И это символично. Никита прервал наш диалог, такой же пафосный и комичный, как все диалоги в «Криминальном чтиве». Наверное, это продолжение ассоциативного ряда Никиты. Прекрасного ассоциативного ряда, ведь у него такие хорошие ассоциации, не то что у некоторых, правда, Соня? Она не читает мои мысли.
Загружаем «Чтиво». Когда в фильме стреляют с вытянутой руки, а потом разговаривают о Библии, это всегда хорошо. Но мы дошли только до середины фильма, хотя лично я внимательно смотрела первые десять минут, а остальное время думала, специально ли Никита коснулся моей руки. Его территориальная близость с ума меня сводит.
Дальше хуже. Ему стало жарко, он снял рубашку и остался в футболке. Сейчас, когда он вышел, Соня зачем-то поднимает рубашку с дивана. Зачем-то протягивает мне. Наверное, чтобы я повесила в шкаф. Я зачем-то беру из ее рук и зачем-то нюхаю. Я вообще все нюхаю, что мне дают. Даже в гостях, когда меня чем-то угощают, я сначала понюхаю, а потом ем. Хозяйки на это обычно обижаются, но речь не о них, а вот о чем – я вдохнула его запах. С этого и начинается вся история. История про девушку-оборотня. У меня проступают жилы, вырастают когти, округляется спина. Подшерсток лезет. Я втянула запах с закрытыми глазами, а когда открыла, зрачок стал узкий как у змеи.
В комнате Соня, и она смотрит на меня. Все о’кей. Все предметы на месте, как раньше, и я – это я.
– Э-э… ну как? – спрашивает она.
В моей голове одна фраза из фильма: «Вставляет точь-в-точь как первоклассная дурь».
– Нормально, – говорю.
Ой, зря ты, Соня, дала мне рубашку. Зря. Как только мы с Никитой на секунду остаемся одни, я экстренно выпрашиваю рубашку. Он отдает взамен моего любимого свитера с оленями. Его рубашка пахнет… красотой. Если бы у древнегреческих скульптур был созвучный их идеальной красоте запах, это был бы именно такой запах. А я бы больше времени проводила в Пушкинском музее.
А теперь момент истины этого дня. Соня и Никита вышли покурить на лестницу, пока я умывалась, и долго не возвращаются. Ладно, посижу на кровати, в пустой комнате. Нет, выйду. Иду к двери на цыпочках, немного качаясь от стука сердца и страха; первыми словами, которые я услышала, были: «Ты можешь серьезно мне ответить? Только на полном серьезе». Это говорил Никита. Соня молчала. «Что, если я… с Надей?»
Я затаила дыхание. Ну почему я не услышала самое важное, блин, слово?! Что это было за слово? Уйду? Останусь? Пересплю? Станцую? Ладно, тише, что Соня ответит? «Ну сам-то ты как думаешь?» Молчание. «Конечно, мне будет неприятно как девушке…» Дальше я не стала слушать, потому что побоялась, да и Соня говорила слишком тихо.
Возвращаюсь в комнату, быстро сажусь за ноутбук, надеваю наушники, как будто так и было. Заходит Никита и тоже садится за ноутбук, только за свой.
– Вы бы потише говорили, – замечаю я.
– Да?
Молчим. Я снимаю наушники.
– А что ты слышала?
– Я? Я слушала песню, – прикидываюсь глухой.
– Нет. Что ты услышала?
– Ничего. Просто громко. На лестнице слышно. В ванной слышно.
Сидим дальше. Проходит минута. Я спрашиваю:
– А что Соня ответила?
– Мм?
Он молчит, я молчу, и мы ходим по тонкому, очень тонкому льду.
– Если ты хочешь узнать что-то конкретное, тебе нужно просто спросить.
Эту самую фразу я сказала ему полчаса назад, когда он пытался окольными путями узнать у меня нечто сокровенное. Вот сучонок, меня моим же оружием. Сладкий сучонок…
Соня заходит. Она переоделась, и мы ложимся спать. Разговариваем про компьютерную игру «Червячки», про базуку и Суперверевку, которую почему-то называем «суперрезинка» и хихикаем. Черт знает что, но забавно. Нужно как-нибудь сыграть в «Червячков». Тем более в эту игру можно играть не только вдвоем. Хочу уснуть, но сердце бьется слишком быстро.
Глава 6
Признаться честно, на выходных я немного скучала по своей богадельне. Сегодня понедельник. Сижу в кабинете Марии, так как сама она заболела. Закинув ногу на ногу, читаю православные глянцевые журналы. Оказывается, такие бывают.
Сканирую те страницы, на которых упоминается наша компания, чтобы заполнить на сайте раздел «Пресса о нас». Их довольно много, этих журналов с названиями вроде «Фома», «Наследник». На обложках то и дело мелькают актеры и ведущие, а я думаю: «И этот православный? И эта? Том Хэнкс?» Отвлекаюсь на заголовки. Молитва в большом городе – как победить мегаполис? Христианство и магия – несовместимы! О несчастных и счастливых – что обещают друг другу влюбленные? Особенно меня повеселила одна обложка: крупное фото ремня с металлической пряжкой и рядом надпись «Тема номера – „Как любить детей?“». Наверное, есть в этих журналах над чем потешиться. Почитаю на досуге.
