Офицерский полк быстро развернулся фронтом на станцию и перешел в наступление. Уже было светло. Первой атаковала станцию, вправо от железной дороги, 5-я рота, но, попав под меткий пулеметный огонь и понеся потери, отошла к кладбищу. Остановилась идущая влево от нее 4-я рота. Но левый фланг полка, его 1-я, 2-я и 3-я роты, преодолев огонь противника, сидящего в окопах, отчаянным порывом смяли его. Преследование по поселку. Действовали штыки. Красные бежали к своим эшелонам. Тот их эшелон, который пытался выехать к переезду, еще не успел разгрузиться, когда цепи Офицерского полка ворвались на станцию. Красные поспешно стали снова вскакивать в вагоны. Эшелон ушел, обстреливаемый с близкой дистанции. Но в другой эшелон успели вскочить немногие из бежавших красных, т. к. он сразу дал быстрый ход. Он уходил под огнем в упор. Не успевшие вскочить, спасались бегством через железную дорогу, но и там они попадали под удар 4-й и 5-й рот. До 2000 красной пехоты с бронепоездом понесли полное и кровавое для них поражение.
На станции красные оставили состав, груженный продуктами питания, бельем, медикаментами и пр., и великий соблазн овладел победителями: чины Офицерского полка, обносившиеся, изголодавшиеся, стали разбирать все им нужное. Часть их рассеялась по домам поселка в поисках пищи. 1-я рота, имевшая до боя около 100 человек, потерявшая при атаке около 15 человек, вышла на северную окраину поселка всего лишь в количестве 20 человек. В Офицерском полку в это время совершенно не было порядка.
Такое положение застал приехавший на станцию генерал Деникин. Не стесняясь в выражениях, он обрушился на офицеров…
На переезде
Когда Офицерский полк шел в наступление на станицу Медведовская, «главные силы» армии – «колонна на колесах», стала быстро переезжать через переезд. Кругом падали излетные пули красных, снова раня проезжавших раненых и тех, кто был у переезда. Но это продолжалось короткое время.
Под пулями к генералу Маркову подъехали генерал Деникин и генерал Алексеев. Они благодарили его. Но генералу Маркову было не до них. У него масса забот, хотя и одержана победа, пробита брешь в кольце красных, но возможная опасность существует с юга. Как далеко подрывники взорвали полотно железной дороги? Может оттуда подъехать другой бронепоезд противника и войска. Генерал Марков подгоняет обозы. С подвод несется: «Ура генералу Маркову!»
Он озабочен скорейшей разгрузкой с бронепоезда всего нужного для армии: до 360 артиллерийских снарядов, до 100 000 ружейных патронов, большого количества пулеметных лент, продуктов питания. Артиллеристы, обрадованные захватом двух орудий, решили ими пополнить свою батарею до 4-орудийного состава и уже принялись было скатывать орудия с платформ, но генерал Марков сказал твердо: «Орудия испортить!»
Свозят раненых и убитых. В Офицерском полку – 15 человек убито, до 60 ранено. На кладбище быстро роют могилу и хоронят убитых. Артиллеристы хоронят своих 4 убитых тут же у переезда.
Но времени оказалось вполне достаточно, чтобы без помехи со стороны противника мог спокойно пройти обоз и за ним 2-я бригада.
Вернувшись со станции, генерал Деникин снова подъехал к генералу Маркову. Теперь уже генерал Марков спокоен. Задача, данная ему и его бригаде, выполнена блестяще, и он мог переговорить с командующим и рассказать ему в общих чертах, как прошло все дело и какие потери понесла бригада. Сказал и о себе: «Один свой же мерзавец так хлопнул из винтовки у меня над ухом, что я чуть не огрел его нагайкой. Отделался я шумом в ухе».
К генералу Деникину прибыл разъезд с донесением от начальника Кавказской бригады, генерала Эрдели. Бригада при переходе железной дороги к северу от станицы Медведовская в темноте нарвалась на красных, понесла потери и вынуждена была бросить орудие. Генерал Деникин приказал бригаде двигаться в станицу Дядьковскую, куда направляется армия, и выслать Черкесский конный полк в распоряжение генерала Маркова, остающегося со своей бригадой в арьергарде.
Через некоторое время генерал Деникин уехал в станицу, а за ним вскоре и генерал Марков, отдав последнее распоряжение: Черкесскому полку выслать разъезды и оставаться у переезда до получения приказания; Кубанскому и Офицерскому полкам, Инженерной роте и батарее перейти в станицу.
Переход в станицу Дядьковскую
К полудню все части армии, которые пропустила мимо себя 1-я бригада, втянулись в станицу Медведовскую и, после короткого отдыха, тронулись на станицу Дядьковскую. 2-я бригада пошла в авангарде. Так как красные всюду отстали, за колонной был послан и Кубанский стрелковый полк. В станице задержаны лишь Офицерский полк, 1-я батарея и 1-я Инженерная рота.
