Вообще, этот аспект жизни древнего Китая мало где был прописан — в том же «Троецарствии» максимум упоминалось, что герои посетили заведение, а потом поехали дальше. Может быть, в книге «Сон в красном тереме[4]» было побольше информации, но я ее не читал. Поэтому я не мог пройти мимо первого средневекового борделя в своей жизни. Без всякой задней мысли, кстати, — просто посмотреть!
Первый публичный дом, который мы посетили, представлял собой комплекс из нескольких зданий, стоящих на берегу того самого рукотворного острова, что окружал дворец наместника. Трехэтажный особняк облепляли строения попроще: чайные павильоны, беседки для чтения стихов и любования луной. У небольшой пристани было пришвартовано несколько лодочек, на которых, надо понимать, парочки катались по озеру.
Нас встретил распорядитель, назвавшийся евнухом Хой. Склонившись в таком низком поклоне, будто в заведение пожаловал как минимум наследный принц, он принялся рассказывать, как они тут все недостойны принимать такого важного господина, одновременно с этим, уверяя, что мне все очень понравится.
— Просто хочу посмотреть. Услугами пользоваться не собираюсь, — обломал я толстячка с гладким личиком и в высокой, как у башкиров, шапке. Заметил, как обиженно вытянулись лица Быка и Пирата, и поспешил поправиться: — Лично не собираюсь. А мои капитаны могут тут задержаться.
— Прошу за мной, драгоценный гость! — евнух Хой сложил пухлые губки в самой слащавой улыбке, которую я видел, и, скрестив руки на животе, засеменил по коридорам.
У каждой раздвижной двери он останавливался, приоткрывал створки и рассказывал о том, что находится внутри. Оказалось, что под, собственно, секс тут отведено не так уж много места. Были аудитории для музицирования, чтения стихов (опять?), игры в тоуху — это когда стрелы рукой кидают в кувшин с узким горлом, помещение для готовки какого-то блюда из речной рыбы, которое надо было съедать сразу же после приготовления. В общем, на публичный дом это заведение походило меньше всего.
— А где девушки? — поинтересовался я.
Пройдя весь первый этаж и столько всего интересного увидев, мы не встретили ни одной дамы с низкой социальной ответственностью. Понятно, что мы днем пришли, а заведение все-таки ориентировалось на вечерних и ночных гостей, но все же. Бордель это или нет!
— Сейчас они отдыхают, — с очередным низким поклоном ответил евнух. — Их покои находятся на втором и третьем этажах «Блудливого речного бога». Наше заведение готово предложить вам встречу с барышней Баобао[5] — она лучшая наша куртизанка. Искусна в поэзии, игре на гуцинь[6] и многом другом.
Здесь евнух со значением закатил глаза, показывая насколько хороша барышня Баобао «во многом другом». Бык за моим правым плечом буркнул что-то вроде: «Тебе-то откуда знать, бесполый!»
— Если же господа ищут экзотики… — продолжил распорядитель, но я его прервал:
— Мы узнали достаточно, евнух Хой. Благодарим тебя. Возможно, вечером, — я со значением посмотрел на секс-террористов в своей свите, — мои люди навестят ваше заведение.
Бык с Пиратом переглянулись и синхронно кивнули. Вот уж в ком можно было не сомневаться ни на секунду.
— Главное, помните, драгоценные гости! — крикнул нам вслед толстячок. — «Блудливый речной бог» — лучшее заведение Юйчжана, способное удовлетворить самые взыскательные потребности клиентов! «Похотливый бессмертный» не сможет обеспечить вам такого приятного времяпрепровождения, как мы!
На улице Мытарь, молчавший все время, пока мы находились в борделе, продолжил лекцию об особенностях захваченного нами города:
— Как мог увидеть мой господин, развлечения, представленные в «Блудливом речном боге» достаточно разнообразны. Столь широкий их спектр говорит о том, что копировали их со столичных заведений довоенного времени. Таким образом Желтые повязки, осев в Юйчжане и сделав его центром своих земель, не смогли придумать ничего нового, а лишь дали своим людям то, чего те не могли получить во время правления династии.
— Убить дракона, — кивнул я.
— Что это значит? — тут же заинтересовался любознательный Секретарь.
Пришлось объяснять ему концепцию: убивший злое чудовище человек неизбежно занимает его место и сам становится чудовищем. У Ваньнан проникся, даже Пират, гуляющий без бумаги с кистью, несколько раз повторил вслух объяснение, явно запоминая его, чтобы потом записать.
— Какая мудрая мысль! — воскликнул Мытарь, когда я закончил. — Так глубоко! Любой, разрушающий общественный строй, чтобы сменить его на новый, неизбежно приходит к тому, что копирует своего предшественников со всеми их достижениями и провалами в области управления!
Как всякий китаец, он переложил концепцию из индивидуального понятия на общественную.
— Ну, примерно так.
— А можно ли разорвать этот порочный круг?
Вопрос был задан с таким искренним интересом, что я почувствовал себя мудрым учителем в окружении детишек. Точнее, мошенником, которого все почему-то принимают за мудреца.
