– Яблоки сразу поедим или когда обратно?
– Сначала проверим все, а потом яблоки. С собой еще наберем.
– А яблоки нормальные?
– Думаешь, раз тут дурдом, то и яблоки «психбольные»?
– Да.
– Ну, вообще, может быть. Вдруг их местные спидозники и наркоманы кусали, а мы съедим.
Я и Арсен задумались. Есть спидозные яблоки нам не хотелось, но живот уже урчал.
– Смотри, какие тут спидозники? – сказал я Арсену. – Тут же даже психов-то нет. Нормальных пацанов просто держат. А яблоки и груши им медсестры рвут. На полдник. Вот. Хорошие тут яблоки. Я отсюда вижу, что хорошие.
Мы перелезли через забор и медленно пошли внутрь сада. Деревья там стояли редко, и все хорошо просматривалось. Арсен начал бегать от дерева к дереву: перебежит, спрячется, потом еще раз перебежит. Я тоже стал так делать.
В саду и рядом с психбольницей было пусто. Вообще ни души. Может, у дурдома был тихий час? Мы еще немного пробежали и оказались совсем рядом с большим домом. Выглядел он мрачно. Окна первого этажа были высоко, и заглянуть в них не удастся.
– Пойдем за яблоками? – спросил Арсен.
– Может, внутрь сначала?
– А если нас заметят и бежать будет надо?
– Верно. Тогда никаких яблок не получится. Решено, пойдем пожрем сначала.
Мы вернулись в сад. Яблони там росли разные: сладкие желтые ранетки, мелкая зеленая кислятина и наконец большие зеленые. Мы сначала съели ранетки: они висели прямо над головой, и срывать их было легко. Потом попробовали мелкие зеленые и сразу же выплюнули их: гадость ужасная. А затем подошли к большим яблокам. Достать их было сложнее. Нижние ветки уже все были «ободраны», а на земле лежали только самые гнилые и червивые. Надо было залезть на дерево и потрясти его. Мы с Арсеном полезли. Мне досталось дерево попроще, чем Арсену, и вскарабкался я на него быстро. По два яблока влезли в карманы шорт, два упали на землю, а еще одно – в зубы. Таков был мой улов. Арсен добыл лишь два яблока, и я отдал ему те два с земли. Мы сели под яблоней, протерли футболками яблоки и захрустели. Оказалось кисло, но вкусно.
Мы съели по два яблока, оставили про запас остальные и пошли к грушам. Груш было больше, и висели они низко. Похоже, что никто их не рвал до нас. Груш мы тоже съели по две. Они были очень вяжущие и незрелые, но съедобные. Раньше я никогда так вот с дерева груши не ел. Ранетки ел, а груши – нет. Да и дома у нас груши бывали редко. Наверное, их на рынке не продавали.
– Почему у нас на рынке, интересно, груши не продают? – спросил я Арсена.
– На рынке?
– Ну да. Не был на нашем рынке? Выходишь из двора в сторону магаза и шуруешь минут пятнадцать вперед. Там рынок. До фига всего. Отец даже рыбу покупает иногда, когда она там есть. Ну и яблоки. А груши никогда. Нет там груш.
– Может, они тут не растут? – спросил Арсен с набитым грушей ртом.
– Может. Ну что, рванем внутрь?
– Да.
– Надо про отступление подумать.
– Там же перелезем через забор.
– Хороший план.
Мы перебежками снова оказались у серой стены секретного дурдома. Как не было ни души на улице, так ничего и не поменялось.
– Подсади меня, – сказал я Арсену. – В окно хочу посмотреть.
Арсен присел на колено, и я залез ему на шею. Арсен подошел к окну. В окне я увидел коридор. Пустой. Следующее окно было закрыто шторами, и ничего там не было видно. А потом Арсен устал и попросил меня слезть.
Я спрыгнул с Арсена и рассказал ему о пустом коридоре. Арсен покивал.
Мы обошли дом по кругу, у него было четыре двери. Одна дверь походила на главный вход в дурдом, над другой дверью висела табличка «Запасный выход», а две другие явно вели на кухню. Оттуда даже пахло едой, чем-то вроде макарон по-флотски, которые я никогда не любил.
– Эх, сюда бы Димана с Саньком. Ну и Жирика за компанию. Ладно, – сказал я. – Надо решить, где «проникать» будем.
– Может, возьмем палки?
– Палки? Думаешь от санитаров отбиваться? Ну, не помешало бы. Но там коридоры узкие. Не размахнешься.
– Пойдем так? – спросил Арсен. – А если поймают, скажем, что заблудились?
– Точно. Отвлечем как-нибудь и драпанем.
– Залезем через кухню? Хотя там ходит кто-то. Я слышу, – сказал Арсен. – Нас сразу увидят.
– Да, через кухню нельзя. Там железно обед для психов готовят сейчас. Или уже тарелки моют после обеда.
– Тогда через заднюю дверь?
– Ага.
Мы подошли к запасному выходу, и Арсен повернул ручку. Дверь открылась. Прямо за ней был тот самый коридор, который я видел в окно. Мы на цыпочках зашли внутрь.
– Вот мы и в дурдоме, – шепнул я Арсену.
По бокам коридора было много дверей с номерами 101, 102 и так далее. Непонятно, что там за ними, за этими дверями. Дальше коридор кончался. С одной стороны показалась лестница, с другой была большая комната со скамейками и главной дверью на улицу. Там тоже было пусто. Мы тихо пошли вверх по лестнице. Она была каменная и не скрипела.
