ется сыграть в камень-ножницы-бумага на то, кто пойдет за сигаретами.
– Я играю по рандому, – говорит Никита.
– А я по прошлой памяти, – отвечает Соня.
– А я просто выкидываю руку.
Несмотря на это, я все время выигрываю. По волшебной случайности Соня проиграла и, жутко раздосадованная, надевает пальто. Как только дверь за ней закрывается, я спрашиваю:
– Как ты это сделал?
– Было сложно, – улыбается Никита.
– Больше нельзя рисковать, нам нужно вернуть все как было.
Его улыбка пропала.
– Ладно. Все будет хорошо. – Он как будто успокаивает сам себя. – Она уедет в Питер, мы отвлечемся друг от друга, а когда она вернется, будем общаться как раньше.
– Или… мы можем встретиться, когда она будет в Питере, – холодно комментирую я.
Такой радости в глазах Никиты я еще не видела.
– Да-да-да.
– Ты ведь умеешь хранить секреты?
Он ответил, что умеет. Он хочет поцеловать меня. Мы совсем близко.
Входит Соня. Мы отпрыгиваем в разные концы комнаты и делаем вид, что все нормально. Немая пауза.
– Мы тут как раз обсуждали… – начинает Никита, – кое-что… тебе пока рано знать.
– Подарок тебе на день рождения, – шепотом объяснила я.
Выглядело убедительно.
– Что-то вы рано, – сказала Соня скептически и выложила сигареты на стол.
Глава 10
Электричка ушла прямо перед носом. Все, двери закрылись, она отъехала, фак. Ну, я пофакала еще немного, иду к табло смотреть расписание. Но только останавливаюсь, как слышу мужской голос из-за плеча: «Ну что? На этот поезд ты не успела, теперь только в 9:36?»
Поворачиваюсь со взглядом злой собаки, а это оказывается наш Федя-маркетолог. Поднять глаза приходится выше – Федя-то огромный.
С Федей мы познакомились пару дней назад. Коммерческий директор позвал меня к себе в кабинет и представил нас друг другу. Высокий, крупный мужчина, лет тридцати на вид. Извилистая морщина посередине лба, похожая на знак подобия. На Феде была голубая рубашка в тонкую белую полоску. Настолько офисная, что я на секунду заскучала по своей работе дома в пижаме.
– Нас ждет много интересного, – с азартом говорил он. – Будем работать вместе. Я практически все время здесь, кроме тех моментов, когда езжу по магазинам.
– Звучит так, будто вы шопоголик.
Мы посмеялись.
– Люблю распродажи, – подбросил он.
Мы с Федором пока вдвоем в отделе маркетинга. Скоро наймут еще менеджера по рекламе. Нам придется все делать с нуля самим. Меня это устраивает – на прошлой работе я занималась тем же, только денег особо не получала.
– Ну надо же! – удивляюсь я, стоя у табло.
Он спрашивает, что со мной. Да так, ничего, испугалась.
Мы смотрим на уходящие поезда и арки до конца платформы – это красиво. Он говорит: «Я должен срочно снять это на айфон» – и снимает.
Федя не без самоиронии, мне это нравится. Мы разговорились. Он рассказал забавную историю о том, как они с друзьями сплавлялись на байдарках. Я ничего не запомнила, но долго смеялась. Спросила, занимался ли он каким-нибудь спортом. Он ответил: «Раньше я качался, но потом понял, что быть жирным – моя судьба».
Федя и правда крепыш, широкий, богатырского вида паренек, русый, голубоглазый, с румяным лицом и всеми признаками национальности РФ. Как говорит один мой друг (наполовину азербайджанец) – «типичная русня».
Подали нашу электричку на 9:36. Помню, Никита отговаривал меня от работы в Мытищах, потому что сложно будет ездить на электричках. Ничего сложного, скажу я вам. Садишься и едешь. Чисто, тепло, легкий запах железной дороги. Общее впечатление может остаться хорошим. Главное – не смотреть на соседнюю платформу, куда прибыл поезд из области в Москву: в нем людей столько, что живые завидуют мертвым. Они идут максимально плотным потоком, согнутые, с опущенной головой, как сгоревшие спички. Федя говорит: «Я назову это фото „Все тлен“» – и фотографирует.
Поехали. За полчаса в дороге можно узнать о человеке все. Кто такой этот Федя? Феде двадцать три, хотя я думала, тридцать пять. Но сейчас, когда мы сидим рядом и он отбросил серьезность, я вижу его беззаботный взгляд и понимаю, что двадцать три – никак не больше. Но есть у него во взгляде и такая прошаренность, по которой понимаешь, что человек знает обратную сторону луны. Знакомый нехороший огонек. Федя тоже слушает «Кровосток». Я это поняла, когда ответила фразой из песни, а он продолжил. Я сказала, что учусь в Литературном институте, – Федя признался, что раньше писал стихи. Довольно упоротые, как он выразился.
– Разные вещи творил.
– А потом? Покаялся? – смеюсь я.
Он вздыхает:
– Да уж, покаялся. Меня так выхлестывало, что сложно было не покаяться.
Мне нравится слово «выхлестывало», запомню его.
Болтали про детство. Однажды Федя поднял с земли камень, а это оказался редкий минерал. Он удивился, что сокровища могут лежать прямо под ногами.
Добрались до работы с небольшим опозданием. Втыкаемся в компьютеры. Обычная рутина.