— Поживем — увидим, — только и смог произнести я. И поспешил перевести разговор на другую тему.
Ближе к вечеру, когда мы вернулись с прогулки во дворец наместника, на меня буквально накинулась Юэлян. Не в том смысле, который использовали бы в борделе, а с обвинениями.
— Ты бесчестишь меня! — без особого, впрочем, гнева, сообщила она. Скорее ее тон был ближе к обиде маленькой девочки, которой обещали куклу, но не купили в указанный срок. — Как ты можешь посещать веселые дома?
Сама девушка второй день не выходила на свет, что-то, как я понял, с восстановлением сил после выстрела большой мощности. С тех пор, как мы встали на постой в городе, она старалась даже из комнат не высовываться. Только и видно было свору ее служанок, носившихся по дворцу с поручениями.
Я открыл было рот, чтобы выдать классическое мужское «дорогая, это не то, что ты подумала» в связке с «я все могу объяснить», но тут же захлопнул его, понимая, что ничего, кроме новой порции обвинений, в ответ не получу.
Повезло еще, что капитаны мои не успели расползтись по своим делам. В частности Мытарь, сообразив, что главе фракции грозит нешуточная опасность, принял удар на себя.
— Молодая госпожа Чэн Юэлян, вас явно ввели в заблуждение. — поклонился он. — Стратег Вань Тай действительно входил в двери дома развлечений, но не как клиент, а как новый владелец города. В частности, его интересовала доходность «Блудливого речного бога». В планах такая же инспекция второго борделя — «Похотливого бессмертного», но ее мы оставили на завтра.
Давно обращал внимание на то, что деньги для настоящего правоверного китайца объясняли все. Ну, или почти все. Сработал аргумент и сейчас. Юэлян важно кивнула, принимая довод, и поинтересовалась объемами поступлений налогов с такого важного бизнеса. Мытарь — когда успел выяснить? — ответил. После чего моя невеста смущенно улыбнулась, отвесила поклон и отправилась в свои покои, сообщив перед уходом, что хотела бы увидеться «со Стратегом Вэнем сегодня вечером, если, конечно, у того будет время».
— Сколько, ты сказал, они приносят в сезон? — поинтересовался я, когда девушка скрылась из виду. Цифру налоговых сборов я тоже услышал.
— Двести шестьдесят девять учжу[7] в сезон, одна тысяча триста сорок пять учжу в год. — повторил Мытарь с довольным лицом. После чего поправился: — Примерно половина налога выплачивается монетами, половина шелками, рисом и нефритом.
Содержание сотни воинов тяжелой пехоты в год обходилось моему бюджету в триста двадцать монет серебром. То есть один бордель покрывал четыре сотни воинов, а таких в Юйчжане было целых два. В высшей степени удачный город!
Сообразив, что во мне тоже проснулся китаец, я быстро свернул разговор и направился в свои покои. По пути меня перехватил Ван Дин, сообщивший, что с болот вернулся старший торговец Фу.
— Сбегай за Мытарем по-быстрому! — сказал я Ваньке, а сам двинул навстречу.
— Что сказал Девятиголовый младенец? — поинтересовался я, войдя в помещение, которое можно было бы назвать залом для приемов. Прошел мимо склонившегося в поклоне торговца, уселся на уложенные друг на друга жесткие маты, которые тут заменяли кресла, принял от слуги чашку с чаем. Мимолетно подумал о том, что уже убить готов за глоток обычного растворимого кофе.
— Ваше превосходительство! — зачастил Фу. — Тот, к кому вы меня послали лично не встречался со мной! Я лишь передал послание и дождался ответа.
— Хорошо. — Я не позволил гримасе недовольства (ох уж эти формулировки китайские!) выползти на лицо. — Что в послании вождя жителей реки?
— Мне велели передать вам его слово в слово, но я опасаюсь произносить это вслух! — торговец стукнул лбом в пол.
— Как посланец ты не отвечаешь за содержание послания.
Что, кстати, не совсем так было. Частенько в китайской, да и не только в китайской истории правители казнили вестника, если полученное послание приходилось им не по вкусу.
— Я не посмею!
— Торговец Фу, давай ты не будешь испытывать мое терпение? Я же по-хорошему прошу. Даю слово, что ты и твоя семья не пострадаете, если сообщение будет мне не по нраву.
— Подданный услышал! — еще один удар лбом об пол.
— Говори уже!
— Сказано: «Продавец вина никогда не скажет, что вино разбавленное. Кто не умеет улыбаться, тому не стоит становиться торговцем. Тыква не бывает абсолютно круглой, человек не бывает абсолютно совершенным».
Я выслушал все это с непроницаемым лицом, хотя больше всего хотелось заржать в голос. Какого хрена это все значит? Вино, торговцы, тыква — что хотел сказать болотник? Или это такая изощренная форма издевательства? А может, просто переводчик сбоит? Ладно, чего мозг ломать, если есть советник, у которого зарплата больше, чем у сотни арбалетчиков?