Через час с небольшим им приказали выстроиться на окраине станицы, у дороги на Дядьковскую. С печальным удивлением и тревогой марковцы видели оставшуюся силу своего полка. В нем не было и 300 человек. Его 2-я рота имела всего лишь 9 человек. Оказалось, что отсутствовало 2–3 десятка человек, которых не считали погибшими, которых видели здравствующими после боя. Подумали: вероятно, заснули в домах станицы и проспали подъем своих рот. Послали их розыскивать.
Но уже раздались команды. Из станицы подъезжала верхом группа всадников с развевающимся национальным флагом, и в этой группе сразу же бросилась в глаза высокая белая папаха генерала Маркова. Но во главе ее ехал генерал Деникин. Взоры обратились на него. За весь поход все выстроившиеся видели его в первый раз, если не считать столкнувшихся с ним на ст. Медведовской. Он был в расстегнутом штатском пальто, но в военной форме под ним, с двумя орденами Св. Георгия – на шее и на груди.
Генерал Деникин, поздоровавшись с частями, горячо благодарил их за одержанную ими блестящую победу, давшую армии выйти из почти безвыходного положения. Вызвав к себе полковника Миончинского, он выразил ему особую благодарность за проявленное мужество в схватке с бронепоездом, а затем, повернувшись к генералу Маркову, громко благодарил его.
Взоры всех теперь направились на генерала Маркова. Генерал Марков, весьма смущенный столь торжественной, высказанной ему перед строем благодарностью, немедленно ответил генералу Деникину:
– Ваше превосходительство! Это не я, а они. Сегодня день артиллеристов, – и указал на батарею.
В строю на всех лицах засияла улыбка от столь неожиданной оценки, показавшей необычайную скромность генерала Маркова, отказывающегося от своего подвига и приписывающего его другим.
После этой короткой встречи с командующим части тронулись в станицу Дядьковскую. Генерал Деникин со штабом поскакал вперед, а генерал Марков обратно в Медведовскую, куда стягивался Черкесский полк.
Бодро шла колонна. Погода хорошая, дорога легкая. Сон, усталость исчезли. Разговоры о бое, о генерале Маркове, о генерале Деникине.
Не находилось слов для оценки восторга перед генералом Марковым как начальника, командира, имеющего сверхобычное влияние на подчиненных своим возбуждающим словом, заражающим примером на каждом шагу, в каждую минуту. Все безотказно чувствовали, как воля, энергия, смелость, дерзание и пр., включая только что выявленную им скромность оценки своих действий, не только влияли, но и чувствовались, становились желанным содержанием и их натур. Стать марковцем не только по признаку подчиненности, а и по духу становилось невольным и вольным идеалом. Все усиливающаяся и углубляющаяся общность между генералом Марковым и теми, к которым он обращался со словами: «Друзья мои!» – его подчиненным, связывала всех в одну неразрывную семью. Для марковцев их генерал стал как никогда свой, их, и стали говорить о нем – наш Марков, отбросив официальное «генерал».
О минувшем бое говорили как о части исключительного сражения, начало которого было положено еще в колонии Гначбау. Сама подготовка к бою была началом сражения. И в нем первое место уделялось генералу Деникину. Сражение имело задачу вывести армию из окружения, и это было сделано. Говорили тогда – генерал Деникин разработал план, по которому генерал Марков разбил врага, и армия была генералом Деникиным выведена. Это звучало почти так же, как и фраза, говорившаяся раньше: «Генерал Корнилов задумал, а генерал Марков выполнил». «С генералом Деникиным не пропадем», – решили марковцы.
Дисциплина в армии – это ее душа. «Потеря души» ведет к развалу армии и к проигрышу войны. Революция 1917 г. показала это наглядно. Однако она вскрыла огромный недостаток в понимании и внедрении дисциплины. Устав говорил, «в чем состоит дисциплина», но не объяснял ее сущность, не говорил, что в основе ее лежит идея, требующая подчинения воле «единого вождя». В результате обращалось внимание на внешние, показные стороны, а не на душу, дух, идею.
Рядом с «душой» есть и «сердце». «Потерять сердце», второго по значению качества дисциплины, т. е. потеря уверенности, твердости, настойчивости, ведет к нарушению порядка, внимания и в конечном случае – к отступлению, поражению в бою. «Потерю сердца» легче восстановить, чем «потерю души».
Два случая антидисциплинарных проступков произошли в Офицерском полку: один во время боя на станции Медведовской, другой – после боя. На станции полк привел в порядок генерал Деникин, однако не только не приведший к взысканиям, но и быстро забытый. Другой случай – при выступлении полка из станицы Медведовской.
В объявленный полку 2-часовой отдых часть офицеров позволила себе удалиться от полка и зайти в дома с намерением найти в них сытную еду. Хорошо наевшись, они поддались требованию сна, поручив радушным хозяевам разбудить их, когда полк будет выстраиваться. Но их разбудили поздно: полк уже выступил. Не зная, что в станице еще оставался Черкесский полк, офицеры очень обеспокоились возможностью захвата их красными. Почти бегом они направились по дороге за полком, который виден был далеко впереди. Оказалось – по дороге, нагоняя полк, шла не одна группа в 2–3 человека, а несколько.