу.
Наслышанный о том, что многие знакомые Алданова из числа эмигрантов левых взглядов, чьим мнением он дорожил, осуждают его, т.к. в романе «Начало конца» на одну доску как бы ставятся Сталин и Гитлер, и что по этой причине писателя обвиняют в провокационным выпаде против воющего с гитлеровскими ордами СССР, Набоков в письме от 13 июня шутливо подбадривает друга:
Шум, поднятый копытцами коммунистов, скорее приятен.
Подобно тому, как Набоков пишет постоянно о своих будущих путешествиях на лоне природы и о бабочках, Алданов-химик, делится с ним «романтической» мечтой: устроить лабораторию в своей квартире. Но ни лаборатории у Алданова не появилось, ни энтомологическая экспедиция в Патагонию у Набокова не состоялась. Зато, как иронически пишет Алданов, в связи с успехом книги «Начала конца» в газетах появились фантастические сведения о его персоне: будто он был «послом Керенского», а его роман «Ключ» (1930 г.!), «был бестселлером в царской России». При всей своей симпатии к Набокову-Сирину Алданов все же относился к нему как к большому ребенку, склонному к чудачеству. Так, например, он писал Борису Элькину 27 июня 1944 года:
<…> Видел на днях Сирина, приезжавшего сюда из Бостона. Он все чудит, хотя ему не 20 лет, а уже 45. Написал по-английски книгу о Гоголе, в которой, по его словам, в качестве образца пошлости разобран Гёте! Так он мне <…> говорил, но возможно, что это мистификация: книга еще не вышла [МЕЛЬНИКОВ].
С 1942 г. Алданов трудился над книгой «Истоки» – самым крупным по объему и наиболее значительным из его историософских романов о России и Европе эпохи 1874 – 1881 годов. Работа шла медленно. Писателя терзала мысль, что в ситуации мировой войны якобы: «совестно писать теперь исторический роман», поэтому он часто отвлекался – писал и публиковал короткие рассказы на актуальные, подсказанные войной темы. «Истоки» были закончены Алдановым в 1946 г. И лишь по окончанию вйны, 29 июня 1945 г. Алданов сообщил Бунину: «Кроме “Истоков” я ничего не пишу»!
Проект антологии «Сто лет русской художественной прозы» по неизвестным причинам не был осуществлен, но Андрей Чернышев разыскал в архиве Алданова написанное им в 1943 г. «Введение» к этой книге. Этот интересный текст был им опубликован в журнале «Октябрь» – см. [АЛДАНОВ (II)]. В нем Алданов четко сформулировал свое видение места русской классической литературы в мировой культуре.
<…> …русская литература ХIХ века была огромным, необычайным и новым явлением. <…> …ни одна другая литература в ту пору не имела ничего равного русскому роману. Стендаль умер в 1842 г., Бальзак – в 1850-м, Теккерей – в 1863-м г., Готорн – в 1864-м г., Диккенс – в 1870-м г. (а фактически кончился в 1865-м). Немецкий роман был представлен второстепенными писателями <…>. Во всем западном мире один Флобер мог тогда считаться соперником русским романистам. Это положение продолжалось несколько десятилетий. Потом первое место перешло к стране Марселя Пруста, а теперь, бесспорно, принадлежит англо-саксонскому роману <…>.
Цитируя русскую патристику, в первую очередь явно импонирующего ему св. Нила Сорского, Алданов формулирует тезис о том, что:
Не только чисто художественными достоинствами русская литература завоевала мир. <…> …в ней был огромный заряд «духовности», уходивший далеко в глубину веков.
<…>
…вторым свойством, быть может, выделяющим русскую литературу, следует считать ее простоту. <…> русская литература, за некоторыми исключениями (Достоевский), не слишком любила все unusual