Но не сейчас. Сейчас я буду рыться в кабинете Марии. Полки с книгами, начнем с вас. Так. Целая книга черно-белых фотографий монастырей. Тоска. Тлен. Безысходность. Дальше. «Псалтирь» (всегда читала это слово как «пластырь»), книжка без картинок, пропускаю. «Русская иконопись», с картинками, уже лучше. Открываю первую страницу – что-то про Смуту. Помню, в школе писала доклад на эту тему. Ну-ка: «Трехдневный пост и усердная молитва перед Казанской иконой Божией Матери преклонили Господа на милость, и на следующий день ополчение выбило поляков из Китай-города, а через два дня был освобожден Кремль». Однако. В школе нас по-другому учили.
Так. Что тут еще? Церковнославянский словарь? Скукотища. Так. А это что? Тонкая брошюрка времен перестройки «Как провести Рождество и Святки». Открываю первую страницу – оладьи капустные. Полистала еще – вареники с картошкой. Ну все. Это знак, пора обедать.
Выхожу из кабинета и встречаю очень любезного пожилого мужчину с седыми усами. Он похож на почтальона Печкина. На довольного жизнью почтальона Печкина. На Печкина, у которого уже появился велосипед и зверушка, ждущая его дома.
– Вы уходите? А я как раз к вам.
Он оказался инструктором по пожарной безопасности. Я сразу запомнила его имя, тут даже не пришлось сильно напрягаться, потому что зовут его Александр Сергеевич.
– Вы ведь Надежда? Наденька, тогда пойдемте вместе отобедаем, а потом я вас займу буквально на полчасика.
Идем. Но сначала я заглядываю в уборную помыть руки. Приходится немного подождать: раковину чистит старушка. Еще в прошлый раз я заметила, что здесь, на третьем этаже этого ветхого кирпичного здания у храма, живут люди. Наверное, она одна из них. Не знаю, кто они, но я точно видела двух девушек.
Старушка замечает меня и улыбается. Вытирает зеркало, вид у нее абсолютно счастливый. Я мою руки.
– Одна девочка повыше, а другая пониже, – смеется старушка и показывает на следы зубной пасты вверху и внизу.
Я тоже улыбаюсь, хотя внутри у меня легкий диссонанс. Этим утром я радовалась, что Соня теперь встает позже меня и я могу спокойно чистить зубы, не вытирая за ней зеркало. Потому что она всегда пачкает зеркало. Всегда. Не понимаю, как так можно? Ну почему нельзя отодвинуться на полшага или чистить зубы над, черт побери, раковиной? Или хотя бы убрать после себя. После меня всегда чисто. И как вообще можно быть довольным жизнью, когда вытираешь за кем-то зубную пасту? Но сейчас передо мной эта счастливая старушка, и мне на секунду не верится, что мы с этой бабушкой – один биологический вид.
Ладно. Прихожу в трапезную, Александр Сергеевич уже обедает. Начинает меня расспрашивать:
– А вы работаете в интернет-магазине?
– Можно и так сказать. Вообще я занимаюсь продвижением. – Вижу, он не знает такого слова. – Я делаю так, чтобы больше нужных людей в интернете узнало о нас. Это часть маркетинга, я интернет-маркетолог.
Хотя на прошлой работе моя должность звучала как «менеджер по развитию». Проще говоря, делаешь все, что только можешь. «Альфа и омега вашего интернет-магазина». Интересно, если бы я так и написала в резюме, меня позвали бы сюда на собеседование? Так или иначе, я уже здесь.
– О, это хорошо, это полезно. А я как-то давно подрабатывал в нашем интернет-магазине курьером. И знаете, работа сложная, но есть в ней один очень приятный момент, когда вручаешь человеку изделие. – Он так и сказал «изделие», а не товар. – А он на него смотрит и радуется. А как они радуются! – Он расплылся в улыбке. – И самому светло на душе становится. Я много потом должностей сменил, но эту всегда с радостью вспоминаю.
– Вы с самого начала в компании?
– Да. Как и многие прихожане. Приход, да. Потом мастерская открылась, и я, знаете, то там помогу, то здесь.
– Значит, вы давно в церкви?
– В храм хожу? Получается, давно.
– И вам все нравится?
Я посмотрела на него. Он посмотрел на меня. Он не понял, к чему я клоню.
– …ну там… что в церкви происходит…
Надеюсь, мне не придется перечислять, а то до завтрашнего утра не управлюсь.
– Что вы, Надюшенька, – замахал он, – мне бы с самим собой разобраться. Как батюшка Серафим говорил? – Он улыбнулся, как будто вспомнил друга. – «Спаси себя, и хватит с тебя».
Ну да, я бы еще спросила ту бабушку, которая мыла зеркало. Ладно.
В трапезную заходят несколько мужчин. Садятся обедать и что-то горячо обсуждают. Александр Сергеевич тоже подключается к их разговору. Я, само собой, слушаю. Они принесли свежие новости – о менеджере по имени Ксения.
Дело в том, что кое-кто из клиентов, закупавших изделия у Ксении, скажем, по два рубля, продавал их на своем сайте, ну, например, по три рубля. И все бы хорошо, но на нашем сайте эти изделия стоят пять. А это уже непорядок. Генеральный директор, как полагается, расстроилась, да еще и решила, что Ксения была в курсе и такие дела проворачивала с пользой для себя. То есть она им по два рубля, они продают по три и двадцать копеек дают ей. Тоже обычная схема, но на самом деле такого не было. Ксения не знала, что те продают дешевле. Она услышала об этом только сегодня от генерального директора по телефону.
Вот такая история. Забавно, как взрослые бородатые дяди переживают за Ксению. Александр Сергеевич тоже проникся, охает. Хотя ему-то что? Не знаю, какое отношение эти мужчины имеют к ситуации, но инструктор по пожарной безопасности здесь точно не при делах.