Честно говоря, я не очень понимал, как она работает. Описания чужих заклинаний мне никто на ватсап не сбрасывал, поэтому приходилось довольствоваться тем, что рассказывали сами одаренные. А они в большинстве своем либо отмалчивались, либо давали объяснения в стиле: «Ну, я такой напрягаюсь, и ци устремляется вперед подобно гигантскому копью».
Фиг его знает, может, и так. То, что я видел, выглядело по-другому. За десять метров до столкновения с желтыми всадники Ган Нина вдруг одновременно закричали, опустили копья и на полном скаку врезались в потерявших на попытке разворота скорость врагов.
Первые ряды повстанцев просто снесло. Кони, люди, обнаженные клинки и обломки копий завертелись в водовороте боя. Фронт был смят вместе с флангами, но тыл еще держался. Недолго, каких-то три-четыре секунды. Ровно до того момента, как в спину желтым полетели арбалетные болты — сотня Амазонки остановилась и с безопасного расстояния принялась расстреливать противника.
Я же прекратил следить за схваткой и принялся летать над холмами, выискивая признаки спрятавшегося войска Юн Вэйдуна. Глаза — если так можно выразиться — ощупывали каждую подозрительную рощицу, реагировали на малейшее колебание ветвей густого кустарника, но никого не обнаруживали.
К моменту, когда с разъездом желтых было покончено, я уже вернулся в тело и попытался осмыслить, что сейчас произошло. Разведка повстанцев заметила небольшой отряд нашей конницы, и командир решил их атаковать? Или же Юн Вэйдун рассчитывал, что я именно так и буду думать? Небольшое столкновение, по сути, принесение в жертву двух сотен легких кавалеристов, а на самом деле — наживка на крючке? Глупость младшего командира или умысел командующего?
Так и не придя ни к какому определенному выводу, я разогнал рой беспорядочных мыслей, приказал Амазонке частым гребнем прочесать все эти поросшие лесом холмы, Мытарю — продолжать держать походную колонну в оборонительных порядках, а сам стал ждать возвращения Пирата. Я попросил его захватить несколько пленников, которые могли бы поделиться с нами месторасположением врага.
Ган Нин не подкачал — пригнал больше десятка связанных китайцев. Все они были ранены, но легко, вполне могли сами передвигаться. Как выяснилось, Герой даже успел провести блиц-допрос желтых. Судя по испуганным взглядам, которые бросали на него пленники, очень эффективный и страшный.
Я уже давно не обманывался в своем друге. Весельчак, бабник и блогер Ган Нин был прекрасной компанией только для своих. А для врага — жестоким и безжалостным воином. Который спокойно будет отрезать пальцы или выкалывать глаза одному несчастному, чтобы впечатлить другого.
— Ну, что говорят? — спросил я, когда он приблизился.
— Их командир погиб, а простые солдаты мало что знают, — не стал тянуть кота за хвост Пират. — Сегодня утром получили приказ выдвигаться на северо-запад от лагеря. Вести разведку. Заметив разъезд Гу Ванцзинь, отправили с докладом троих воинов, сами решили проследить. Когда выяснили, что наших разведчиков меньше, чем их, приняли решение атаковать. Больше ничего не знают.
— А направление, в котором двигается основное войско Юн Вэндуна?
Ган Нин махнул рукой на юго-восток.
— Туда идут. Там впереди крупное поместье… — он повернулся в сторону пленников и крикнул. — Как называется?
— Хэйтанг[9], господин! — чуть ли не хором отозвались желтые.
— Ага, вот оно. Строго говоря, это даже не поместье, а куст поместий, сросшихся землями, с единой администрацией и довольно многочисленное. Кстати, забавно — куст бегонии!
Я усмехнулся — Нин в своем репертуаре! На привале обязательно достанет тушь, кисть и бумагу и запишет интересный речевой оборот.
— В общем, идет Юн Вэйдун туда. Там у него наверняка крупный гарнизон, тысяча, может, даже две. Эти не знают сколько.
То есть это не засада? Просто командир конных разведчиков принял неверное решение, которое стоило жизни всем его людям. Бывает и не такое, что ж…
Но я все же предпочту дождаться, когда всадники Амазонки закончат шерстить холмы по обе стороны дороги. В чем преимущество парня из будущего — там есть Википедия! А там много историй про то, как спешка или ошибка губили целые армии.
А еще лучше, найдем место для лагеря и встанем на ночлег. И уже с утра двинемся за генералом Юн Вэйдуном.
Глава 46Стратег борется с колдовством
Как таковой битвы с желтыми не случилось. Не то чтобы это меня сильно расстроило, но я ведь готовился, а они…
К исходу следующего дня моя армия плотно обосновалась на хвосте у повстанцев. Даже ночевали друг у друга на виду, километрах в пяти. От ночной атаки я отказался, так как понимал, что неразбериха и отсутствие управляемости приведет к большим потерям с моей стороны. Так же думал и Юн Вэйдун, хотя, честно говоря, я ждал от него хотя бы попытки свалить под покровом тьмы. Но нифига, поднялся с рассветом и двинулся в путь.