– Вряд ли пацанов будут на первом этаже держать, – сказал я. – Наверняка в этих комнатах только психиатры и охранники.
– А если этаж с пацанами закрыт? Дверь там с замком? – спросил Арсен.
– Это будет фигово. Без шума не проникнешь.
– Можно с улицы на второй этаж по трубе залезть. Там есть труба, я видел.
– А ты умеешь? Не расшибешься?
– Я много раз так лазил, когда ключи от дома забывал. Мы на втором этаже жили на базе, а дверь сама захлопывалась. Ты вышел, а дверь – хлоп. И ты без ключа. Я лазил. И сюда залезу.
– Ладно. Это будет план Б тогда.
– А кто тебе сказал, что это дурдом и тут хороших пацанов держат? – спросил Арсен.
Это была Вера. Сестра Коляна Бажова из «Мадрида». Вера первая сказала, что на старице есть психбольница и туда увозят пацанов-разгильдяев. Вера рассказала Диману Струкову, Диман – своему брату Саньку, а Санек выдал все мне.
Вера, та самая девчонка с веснушками и классиками, училась вместе с Диманом в тридцать четвертой школе. В одном классе, в 6 «А». Да, только с Диманом. Его брата Санька отправили учиться в класс «Б» просто потому, что в «А» уже не было места. Там и так набилось тридцать пять человек, и все сидели в классе по трое за партой. И, как ни просили родаки Струковых соединить братьев в одном классе, так ничего и не вышло. Поэтому только Диман и учился с Верой.
Во дворе и в школе Вера ни с кем не дружила. Она гуляла и ходила домой из школы одна. Я даже как-то спросил Димана, почему он только к Машке с Ленкой набивается в компанию со школы идти, а к Вере – нет. Вера ведь нестрашная. Ну не такая крутая, как Машка, ясный пень, но все равно нормальная. Портфель бы ей потаскал. Подружились бы. А то, что сестра Бажова, – ну и ладно, с девчонками же можно, хоть Бажова она или нет. Диман тогда наморщился.
– Да она тупая. Отсталая. Она у нас хуже всех учится. Де-ре-во! – Диман постучал себя кулаком по лбу.
– Да ладно. Не похоже, – сказал я.
– Это правда, – добавил Санек. – Ее все в школе чморят. Жалко ее.
– Она даже читать нормально не умеет, – сказал Диман. – Она как даун. По математике – никак, по русскому – тоже. Короче, у нас даже самые «тормоза» в классе лучше учатся и читать хоть как-то умеют. А она же, знаешь, как: ей книжку дай в руки, скажи: «Читай!», – она вроде бы читает, но ни фига непонятно, потому что буквы в словах переставляет, и какая-то хрень получается.
Я промычал что-то в ответ. Мне Вера тупой никогда не казалась. Может быть, потому что я с ней не учился. Странной – ну да, а тупой – совсем нет.
– Ты знаешь же нашу «Эстраду»? – спросил меня Диман тогда.
Я покачал головой. Что такое «Эстрада», я не знал.
– Ну, у нас за школой есть заброшенная здоровая сцена, там раньше концерты какие-то были, а теперь все заросло. Там школьные наши все встречаются: подраться, покурить, разобраться с кем-то. Сцена как раз загораживает школу, и никто не спалит. И училки не в курсе, что мы на «Эстраде» собираемся. Костян там постоянно из мелких деньги выбивал, пока в школу ходил. И Рома тоже. Это и есть «Эстрада».
– Ну и что? Вера-то причем? – спросил я Димана.
– Вот, – продолжил Диман, – в прошлом году в школе все пацаны узнали, что в нашем классе дурочка учится, что она такая тупая, что даже читать и писать не умеет…
– Да у вас там, в тридцать четвертой, до фига пацанов, кто писать нормально не умеет, – сказал я.
– Пацанов – да, а девчонки все умеют. А Вера – нет, – ответил Диман. – Так вот, у нас когда физра была и мы на улице бегали, старшие заманили Веру на «Эстраду», сказали, что сейчас покажут что-то интересное. Ну, Вера и пошла. И еще несколько девчонок и пацанов с нашего класса сбежали посмотреть, как над Верой издеваться будут.
– И ты сбежал? – спросил Санек брата.
– Ну да, чего бы мне рассказывать, если я бы сам не видел. Интересно же.
– Лучше бы ты на физре бегал, – сказал Санек.
– Физра для дебилов, – ответил Диман.
– Ну а дальше?
– А дальше привели Веру на «Эстраду» – там уже штук тридцать пацанов собралось, – взяли Веру в кольцо, дали ей учебник по чтению и сказали читать.
– А кто сказал?
– Костян и сказал. Или Рома, я не помню уже, – ответил Диман. – Они открыли учебник, там какое-то стихотворение было, и сказали Вере читать. Вера на всех посмотрела, пацаны все начали ржать, а Вера – плакать. Но старшие приказали читать или рюкзак у нее заберут и порвут.
– Она с рюкзаком, что ли, на «Эстраду» пришла?
– Ага. Физра все равно была последним уроком, а потом домой. Мы все уже с рюкзаками были. Короче, Вера начала читать, и это вообще ржач был. Знаете, как она читала? Ну, хотя знаете. Так только дурочки могут. Причем читает Пушкина и ревет. Старшие ей орут: «Чего ревешь-то, дура, если читать не умеешь? Вон даже Таксист читать умеет», – а она ревет. Ну не в голос ревет, а просто вся красная стала, и слезы катятся. Прикольно было тогда. Поржали все. Потом ее еще писать и считать заставили.