– И поэтому все остались целы?
– Нет. Тогда было много работы, большой заказ. И все вышли в праздник. Заживо сгорели. Муж Марины тогда погиб, она одна осталась с тремя маленькими детьми.
– Все? Никто не выжил?
– Нет, кто-то выжил. Виктор Викторович, например. Наверное, надо многих потерять, чтобы научиться так всех любить, как он.
Мы какое-то время помолчали.
– Ладно, – вздохнула я, – пойду работать, там реклама вовсю. Надо потихоньку е-мейл рассылку готовить. За неделю до Пасхи сделаем.
– Пасха через неделю, – поправляет Юля.
– Как? В прошлом году была двадцать пятого! Ты мне рассказывала!
– Так она каждый год по-разному!
Забегаю в кабинет обратно. Рассылка! Нужно успеть! Они должны прочитать письма и сделать покупки, пока еще помнят, что они православные.
Выгружаю список е-мейлов, который мы с Федей набрали за время работы. Их оказалось двенадцать тысяч. Осталось только нарисовать красивое письмо, написать текст и всего лишь проверить двенадцать тысяч имен адресатов. На прошлой работе я как-то раз не проверила, и одной женщине пришел е-мейл со словами «Привет, кисуля!» – автоматически подставилось. Зачем она так записала на сайте свое имя – непонятно, но если б я проверила сразу, то не получила бы претензию. А один мой коллега как-то перепутал графы «имя» и «отчество», и его письма начинались словами «Здравствуйте, Петрович», «Здравствуйте, Васильевна!».
Поэтому сидим и проверяем двенадцать тысяч имен. Вы, наверное, не думаете, когда подписываетесь на рассылку, что кто-то будет смотреть эти ваши Keksik-87 и ulitka-302, но вот она я. Сижу и стараюсь не злиться из-за того, что некая Марина в порыве ложного смирения решила написать свое имя с маленькой буквы. Вспомнила, как Дионисий рассказывал: ему дали задание в монастыре – читать огромную книгу, где написаны имена людей, за которых нужно молиться. Читать вслух необязательно, просто вдумчиво пройтись глазами. Прямо как я сейчас. Молиться я не умею, поэтому просто «думала хорошо» об этих Маринах, Оксанах и Петрах. Процесс пошел быстрее.
Теперь текст. Благая весть – вам скидка 10 %? Черт! Ничего нормального в голову не идет. Нарисую сначала дизайн и покажу Саби.
– Очень симпатично, – сказала она и поправила всего две фотографии по тону, – а текст и правда будет такой?
– Какой?
– «Близится Воскресенье Христово: покайся, грешник! Возрадуйся, праведник!»?
– Не-не, это рыба. Ты только по дизайну посмотри.
Итак, moment of glory. Нажимаем кнопку и… Ура. Я победитель – я отправила рассылку в самое подходящее время в самый подходящий для этого день.
– Есть проблема, – говорит Юля, – сайт лежит.
Сердце замирает.
Ищу причину, захожу в оптовый отдел.
– Технические работы, – важно говорит Георгий.
Какие, черт побери, работы? Сотни людей в эту минуту открывают письма и заходят на неработающий сайт! Об этом нельзя было предупредить?!
– Скоро закончим, – глядя в экран, отвечает он.
Чтобы перевести внимание, Георгий говорит коллегам:
– А видите, какие дни начались, – он смотрит в окно, – солнечные, яркие. Все потому, что праздник светлый приближается!
Я взрываюсь:
– Георгий, хватит – никакой вы не православный!
– А вы, что ли, православная?
– Да я не об этом! Я хотя бы поняла, что нужно заниматься миссионерством. А вы обычный спекулянт!
От слова «миссионерство» у него на лице заиграла пошлая ухмылка.
– Ну, если вы так настаиваете, то давайте, – позволил он себе неуместную шутку.
Ну все.
– Вы просто кретин, – отчеканила я и ушла курить.
В опте развели руками – какая Страстная седмица без скандала.
«Вот и весь этот Георгий, – думала я, стоя в курилке, – усмехнуться над потенциально пошлым, зацепиться за двусмысленность. Все мысли человека как на ладони. Что, и по мне все видно? Настолько? Блин».
Сайт продолжает висеть. Я захожу в оптовый отдел и высказываю Георгию еще раз. Он удивляется – работы уже закончены, делов-то было на две минуты. Только что все работало.
Тут приходит сообщение от удаленного программиста, который живет в Новосибирске и должен был в это время доесть ужин и готовиться ко сну. Всего два слова. Зато какие! «Надя, D-Dos-атака!»
Бегу к компьютеру:
– Что там, что происходит?
– Отбиваем атаки. Нападают!
– Кто?
– Знаем только IP.
– Это мало поможет.
Кому могло прийти в голову напасть на наш безобидный сайт? Только каким-то ненавидящим православие школьникам… Да еще и в такой неподходящий момент. Замечательно. Парень, который добавляет непристойные фильмы православным, этот мамкин хакер и его друзья решили бороться с православием, начиная с нас. И кажется, я догадываюсь, кто ему нас сдал.
Вытаскиваю Георгия в коридор:
– Это вы устроили дос-атаку?
– Я? Да что вы. – Он смеется и поднимает руки. – Ручки-то вот они!
– Быстро пишите им, что у нас есть их адреса! Что мы сейчас приедем и по жопе им надаем, а потом все их родителям расскажем!
