— Нет, — резко вмешался Сандро. — Вот это действительно ложь. О ней шло много разговоров с самого ее появления в Комадоре. Собака одного из слуг была привязана на солнцепеке и оставлена умирать без воды и пищи за то, что она запачкала юбку синьорины Бьянки. Мой отец подарил ей пони, а тот сбросил ее, после чего непостижимым образом сломал ногу в стойле. А монастырская школа? Вам известно, что ее руководительница попросила отца забрать Бьянку оттуда? — Он тряхнул головой. — Лично у меня она вызвала отвращение с самого начала. И что бы ни говорил, что бы ни предпринимал отец, он не заставил бы меня назвать ее женой.
Графиня рыдала в голос.
— Это неправда. Она любила тебя, несмотря на твою жестокость и равнодушие. И ты это знаешь.
Сандро мрачно отозвался:
— Я знал, что она преследовала меня. Она твердо вознамерилась сделаться маркизой Валесси. Между нами говоря, вы выжили меня из родного дома и воздвигли стену между отцом и мной. По вашему наущению здесь творились непростительные вещи.
— Нет, — простонала графиня.
Полли осторожно вмешалась:
— Сандро, ей же по-настоящему плохо. Пожалуйста, не надо больше.
Он мрачно глянул на нее, потом неохотно подошел к графине и помог ей подняться, после чего сказал уже более мягко:
— Как бы то ни было, я избавил бы вас от этих откровений, как избавил отца, если бы вы не начали исподтишка строить козни против моей жены. Но все это позади. Больше секретов не осталось, если только вы не предпочтете не делиться с Эмилио услышанным здесь. Можете себе представить, каким бы все это было для него праздником, под какими заголовками будут описаны похождения вашей Бьянки!
Графиню пробрала дрожь. Она взглянула на него снизу вверх. Ее лицо, казалось, постарело лет на сто.
— Я ничего не буду говорить, — тихо произнесла она.
— Помните дом на Капри? — спросил Сандро. — Вам всегда там нравилось. Альберто обеспечит вам комфортабельные условия. А пока мы отвезем вас в Комадор.
Графиня с трудом кивнула, поднесла его руку к губам и поцеловала.
Вернувшись домой, Полли быстро приняла душ и надела чистое желтовато-зеленое платье с широким вырезом. Затем она взяла солнцезащитный крем, книгу и направилась на террасу.
Однако на середине широкого лестничного пролета снизу до нее донесся мужской голос. Полли остановилась, желание спускаться у нее пропало. Во-первых, в это время гости обычно не приезжают. А во-вторых, что-то тревожно знакомое послышалось ей в ровном тоне посетителя, словно она знала этого человека.
Полли осторожно приблизилась к балюстраде и посмотрела вниз.
Высокий, хорошо одетый мужчина разговаривал с Теодоро. Его тонкие губы изгибались в как будто нарисованной улыбке. Он слегка сутулился, разводил руками, и с его губ не сходила эта улыбка. Незабываемая улыбка, которая так напугала Полли три года назад.
Полли узнала бы этого человека где угодно. Этот человек велел ей покинуть Сорренто и предложил ей отступные от имени Сандро.
Ей стало нехорошо, и она приложила ладонь к губам, чтобы не вскрикнуть. И тут флакон с кремом упал и покатился по ступенькам.
Собеседники подняли головы и посмотрели вверх, так что отступление сделалось невозможным. Выругав себя, Полли заставила себя спуститься, причем медленно и с изяществом. Она приказала себе дышать ровно. Теодоро поднял флакон и с почтительным поклоном подал ей. Полли машинально поблагодарила его, чувствуя, как ее пожирают невыразительные темные глаза пришельца.
И тут последний заговорил с ней по-английски:
— О, очаровательная синьорина Ферфакс! Или мне следовало сказать — маркиза Валесси?
Полли повернулась к Теодоро.
— Этот господин здесь по делу? — надменно осведомилась она по-итальянски.
— Да, синьора. У него назначена встреча с маркизом.
— Тогда проводите его в гостиную.
Теодоро посмотрел на нее круглыми глазами, прежде ему еще не приходилось слышать, чтобы его хозяйка столь презрительно обращалась с гостями.
Молча кивнув, Полли повернулась и ушла. Дойдя до сада, она опустилась на каменную скамью, уединенно стоящую под украшенной цветами изгородью.
Значит, все — правда, думала Полли, чувствуя полную опустошенность в душе. Она с такой силой сжала край скамейки, что костяшки пальцев побелели. Этот тип по-прежнему работает на Сандро, и, значит, самая слабая надежда, какую она еще могла питать, отныне мертва.
Неужели Сандро решил, что настала пора выбросить ее окончательно?
Но я не стану покорно дожидаться приказа, подумала Полли с неожиданной решимостью. Нужно взять ситуацию под свой контроль.
Когда Полли возвратилась в дом, в гостиной никого не было, только Теодоро шел от кабинета Сандро, вероятно, проводив туда зловещего гостя.
Полли остановила его, тронув за рукав.
— Теодоро, это очень глупо, но я забыла имя гостя моего мужа.
Дворецкий с удивлением взглянул на нее.
— Это синьор Джинальди, адвокат из Салерно.
Адвокат, повторила про себя Полли. Нетрудно было догадаться. Она выдавила улыбку.
