22 мая выступил на отдых Офицерский полк. Его уход вызвал среди жителей станицы сильное беспокойство, несмотря на то, что в станице оставались Кубанский стрелковый полк, части кавалерии, а на ее окраине всегда стояло охранение, были окопы и на позиции одно орудие. Успокоились жители, когда им было объявлено о приходе другого Офицерского полка.
Стояла чудесная весенняя погода. Степь покрыта свежей, сочной, богатой зеленью. В воздухе реют птицы, наполняя его своим пением. В природе радость и счастье.
Радость в сердцах у марковцев: они идут на полный отдых в большой культурный город, где получат возможность отвлечься от однообразия степи, станиц, хуторов. Поход их, с остановками на ночлег в станицах, по сухой дороге, не утомителен вовсе. Мысли и разговоры забегают вперед – в Новочеркасск. Там Марков, их раненые друзья, там и откровенные и тайные предположения.
Полк идет из Егорлыцкой в Мечетинскую, затем в Кагальницкую, в Хомутовскую, уже известных ему. В феврале он проходил их в обратном направлении, в непролазную грязь. Шел тогда в полную неизвестность, «к черту на рога». Марковцы вспоминали то время. Вот только очень многих уж нет в их рядах… Нет и Корнилова!
Из Хомутовской полк пошел не старой дорогой на Ольгинскую: там немцы, а свернул на Манычскую, из которой, переехав через Дон на пароходе, направился в Новочеркасск.
На одном из переходов колонна полка остановилась, и ей было приказано построиться вдоль дороги. Навстречу шла другая колонна с национальным флагом впереди. Объявили: «отряд полковника Дроздовского». Раздались команды, разнеслось громкое «ура». 1-й Офицерский полк приветствовал своего нового соратника – 2-й Офицерский полк.
С восторгом всматривались в лица бойцы обоих полков. Ведь оба полка до их встречи проделали свыше чем по 1000 верст. Они не останавливались перед препятствиями, шли врозь к одной цели и теперь пойдут к ней вместе. Ура!
Поразила марковцев сила проходившей перед ними колонны – свыше 1000 человек. (Артиллерия и конница отряда полковника Дроздовского шли через Аксай.) Еще больше поразил вид бойцов: отлично и однообразно одетых и с таким же боевым снаряжением. На лицах бодрость, уверенность. Порядок и дисциплина. Общее впечатление – восторженное.
Полки разошлись в противоположных направлениях. У марковцев – новая тема для разговоров: внешний вид их самих. Он не бодрящий. Разнородное обмундирование и к тому же потрепанное до последней степени. Убогое снаряжение… Разнообразие в бедности! Но стоит ли печалиться об этом? Ведь всякий знает, где были и что перенесли они. Лишь человек, придающий исключительное значение внешнему виду, может осудить или посмотреть свысока.
Первыми из участников Кубанского похода в Новочеркасск прибыли раненые. Походный лазарет последний раз потряс их на подводах до станицы Манычской, откуда они в течение нескольких дней пароходами по Дону до Аксая и далее по железной дороге перевозились в Новочеркасск. Новочеркасск сердечно встретил раненых, которые в числе свыше 1500 человек заполнили все городские лазареты. Условия, в которые попали они, конечно, были несравнимы с условиями в походном лазарете. Внимание жителей радовало.
Трогательны были встречи и отношение к раненым того женского госпитального персонала на Грушевской, где раньше жили первые добровольцы.
«Нянюшки нас разыскали. Они знали почти всех на Грушевской по фамилиям и именам.
– А как Некрашевич, Невинский, Казара?
– Убиты.
– А Шурка Рашевский, Шурка Андреев?
– Рашевский убит, Андреев ранен.
Кадетик Буковский, доброволец Боггаут, кадет Поляков – убиты. Прапорщик Шверин, Черных, Пантелеев в пенсне, Крылов с двумя наганами, над чем когда-то нянюшки смеялись, потому что в остальном вид у него был довольно мирный, убиты. Козловский, поручик Топорков со своим характерным ярославским говором – убиты… Нянюшки плачут… Родные их едва ли узнают, где погибли они. Но все-таки они были оплаканы от чистого сердца этими русскими женщинами».
Вскоре приехал в Новочеркасск генерал Марков, который после официальных визитов стал немедленно обходить лазареты.
«Появление генерала Маркова в лазаретах вызвало слезы радости у раненых. С гордостью мы смотрели на него и кто мог, в своих рваных мундирах выходили на Московскую улицу или в Александровский сад, чтобы лишний раз увидеть своего любимого Вождя, где он в сопровождении офицеров нагонял страх на тыловых патриотов».
«Почему вы небрежно приветствуете генерала? – строго обратился генерал Марков к проходившему хорунжему и сейчас же иронически сказал: – Впрочем, извините! Вы же не русский, а республиканский офицер! – и пошел дальше».
Замечена была какая-то большая перемена в психике генерала Маркова: «Он казался не таким, как раньше, а как-то сильно раздраженным и даже придирчивым. Не знаю, была ли усталость, было ли то предчувствие?»
В Новочеркасске генерал Марков сменил свои погоны офицера Генерала штаба на марковские – черные, что решительно побудило всех марковцев озаботиться приобретением таких погон.