– Хм, – задумался Георгий. – Лидочки.
– Деньги. – Я мотаю головой.
– Лидочки.
– Деньги.
– Лидочки. Никаких денег.
– Ладно, – говорю, – я иду к коммерческому директору и все про вас рассказываю.
– Пожалуйста-пожалуйста, – выдает он и возвращается в кабинет.
Я прохожу два коридора и стучусь в нужную дверь.
– Да-да, – отзываются с той стороны.
Я вхожу. За столом коммерческий директор с круглыми глазами слушает аудиозапись.
«Ты же привезешь мне то, от чего я кайфую? – слышу я на записи свой голос. – Придется попотеть? Хах. Да, попотей хорошенько, мне очень нужно».
Он переводит взгляд с меня на экран и обратно. Это же запись моего разговора по телефону с Никитой, это было в курилке на днях. В дверь стучат. Заходит Георгий:
– Вызывали?
– Да, Георгий, – что вы мне такое прислали?
Я смотрю на стеллаж рядом и выбираю что потяжелее. Евангелие в кожаном переплете или деревянная коробка-киот от иконы.
– Это…
– Сука! – кричу я и огреваю его киотом, – там про футболку! Гребаный шпион!
Он отбегает, я гонюсь за ним. Он прячется в угол за стулом.
– А знаешь, кому еще надо отправить эту запись? – пищит он оттуда. – Родителям твоего парня! Телефончик не подскажешь?
Я бросаю киот в него.
– Наркоманка! Да у нее приход!
Коммерческий директор останавливает меня жестом и строго говорит:
– Идите по своим кабинетам.
Возвращаюсь на свое место и слышу от Феди:
– Тут Георгий заходил. Сказал нам тебя остерегаться, типа ты наркоманка.
– Ну и пусть пойдет говна поест, умник.
– Надя, ты же постишься, – напомнила Юля.
– Ну и что. Должна же у меня быть хотя бы одна отрицательная черта?
Ох, во мне столько гнева, я даже не пойму, холодно мне или жарко. Все-таки зря я пошла в маркетинг. Надо было идти в криминал. Там бы мой гнев пригодился.
– Я не наркоманка, – решаю на всякий случай уточнить. – Максимум извращенка.
В конце рабочего дня, когда все уже разошлись, а я лежала без сил на икеевском диване, Ксюша принесла мне дынное мороженое (одно название, на самом деле сорбет) и попробовала меня поднять.
– А почему все ушли с работы так рано? – спросила я, слегка очнувшись.
– Вынос плащаницы сегодня, очень трагичная служба. Память о смерти Христа.
– У меня есть хорошая новость. Он воскреснет.
Ксюша улыбнулась. Я спросила:
– А веселые службы будут?
– Да, пасхальная служба. Очень светлая. А потом у нас будет корпоратив. До воскресенья пост, а потом корпоратив.
– Траур, а потом дискотека, – вздыхаю я.
Ксюша подняла меня на ноги и повела гулять в лес возле стадиона.
– Вот я с мужем сколько раз замечала, – сказала она, когда мы переходили через рельсы, – гневаешься на человека, и что ты этим гневом изменишь, кроме собственного артериального давления? Гневом ничего не исправить. Да и фокус внимания сужается. Всех дорог перед собой не замечаешь, а видишь только одну.
Я посмотрела в зеленое от листьев небо.
– Звучит мудро. Но не в случае неизлечимым нравственным уродом.
– Ну, считать человека неизлечимым… неправильно это. Господь даже парализованных исцелял. Любовь многое с человеком может сделать. Ты грех продолжай ненавидеть. А человека люби. Как говорится, «с грехом борись, а с грешником мирись».
– Да, – говорю, – знаю такую цитату. Сорок лайков у нас набрала.
Мы вышли из леса и оказались с другой стороны платформы, где я никогда не была, но где, оказывается, существует жизнь и даже шашлычная.
Глава 17
– Все-таки у вас очень прикольная квартирка, – говорит Никита в очередной наш вечер «на троих».
Я, Соня и Никита – наши попытки вернуть все как было выглядят со стороны довольно забавно. Но нам самим невесело. К тому же после недавней беспричинной пьяной истерики Сони мы решили ненадолго бросить пить.
Мы втроем сидим на кухне.
– Да, – говорю я. – Конечно, это не суперместо с ремонтом, это та еще дыра. И человек, у которого мы ее снимаем, купил ее у свидетелей убийства журналистки Политковской. Поэтому перед каждым слушанием отсюда приходится съезжать на неделю, чтобы утром не проснуться с простреленной головой. Но это прикольное место. И стоит оно копейки. И находится в самом центре.
– Эта стена с паркетом, – трогает рукой Никита, – нигде такого не видел.
Соня вышла из залипания в ноутбук и окинула нас холодным взглядом. Мы оба поняли, о чем она: «Вы, двое! Ведете себя так, как будто решили съехаться! Вы что, спите втихаря?»
«Не надо, – передаю я взглядом Никите, – не бесим ее».
– Ладно, – говорит Соня. – Мы сюда не стены обсуждать пришли. Продолжаем мемы отбирать. Как вам этот?
Она поворачивает к нам экран ноутбука. Картинки одна за другой: это Земля, вот Солнечная система, и так далее до самых далеких изученных звезд. И над всем этим стоит Иисус (из протестантских брошюр) и говорит: «Не мастурбируй».