Пришел Рома, похвастался новинками. На этот раз – большой мужской крест и маленькие образки.
– Солидный, – говорит Федя про крест. – Для солидных господ.
Мне больше нравятся те, что поменьше.
– Прелесть, – говорю.
– «Прелесть» не наше слово, – поправляет Рома и убирает новинки от меня, могла бы и догадаться. Разве не слышала, что дьявол прельщает?
– О’кей, – отвечаю я. – Пойду переделаю пятьдесят четыре объявления – «Прелестные детские крестики из серебра». Что за блин.
– Ладно, не расстраивайся, – говорит Рома, – я тебе и хорошую новость принес.
И рассказал, что видел крестик нашей мастерской во вчерашней серии одного популярного сериала на ТВ. Хорошая идея для поста. Я нахожу эпизод. Но герой фильма с нашим крестиком всю серию пьет как черт, валяется на полу в клубе, рвет на себе рубашку, хватает девушек за ноги. Ни одного нормального кадра! Что отсюда взять? Парень с нашим крестом, пьющий водку из горлышка, или парень, ползущий по клубу с нашим крестом?
– Ну е-мое, – жалуюсь Феде. – Такой инфоповод пропал.
Ведь что ни говори, а такие штуки действуют на людей. И не забавы ради я смотрю пляжные фото Валерия Меладзе.
С утра я, как новый сотрудник, у которого закончился испытательный срок, подписала бумагу о том, что уважаю правила компании и не буду ругаться матом, носить мини-юбки и вешать на рабочем месте плакаты неподходящего содержания. Так что все – живем в новом мире и не выделываемся.
Брякнула СМС с сегодняшней цитатой, но и она не радует. «Ты – человек, природа твоя удобоизменяема, соболезнуй о том, кто одержим недугом». С этим лайков не наберешь. Вообще непонятно, о чем это. Как Гегеля читаешь – в предложении шесть слов, но ни одно не значит то, что обычно. Вот и получается: светят лампочки, зреют яблочки, сила трения, с днем рождения. Слова понятные, а смысла им быть рядом не видно. Одни лишь ложные друзья переводчика с русского на русский.
Ладно. Бестолковая рассылка. Займусь лучше рекламой в поисковиках.
Собираю слова, по которым люди будут искать в интернете наш онлайн-магазин, а по каким не будут. Составляю семантические ядра, проще говоря. Это настолько монотонно и скучно, что Федя поймал меня за тем, как я засовываю наушники себе в ноздри.
Параллельно натыкаюсь на все новые сайты конкурентов, которые растут, как грибы после радиоактивного дождя. В основном они топорные и допотопные. Им далеко до нашего православного маркетинга 2.0. Что тут у нас? Редкая икона, которая исполняет желания? Очередная эксплуатация образа святой Матроны? Мы должны их всех обогнать, чтобы несчастный покупатель не попал в эти ловушки.
– Что делаешь? – спрашивает Федя.
– С «Благочестием» борюсь.
– Как?
– Смотрю фразы, по которым они рекламируются в поисковиках.
– Э, а что это за сайт такой «Воскресенье»? – вдруг спрашивает Юля.
Кстати сказать, она сидит с нами в одном кабинете.
– Дизайн с нашего сворован и ассортимент такой же. Только цены ниже в два раза.
Мы с Федей подрываемся искать.
– И оператор как-то слишком на Марину похожа, а ИП по фамилии бывшего менеджера из розницы, – вздыхает Федя.
Все понятно, бывшие сотрудники ушли и сделали свою компанию. Все как и везде.
– Значит, когда на Ксюшу гнали, в этом же кабинете сидела Марина, которая вообще готовилась всех опрокинуть и свалить в свой собственный интернет-магазин? – удивляюсь я.
– Кто пойдет рассказывать про это гендиректору? – спрашивает Федя.
«Я нет», – сказали мы все трое по очереди.
– Ладно, давайте на камень-ножницы-бумага, – предлагаю я и проигрываю.
И вот я стою у кабинета директора и подслушиваю. Она говорит по телефону о каком-то парне, который сбежал из монастыря. Якобы он работает у нас в отделе гальваники. Мотаю на ус.
Когда в кабинете настает молчание, я стучусь и вхожу.
Директор ничего не ответила на новость, а только вздохнула и закрыла глаза. Сделала мне жест рукой – иди. Для интереса я постояла под дверью, но звуков летающей мебели не услышала и ушла.
Так что вернемся к работе, хоть она и скучная. Иногда только какой-нибудь тролль пришлет сообщение «ВКонтакте», разбавит обстановку своим: «На сколько пунктов вырастет мое духовное ай-кью, если я куплю крест за десять тысяч?» А так – все ровно.
И я уже ничего не жду, как вдруг приходит сообщение. Если вкратце – это откровение молодого парня. Он сатанист, его друзья сатанисты. Но порой, пишет он, «прохожу мимо храма, и что-то внутри переворачивается. Кажется, что моя жизнь эта ненастоящая, а обсудить не с кем. С друзьями боюсь об этом говорить – не поймут».
Я ответила, как положено по инструкции, – заходите в наш храм, там всегда дежурит батюшка, он подскажет.
Сатанист прочитал. Ну, думаю, вот сейчас-то он меня и пошлет. Долго молчал, потом ответил: «Спасибо вам. И спасибо, что не проигнорировали».
– Не знала, когда шла сюда, что мне придется заниматься такими вещами.