человека и начальника и как бесстрашного бойца. Его подвиги в походе поражали воображение всех, и тревожно бились сердца при мысли, что такой начальник, как генерал Марков, потребует и дополнительного подъема духа и воли всех их и каждого из них.
На следующий день офицерам было сообщено, что сегодня приходит в Новочеркасск и расположится тут же, в институте, 1-й Офицерский полк. Настроение приподнялось еще больше.
Наступил вечер, когда было приказано выходить строиться перед зданием института. В первый раз прибывшие офицеры, в числе около 150 человек, оказались в строю. В первый раз они ощутили в нем себя связанными воедино, послушными любой команде.
– Смирно, господа офицеры!
К строю подошел генерал Марков. Он прошел перед ним, приветствуя его прикладыванием руки к «головному убору» – своей высокой белой папахе. Встав затем перед серединой строя, он сказал:
– Господа офицеры! Сейчас вы увидите и будете приветствовать тех, кто презрел смерть во имя Родины, во имя и для победы; тех – кто в тяжелых условиях одержал первую победу. Вы вольетесь в их ряды, и, я уверен, – с ударением произнес он, – вы будете достойны их. Так ли я вас понимаю?
– Так точно, Ваше превосходительство! – вырвался громкий, дружный ответ офицеров, такой, каким и как в таких случаях отвечала каждая часть русской армии.
– Стоять вольно!
Полная тишина в природе и на площади перед зданием института. И вот вдали раздались звуки военного марша. Все ближе и ближе. Офицеры затаили дыхание. Генерал Марков всматривался в направлении приближающихся звуков оркестра.
– Смирно! Господа офицеры! – громко скомандовал генерал Марков и сам замер перед строем.
Подходит полковник. Лиц не видно, одни силуэты. Впереди несколько верховых. Полк выстраивается перед фронтом офицеров. Раздается команда:
– Полк смирно! Господа офицеры!
Генерал Марков быстро подходит к полку.
– Здравствуйте, родные!
И в дружном ответе полка чувствуется не уставной шаблон, а ответ людей, искренне приветствующих своего начальника. Генерал Марков обнимается с кем-то в полушубке, в папахе, в очках; с кем-то еще…
– Друзья! – говорит генерал Марков, – нам дан отдых. Отдохнем, сколотимся, пополнимся и – за новые бранные дела, за Родину! – В ответ несется громкое «ура» полка.
– Вот вам первое пополнение. Будет еще!
К строю встречавших полк офицеров подходит командир Офицерского полка, полковник Тимановский, о котором офицеры уже слышали, и здоровается с ним.
– Ура! – кричит генерал Марков, и оба строя разносят в эту тихую ночь их громкое, искреннее и раскатистое «ура».
Генерал Марков отпускает всех по своим помещениям в огромном здании института. В эту ночь пополнение в полк не скоро смогло заснуть.
Снова Новочеркасск. «Земля обетованная». «Колыбель Добровольческой армии». Но как изменилось положение за минувшее полугодие? В ноябре и декабре прошлого года части, положившие основание 1-му Офицерскому полку, находились в положении здесь почти нежелательных, в лучшем случае едва терпимых людей; были под контролем разных комитетов и круга. Теперь они – опора власти, а для населения – его защитники.
Но, как 6 месяцев назад, так и теперь, Новочеркасск был и остался центром, куда стекались добровольцы под сень национального русского стяга.
Переформирование 1-го Офицерского полка
Ожидался значительный приход добровольцев, почему полк было решено не только пополнить ими, но и развернуть его в три батальона трехротного состава, сформировать полковую пулеметную и другие команды. В полку в момент его прихода в Новочеркасск было 5 рот, имевших в своем составе около 500 человек; 6-я, 7-я, 8-я и 9-я роты должны были быть сформированы полностью, причем 6-я должна была включить в свой состав чинов гвардейских частей, а 7-я, 8-я и 9-я – стать ротами чисто офицерскими; 5-ю роту намечено оставить самой молодой по составу, т. е. из учащейся молодежи.
Формирование рот шло быстрым темпом, особенно офицерских, в которые входили не только офицеры, но и чиновники, зауряд-врачи.
Все значительные прибывающие партии назначались в эти роты, в то время как мелкие партии и группы шли на пополнение других рот.
Уже через 2 недели в шести первых ротах было приблизительно по 150 штыков, а в офицерских – до 200. Полковая пулеметная команда развернулась в 10, затем в 15 пулеметов, не считая ротных пулеметных команд.
В оружии недостатка не было; хуже обстояло дело с запасом патронов и боевого снаряжения и главным образом с формированием хозяйственных частей в ротах и полку.
Огромное здание института, за исключением небольшого его крыла, где помещались институтки, по обстоятельствам смутного времени не смогшие уехать к родным, было все забито добровольцами.