Первое пополнение
Вторая половина мая месяца. На вокзале г. Новочеркасска с поездов, приходящих с севера и юга, выгружался народ и быстро куда-то расходился. Лишь одиночки и маленькие группы, не торопясь, шли на вокзал, ища коменданта станции. Одеты они были частью в штатское, частью в военное обмундирование, с погонами или без погон, с небольшим багажом и даже без него. Быстро перезнакомились: все офицеры и все приехали поступить в Добровольческую армию.
Комендант дал адрес. Пошли бодро и весело. Радовал весь в цветущих акациях город; опьянял густой их запах… Многое тяжелое – позади.
В Бюро записи явились к полковнику. Опрос был строгий и пристрастный:
– Почему вы не сочли для себя нужным явиться значительно раньше?
Заявления, что они прибыли из Смоленска, Москвы, прямо с фронта, не считались уважительными.
– Вы – полковник? Потрудитесь представить двух свидетелей.
Эти и подобные им вопросы несколько задевали самолюбие являвшихся, но «явка с опозданием» повелевала снести это безропотно.
Новоприбывшие были направлены в здание Мариинского женского института, где их встретил молодой офицер марковец, скромно и подтянуто одетый, деловито отведший их в одну из комнат, объяснивший все, что необходимо, и предложивший старшему в чине быть старшим в комнате.
– За всеми вопросами прошу обращаться ко мне, – добавил он.
В этот же день и на следующий прибыли новые добровольцы, и число их перевалило за сто человек. Уже несколько комнат было занято ими. Все были молодые офицеры, все фронтовики, почти всем пришлось пробиваться сквозь большевицкие заставы, в пути терять своих компаньонов; и все неделями и месяцами бродили по Югу России с одной мыслью – в Добровольческую армию! Армию они не застали на Дону, и им пришлось осесть по станицам и хуторам, скрываться и питаться – многим без денег, подаянием.
Утром комнаты обошел дежурный по общежитию, просил соблюдать порядок и чистоту. Он заявил, что генерал Марков в Новочеркасске и весьма возможно – сегодня придет в институт. Естественен был вопрос ему: «Кто генерал Марков?» Не столько слова его ответа, сколько тон и восторженный отзыв говорили всем об исключительности генерала Маркова. Судя по тому, что дежурный бегом подымался наверх в комнаты офицеров и не задерживался больше чем на минуту-две, также бегом сбегал вниз и еще по тому, что дежурный несколько нервничал, офицеры невольно заражались его настроением и с волнением ожидали прихода генерала.
Но вот дежурный молнией промчался по комнатам, бросая: «Генерал Марков!»
Разговоры моментально прекратились. Все стали подтягивать пояса, приводиться в порядок. Никто уже не присел. Абсолютная тишина. Снизу послышался четкий рапорт дежурного офицера:
– Ваше превосходительство! В помещении 1-го Офицерского полка все благополучно. Налицо 126 человек пополнения.
– Здравствуйте! – сказал молодой, энергичный голос.
– Здравия желаю, Ваше превосходительство! – ответил дежурный.
– Идемте в помещение!..
Бодрым шагом по лестнице подымалось несколько человек.
– Господа офицеры! – скомандовал дежурный.
В комнату вошел генерал. Если бы даже и не было предупреждения о приходе генерала Маркова, и то все сразу же догадались бы, что это вошел он.
– Здравствуйте, господа офицеры! – бодро поздоровался он. Офицеры ответили положенным поклоном.
– Садитесь! – И сам сел за стол, обводя взглядом своих черных, пронизывающих глаз всех присутствующих.
– Приветствую ваше решение встать на борьбу за Родину. Это дело и долг каждого честного офицера, – сказал генерал.
– Скажите, поручик, вы откуда прибыли? – обратился генерал Марков к первому офицеру. – Что известно было там о Добровольческой армии? Собираются ли ехать сюда другие?
Такие вопросы были заданы всем. Но его внимание особенно привлекали те, которые пробрались из центральных губерний: Смоленской, Курской, Московской… Их он спрашивал:
– Есть ли какие-либо организации среди офицерства? Не известны ли планы организаций?
Прибывшего из Смоленска спросил:
– Откуда и когда узнали о Добровольческой армии?
Закончив опрос всех и сказав, что скоро они вольются в ряды Офицерского полка, генерал Марков перешел в другую комнату.
Впечатление всех о генерале было необыкновенно сильное: молодость, живость, энергия… Эти серьезные вопросы, которые задавал он; этот пытливый, гипнотизирующий взгляд; воля – вне всякого сомнения… Много видели офицеры генералов, но генерал Марков казался исключением среди них: он сразу же побудил всех почувствовать в себе не генерала, который стоит где-то высоко и далеко на командном посту, но генерала, начальника, командира, находящегося не только физически, но и духовно тут же среди них. Генерал Марков ушел, но – он здесь.
Весь день шли нескончаемые разговоры новых марковцев со старыми, прошедшими Кубанский поход, ранеными, которые в этот день пришли в институт посмотреть и поговорить со своими будущими соратниками. Все глубже и шире выявлялась по рассказам личность генерала Маркова как