— Будьте так добры, скажите мне, когда он уйдет. Я… Мне нужно поговорить с маркизом.
— Конечно, синьора. Вам пришел пакет. Я отнес его в вашу комнату.
Пакет? Может, это уже бумаги для бракоразводного процесса? Ведь до официального развода должно пройти какое-то минимальное, установленное законом время. Может, именно об этом Сандро решил посоветоваться с этим чертовым адвокатом? Полли вошла в свою комнату и огляделась. На боковом столике лежал пакет. Адрес на нем был написан почерком миссис Ферфакс. Полли взяла его, слегка хмурясь, и взвесила на ладони.
Первая весть от матери со времени приезда Полли в Италию.
О боже, подумала она, моргнув. Что скажет мать, когда она вернется домой без Чарли? Только на прошлой неделе отец сказал Полли, что ее мать вроде бы выходит из депрессии. А этот последний удар, вне всяких сомнений, глубоко поразит ее.
И чем я смогу ее утешить? — спросила себя Полли.
Она села и разорвала пакет. В нем лежал сложенный листок почтовой бумаги и завернутая в целлофан связка каких-то писем. Ее мать писала:
Дорогая Полли!
Мне нелегко писать об этом, но я обязана это сделать. Три года назад, вскоре после того, как ты вернулась из Италии, начали приходить вот эти письма.
Естественно, я поняла, что они от него, поэтому вскрыла первые и прочитала. Мое оправдание в том, что я знала, сколько зла он тебе причинил, и не хотела, чтобы он причинил тебе новые страдания. Было очевидно: он хочет, чтобы ты вернулась.
Письма приходили на протяжении нескольких месяцев. Я хотела сжечь их, но потом все-таки оставила.
Когда твой нынешний муж явился ко мне, он почти сразу же спросил, почему ни на одно из писем не было ответа. Я попыталась уверить его, что мы ничего не получали, но я не умею врать, и он мне не поверил. Он разозлился, но я уговорила его ничего тебе не говорить, потому что боялась, что ты никогда мне этого не простишь. Наконец он согласился ничего тебе не говорить, если я не помешаю ему увезти Чарли. Не могу представить себе ничего тяжелее, но теперь я понимаю, что пострадала заслуженно.
Полли, конечно, я не имела права скрывать их от тебя, и мне очень хочется надеяться, что когда-нибудь ты простишь меня.
Видит Бог, я страшно раскаиваюсь.
Твоя любящая мама.
Полли дрожащими руками вскрыла упаковку и достала связку писем, вскрыла наугад одно из них и прочла:
Днями и ночами я думаю о тебе, молюсь, чтобы ты ко мне вернулась, но Бог, надо думать, не слышит меня. Если я тебе больше не нужен, будь милосердна, скажи мне прямо. С каждым днем все труднее надеяться.
Слезы полились из ее глаз. Неожиданно она услышала за спиной какой-то звук и оглянулась. На пороге ее комнаты стоял Сандро и смотрел на нее, слегка приоткрыв рот от изумления.
Он быстро приблизился к ней, опустился возле нее на колени и сжал в ладонях ее лицо.
— Паола, — мягко проговорил он, — в чем дело?
Полли попыталась выдумать что-нибудь, но Сандро смотрел ей в глаза так нежно и заботливо, что она не могла сказать ничего, кроме правды.
— Ты действительно меня любил, — выпалила она, и ее голос прервался. Отчаянным жестом она указала на груду писем. — Ты любил меня по-настоящему, а я не знала.
— Я полюбил тебя в ту секунду, как только увидел тебя.
— Но ты собираешься отослать меня, — яростно выкрикнула Полли. — И я уеду, честное слово. Я не пойду на скандал. Обещаю тебе.
— Паола, любимая моя, ангел мой, — прервал ее Сандро. — Как я могу куда-то тебя отослать? Это же все равно что вырезать сердце из груди!
— Но я видела твоего адвоката. — Полли судорожно втянула воздух. — Того самого адвоката, который три года назад угрожал мне и пытался всучить мне деньги. И ты считаешь, что я их взяла. — Она принялась рыться в группе бумаг в поисках нужного письма. — Но я не брала.
— Я знаю, — тихо сказал Сандро, взял руки Полли и сжал их своими. — Джинальди только что во всем сознался. Он обманул и моего отца, и меня, действуя по приказу графини. Не вспоминай больше о нем. И о графине тоже забудь, — твердо добавил он. — И объясни мне, из-за чего ты плакала.
Полли опустила голову.
— Из-за того, что ты страдал в одиночестве все это время, а я ничего не знала.
— А откуда тебе было знать, если ты не получала моих писем? — Сандро помолчал. — А ты приехала бы, если бы знала?
— Да. — Полли попыталась улыбнуться. — Даже если бы мне пришлось проделать весь путь босиком по стеклу.
Сандро поднялся и одновременно легко поднял ее, устроился на диване, усадил ее к себе на колено и крепко обнял. А затем заглянул в глубину ее глаз.
— Паола, это правда? Ты любишь меня?
— И никогда не переставала, — призналась Полли дрожащим голосом и сладко вздохнула. — Всего час назад я думала, что мне уже никогда не быть счастливой.
— А я всегда надеялся, любимая моя девочка, — прошептал Сандро. — Даже когда казалось, что всякая надежда умерла.