Юля наконец набрасывает меховую жилетку, поправляет свои крашенные в холодный блонд волосы, вставляет ноги в туфли на высоких каблуках, и мы выходим. Босиком она едва достает мне до плеча. Сейчас же мы примерно на одном уровне.
Поднимаемся на пятый этаж, закуриваем. На стене тут висит наклейка – «Молитва от страсти курения преподобному Амвросию Оптинскому». «… да отбежит от меня далече злая табачная страсть…» Я каждый раз бессознательно прохожусь по ней глазами – не работает.
– Звонит женщина, – начинает Юля, – говорит: «У меня венчается дочка, нужно купить икону на венчание». Я ей: «По традиции дарят две иконы: Спасителя и Богородицу. Например, Казанскую или Владимирскую». Она такая: «Казанскую или Владимирскую? Можно выбрать?» Да, говорю. «Хорошо. А какая из них Иисуса родила?»
Я смеюсь в голос. Наконец-то уровень знаний позволил мне оценить хоть один прикол.
– Что за главный секрет компании? – спрашиваю я у Юли. – Рома говорит про какой-то секрет.
Она думает:
– Может, то, что это миссионерство? Что мы подлавливаем людей на покупках и учим православию?
Да, это есть. Правильно шутят о неистребимом желании православного человека что-нибудь освятить и съесть. Есть у него и второе желание – купить что-нибудь духовное, чтобы полегчало. И в этот момент слабости они ловят таких и объясняют им, что к чему. Этим, видно, себя и оправдывают.
– Не, – говорю я, – это не секрет, это на сайте написано на главной странице, – и добавляю: – Продавать как оружие миссионерства. До такого только православные могли додуматься.
– На главной? – удивляется Юля. – Я из личного кабинета продавца сижу, там такого нету. Тогда не знаю.
Послышались шаги. Мы притаились, спрятали сигареты за спину. По лестнице к нам поднялась Лора, щелкая зажигалкой. Мы выдохнули.
– Кстати, про секреты, – вспомнила Юля, – менеджер из франшизы рассказал: наш партнер в Самаре открыл магазин. А к нему пришли «братки», сказали, чтобы он закрывал свою лавочку, потому что это мешает бизнесу местного настоятеля! Представляешь? Самарский батюшка бандитов к конкурентам подослал! Прямо как в девяностых.
– В кожаных рясах? – смеюсь я.
Юля тоже прикалывается.
– И что смешного? – пожимает плечами Лора. – Человек заплутал. То его личная ответственность, а у нас наша. Ошибки все могут делать. И делают. «Соболезнуй о том, кто одержим недугом».
– Да ладно тебе, – пытаюсь успокоить я, – мы же просто смеемся.
– Пока над попами смеетесь, мимо Христа пройдете.
Лора быстро затянулась, кинула сигарету в банку и пошла обратно. Я пожала плечами. Юля бросила на меня взгляд «не обращай внимания».
По пути в кабинет звоню Никите. Договариваемся встретиться сразу после работы. Включается обратный отсчет, сердце бьется громче.
Возвращаюсь и узнаю, что меня ждет генеральный директор. В голове на секунду мелькает мысль, что тайна моего курения раскрыта. Но быстро вспоминаю – здесь за это не ругают.
– Смотри, что у меня есть, – говорит она мне с порога, – иди сюда, покажу.
Подхожу. От нее пахнет церковными духами. От меня, надеюсь, не пахнет сигаретами. Она протягивает мне телефон и объясняет: подписываешься по этому номеру, и каждый день тебе приходит цитата святых отцов. Крутая вещь. СМС такая штука – не пропустишь.
Каждый день новая хорошая цитата, подходящая для того, чтобы запостить ее в «ВКонтакте» или «Фейсбуке» и собрать много лайков. Супер. Я подписываюсь, в подтверждение приходит первая СМС:
И потому, что мы любимы, потому, что с нами случилось это чудо: что кто-то в нас увидел не дурное, а прекрасное, не злое, а доброе, не уродливое, а чудесное – мы можем начать расти, расти из изумления перед этой любовью, расти из изумления перед тем, что этой любовью нам показана наша собственная красота, о которой мы не подозревали.
Мысленно взвешиваю, на сколько лайков она потянет. Выхожу из кабинета и сразу замечаю на стене репродукцию древней иконы в серебряном окладе. Обычный сюжет – Богородица с Младенцем. Одной рукой она поддерживает Христа, а двумя другими… Двумя другими? Думаю зайти обратно и сказать: «Эм, у вас тут на иконе лишняя рука». Но вспоминаю опыт с «Иверской», машу на это и ухожу. Пусть сами разбираются.
Глава 9
На выходе из метро «Белорусская», на своем любимом месте, сидит бомж с собакой. На площади мужчина опять играет на ситаре. Изо дня в день. Уже немного достал. Почему его не гонят? Он оплатил полицейским абонемент?
На светофоре, возле кофейни, стоит паренек, на поводке у него белый шпиц в ботиночках. «Милашка», – подумала я про парня. Если есть нимфетки, то есть и фавнята. Но это другая возрастная категория, примерно девятнадцать – двадцать три, между фавном и фавненком. Фавни-бой. Это как зрелый плод, который еще не упал и не набил синяков. Это же идеально. Нагло-непосредственный взгляд. Смотрит большими от готовности влюбиться глазами. Взрослые люди не открывают глаза так широко. Хотя могут.