Они располагались не только по его комнатам, но и по коридорам. Спали на полах из-за недостатка кроватей, не имея ничего для подстилки. Пища готовилась в институтской кухне. Там же была мобилизована и столовая посуда, т. к. у большинства не было ни котелков, ни чашек, ни ложек.
Обязательных занятий не было, и только в 5-й, юной, роте произ-водилось ознакомление с владением оружия и основными построениями. По общему желанию часа два в день легкие занятия производились и в офицерских ротах в саду института. Несколько раз выходили они за город для тактических занятий.
Вот что записал подпрапорщик Сербинов:
«На первый взгляд помещение роты своим видом производило на меня неприятное впечатление. Вдоль стен на полу валялись вещи небогатого содержания. В конце зала стояла ружейная пирамида, которая наводила на грустные размышления: половина винтовок была без штыков и ружейных ремней. Ни у кого не было патронташей и патронных сумок. Люди были одеты разношерстно от разной военной, до полувоенной и штатской. Один капитан был обут в легкие туфли. Занятий не производилось. Ждали выступления на фронт. По вечерам пели песни. Днем занимались каждый своим делом. Пищу выдавали в достаточном количестве и доброкачественную».
Из всех рот выделялись своим внешним видом, дисциплинированностью и порядком в помещениях офицерские роты. Забота офицеров о своих винтовках была поразительна. Утренние и вечерние построения с молитвами для них были потребностью. В построениях, песнях, небольших занятиях, в общей молитве – офицеры чувствовали свою мощь – мощь офицерских рот. Но, как бы высоко ни представлялась им эта сила, они не могли ставить себя и не ставили на высоту боевого ореола рот, наполовину офицерских, но прошедших Кубанский поход и имевших боевой опыт под руководством генерала Маркова.
Рассказы «старых марковцев» как будто ничего не давали нового, но в их рассказах выявлялся исключительной высоты дух, поразительные дерзания, смелость, проявления инициативы, и вот во всем этом у «молодых» еще не было уверенности. И когда они слышали от «старых»: «Посмотрим, как вы будете в бою» – не испытывали никакой обиды, никакого ущемления самолюбия и себялюбия, наоборот – желание быть достойными.
Настроение в полку было великолепным и исключительно целеустремленным. «Забыть себя – служить России». Бедность армии решительно во всем – не смущала. К ней никаких претензий. «Ничего для себя – все для армии». Рождались и углублялись как закон – девизы:
«Крест и Меч» – крест служения с мечом в руке.
«Без страха и упрека».
«Доблесть и скромность».
С воодушевлением пелась тогда песня:
Мы смело двинемся вперед,
Мы – русские солдаты.
Нашлись отдельные офицеры с претензиями и недовольные, в частности – положением рядовых. Им самими же офицерами предъявлялось требование немедленно «убраться», и после этого даже их раскаяние уже не принималось во внимание.
В громадном институтском саду, сплошь из цветущих белых акаций, офицеры проводили свои легкие занятия. А в дальнем углу сада, куда им было запрещено ходить, – резвились или сидели за чтением несколько десятков юных институток. И офицеры тогда говорили между собой:
– Мы должны бороться за мир, мы должны оберегать мир, мир России, ее народа, ее юности, олицетворяемого вот этими юными созданиями.
Доклад генерала Маркова
Однажды было объявлено, что в городском театре выступит с докладом генерал Марков. Не было ни одного человека, кто бы не хотел попасть на него. Ввиду ограниченности количества мест в театре, в котором партер предназначался для городской публики, а балкон для чинов Офицерского полка, от последнего получили разрешение быть на докладе главным образом молодые марковцы. К назначенному часу театр был буквально набит народом; не было ни одного свободного места даже в проходах.
Когда стал гаснуть в зале свет, водворилась тишина. На сцену вышел полковник, который в часовом докладе обрисовал путь Добровольческой армии в Кубанском походе, ее бои, ее жертвы; рассказал о цели, смысле и значении похода; напомнил о страхе русских людей перед большевизмом, не поддержавших слабые силы армии и теперь убедившиеся, что их страх был напрасен: маленькая армия, как «светочь во тьме», потеряв своего вождя и сотни людей, не только сохранила себя, но и честь национального флага. Настало время без всяких колебаний встать в ряды армии для одних и поддерживать ее всеми силами – для других, пока еще не поздно.
Зажглось электричество и объявлен перерыв. Следующий докладчик – генерал Марков. Никто из присутствующих в зале не двинулся с места.
Едва стал гаснуть свет, как водворилась полная тишина и взоры всех направились из сцену. Но… снова зал осветился полным светом. Гул досады пронесся среди присутствующих, мгновенно смолкший: на сцену быстрым шагом вышел генерал Марков в своей белой папахе, в походной форме, с блестевшим белым крестиком Св. Георгия на груди.