Весь следующий день, часов примерно до трех после полудня, мои конные стрелки безостановочно тревожили походную колонну Юн Вэйдуна, не давая толком двигаться, а основная армия висела на пятках. С утра желтые прошли чуть больше шести километров, вынужденные постоянно разворачиваться в оборонительные порядки или отгонять конницу, в которой у меня было серьезное преимущество.
Наконец вражеский генерал понял, что я не дам ему добраться до Хэйтанга, и начал готовиться к бою. Нашел небольшую долину между двумя холмами и принялся прямо из маршевых колонн разворачивать войска.
К моменту, когда моя армия вышла на рубеж атаки, он уже был готов. Выстроил все свои четырнадцать с небольшим тысяч, и ждал. Да, я не оговорился, именно четырнадцать тысяч, а не двадцать или двадцать пять, как я ожидал.
Дело в том, что последние дни в войсках желтых началось повальное бегство. Серьезное поражение под Пояном, потерянный Юйчжан, постоянный марш неизвестно куда, задержка жалования, нехватка продовольствия, слухи о стратеге Вэне, одерживающем одну победу за другой, да еще и нелояльность местных жителей, которые никак не хотели делиться припасами — все это привело к тому, что некогда сильное войско превратилось в банду мародеров. Со слабой моралью и лишь одним желанием — выжить.
Все это я узнал от схваченных конными разъездами беглецов. Многие из которых, кстати, были готовы, присягнуть Белому Тигру — настолько оголодали.
Выйдя из Юйчжана, генерал желтых имел под рукой пятнадцать тысяч человек. Еще десять оставил в качестве засадного полка в болотах под городом, но с ними мы уже решили. Собрав все гарнизоны с подконтрольных ему селений — я в них даже заходить не стал, потом поменяю старост, — Юн Вэйдун нарастил армию до двадцати тысяч человек. А потом стал терять все, что приобрел. Да и те, что остались верны идеалам Желтого Неба, представляли собой сейчас весьма жалкое зрелище.
В общем, когда я, тоже сразу с марша, двинул на них шесть уже неплохо натренированных в походе терций, прикрытых с флангов всадниками и резервными коробками, повстанцы смогли сделать лишь пять залпов. А потом, не дожидаясь столкновения, побежали. Не все, конечно, но процентов девяносто от армии. Осталась лишь гвардия, верная своему господину до конца, и особо упертые товарищи, которые предпочли умереть, но не отказываться от своих идеалов.
Сам Юн Вэйдун тоже задал стрекача — я «небесным взором» видел, как он пятки салом смазал. Оставил около пятисот тяжелых пехотинцев прикрывать свое бегство и ломанулся в лес.
Признаться, меня такой поворот хоть и обескуражил, но вполне удовлетворил. Он вполне соответствовал так любимой китайцами военной доктрине «одерживать победу, не вступая в бой». Приказав войскам двигаться вперед и давить немногочисленные очаги сопротивления, сам я возглавил пару сотен ударных всадников, телохранителей и группу одаренных из Быка, Пирата и девицы Юэлян, рванув вслед за убегающим генералом.
С желтыми вопрос надо было закрывать окончательно. Если в моем родном мире гибель полководца не приводила к окончательному поражению, то в древнем Китае именно так все и работало. Позволь я сейчас Юн Вэйдуну уйти, он же не успокоится! Начнет гадить по-тихому, жечь деревни, запугивать крестьян, обрушивать и так на ладан дышащую экономику погруженного в междоусобицу государства. А оно мне надо — китайских партизан по тропическим лесам отлавливать? У америкосов с вьетнамцами, насколько я помню, ничем хорошим история не закончилась.
К тому же мне казалась очень символичной идея самому пленить или убить генерала желтых. А я уже достаточно пожил здесь, чтобы понять, какое значение придают символам китайцы. Личное участие в погоне поставит большую жирную точку в присутствии на южных землях повстанцев. И позволит быстрее взять под контроль территории, с которых раньше кормились желтые.
Так что, волосы назад, ветер в лицо — мы поскакали в погоню за бегущим генералом. И вляпались в подготовленную им ловушку.
Тут, наверное, надо напомнить, что Юн Вэйдун был призывателем. В смысле, мультиклассовым персонажем, который сперва качался в строгой конфуцианской системе разрядов по линейке Стража, а после смены стороны стал экспериментировать с даосской эзотерикой. В нашу прошлую с ним встречу он своими призраками разрушил мне одну терцию чуть не под ноль — напугал солдатиков, а стрелы и мечи довершили разгром. Причем применял он данную технику не один раз, даже мне довелось с ней столкнуться. Но так как ничем колдунским вражеский генерал себя больше не проявил, я решил, что возможности его поднятием призрачных умертвий и ограничиваются.
А зря. Давно уже пора привыкнуть к тому, что врагу всегда есть, чем тебя удивить.
Сперва Юн Вэйдун с отрядом в сотню с небольшим вернейших последователей рванул на юг, к Хэйтангу. Вероятно, подумал я тогда, он собирался сперва добраться до поселения, собрать всех, кто мог держать оружие — по данным беженцев из его армии, там гарнизон насчитывал полторы тысячи человек, — и увести их в леса, партизанить. Отслеживая направление его движения «небесным взором», я не позволял ему оторваться, даже отряду Амазонки приказал двигаться наперерез.