Обогнула метро, чтобы положить денег на телефон в магазинчике. А магазинчика нет. И здания этого нет. Одни руины. Москва.
Прихожу домой и включаю свет в комнате. За окном черно, и я вижу свое отражение в стекле. На секунду вспоминаю, как в тот первый день, когда Никита пришел к нам в гости, я все пыталась смотреть на него незаметно – на его тень на стене, на отражение в ночном окне. А сегодня смотрела несколько часов совершенно открыто. Мы сидели в очередной «Шоколаднице», в этот раз на Старом Арбате, и смотрели друг на друга, периодически что-то говоря.
Соня вернулась из спортзала. Все очень плохо. Она еще никогда не была такой хмурой и грубой. Это не моя Соня… почему она не смеется и не рассказывает про смешных загорелых парней, которые бегают на соседней дорожке? Она даже не смотрит на меня. Никита… Что же ты сделал… Чуть не плачу. Я хочу жить с той веселой Соней, которая возвращается домой и начинает очередную забавную историю про то, как она где-то опозорилась.
Сейчас слезы потекут. Нет. Пойду приготовлю спагетти с курицей. Ох. Она принесла бутылку пива. Она смотрит сериал и не разговаривает со мной. Все очень плохо.
Когда хожу из комнаты на кухню и обратно, слышу, как она говорит с мамой по скайпу и рассказывает смешные истории про спортзал. Мои любимые смешные истории! Рассказывает не мне. Она говорит о преподавательнице, которая вела у нее занятия в РЭШ. Как встретила ее сегодня в бассейне. Они стояли в купальниках, и та Соню не узнала. И чтобы как-то обратить на себя внимание, Соня спросила: «А вы холодной водой умываетесь или горячей?» А она, конечно, не поняла, потому что не знает русского, и ответила: «Excuse me?» Забавно, Соня могла спросить что угодно: «Это у вас лак на ногтях или фломастер?», «Вы выглядите такой старой, потому что курите?». Но спросила довольно скромную чушь. Не похоже на Соню. Я слушала ее, но это был не ее голос. Как будто зажат, как голос из-под маски.
Я отправляю сообщение Никите. Он обещает написать ей и все решить. Выхожу. Эта ситуация называется «вернусь домой, когда сядет плеер».
Плеера хватило на двадцать минут. Но когда я вернулась домой, Соня встретила меня приветливо, и все сразу стало хорошо. Видимо, Никита поработал. Она даже согласилась пойти на Соррентино в кинотеатр «Соловей», о чем мы размышляли пару недель назад.
Спускаемся на лифте в черную желтофонарную Москву. Доходим молча по Большой Грузинской до пустой площади и закуриваем. Соня впервые спрашивает, как у меня дела. Потом свернули на Садовое. Поспорили на пять рублей, что в том банкомате Сбербанка спит бомж. Его там не оказалось. Я выиграла пятеру. В пустом переулке кидаемся снежками в рекламный щит с портретом Елены Ваенги. Я попадаю всего раз, Соня больше, она даже так треснула, что вырубилась одна из ламп. Мимо идет женщина довольно испуганного вида, она не понимает, что мы делаем, странная такая женщина – сначала мне показалось, что она хочет нас обругать. Мы говорим ей, что ремонтируем плакат снежками. Она идет дальше, приоткрыв рот.
На самом деле мы пытались выбить снегом слово «Вечность», но ничего не получилось.
Мы идем по изнанке Садового кольца – по тихой улице с гирляндами. Ныряем в подземный переход и выныриваем снаружи: спускаемся по брусчатке Баррикадной. Здесь, как всегда, скользко, и Соня то и дело берет меня под руку.
Она спрашивает: «Ты знаешь, что такое огни Москвы?» Водка с шампанским? Нет. Мы идем мимо зоопарка и смотрим на разноцветное небо: там оно розовое, здесь голубое, тут фиолетовое, тут зеленое. Красиво.
И хоть Соня весь сеанс переписывается в телефоне с Никитой, пропуская в фильме все важные сцены, меня это нисколько не смущает. Главное, что ее лицо изменилось: от безразличия до легкой улыбки.
Не видела Соню настолько загруженной с тех пор, как она рассталась с бывшим. Они встречались недолго и ярко.
У меня тоже есть отношения в анамнезе. Но другие – продолжительные. Жуткая вещь. Живешь, ешь-спишь рядом. Сначала вы влюблены и все здорово. Потом обиды, чудовищные обиды, предательства, ложь, имитация близости, имитация радости. Безразличие, страх, унижение, ссоры, холод, отвращение, ложь. Такая ложь! Такая иллюзия, что человек тебе близок! С чего вдруг он близок? Вылез на свет один и умрешь один. А самое главное – скука. Вот что меня пугало. Скука, которую можно пережить только во сне. Ни о чем не задумываешься, и тогда нормально. И впадаешь в такую жрёму. И речь не о еде. Можно всю жизнь прожить под разными простыми наркозами. И пока ты каждый день просыпаешься в полусне, происходят уродливые вещи.
– Сон разума рождает чудовищ, – подбрасывает Соня.
Мы стоим у спящего сказочного замка на входе в зоопарк.
– Не может быть жизнь только такой, – говорю я. – Я ведь чувствую, что родилась для другого.
Меня не радовала перспектива провести всю жизнь в состоянии жрёмы. Может быть, поэтому, в поисках, я оказалась здесь, в Москве. Жизнь не должна быть сытым сном. В той моей жизни не хватало жизни. В той любви не хватало любви.