Свободного времени было много, т. к. никаких занятий, кроме утренних и вечерних построений для молитвы и «занятий» с чисткой оружия и починкой белья, обмундирования и обуви, не было. Не было и никаких почти нарядов по службе. Бодрое настроение вообще не покидало марковцев, а теперь оно было особенно высоким в связи с последними сообщениями о полной капитуляции Германии и установления связи с союзниками, дававшей надежды на помощь.
Но возникали и беспокойные вопросы. Главный из них – какая судьба предстоит Югу России, теперешней Украине? Что большевики поспешат с уходом немцев занять ее, казалось бесспорным. Отстоять себя она не в состоянии: у нее нет армии. Об этом говорили побывавшие там в отпуске. Есть многочисленные штабы и в какой-то доле кадры будущих частей. Но, может быть, Украина быстро сформирует части? Однако маловероятно. Ее внутреннее положение весьма тревожное: помимо большевицких настроений и проявлений, есть еще петлюровцы и всякие партизанские отряды. Мобилизация в армию не пройдет. Не удастся сформировать армию и на добровольческих началах: надежды на оставшихся там многочисленных офицеров и интеллигенцию – никакой. Так что же, Украина обречена? Родные добровольцев обречены подпасть под власть большевиков? Находился один ответ: скорее разбить красных на Северном Кавказе и идти на Украину, а там мобилизовать в первую голову всех бывших офицеров и заставить их драться.
С первого же дня стоянки в Ставрополе заработали все ротные и полковые канцелярии, т. к. только здесь, впервые после Екатеринодара, эти канцелярии соединились со своими частями так же, как и вся хозяйственная часть полка. Стали приводиться в порядок списки наличного состава, списки и подсчет выбывших чинов. Но это было нелегкое дело и даже полностью неосуществимое: прибывающие в часть чины во время боев, не успев быть занесенными в списки, выбывали из строя, и оставались лишь приблизительные сведения о численном составе, если они случайно оставались у командиров рот.
Оказалось, что из полка, только за короткий период ставропольских боев выбыло до 500 человек. В ротах оставалось по 30–40 штыков, и лишь в 2–3 доходило их до ста. Половина пулеметов после армавирских и ставропольских боев находилась в обозе из-за выбытия пулеметчиков. В полку насчитывалось всего до 700 штыков при 20 пулеметах и конной сотне. Сила слабая, каковую полк не имел за весь 2-й Кубанский поход.
Об этом периоде Добровольческой армии генерал Деникин писал: «Пехота перестала существовать». Другие основные полки армии были в значительно меньшей численности, чем 1-й Офицерский генерала Маркова полк, и их оставалось только отвести в резерв на пополнение, вернее на формирование. 3-я дивизия в боях у Ставрополя потеряла раненым своего начальника дивизии, полковника Дроздовского, через 2 месяца скончавшегося от ранения. Корниловский ударный полк – своего командира полковника Индейкина – убитым.
1-я дивизия находилась лишь на временном отдыхе, что позволила обстановка: красная ставропольская армия понесла огромные потери, потеряла свою наступательную способность и перешла к обороне верстах в 20 восточнее Ставрополя.
На 4-й и 5-й день отдыха Марковский полк получил большое пополнение в 800 человек, в их числе свыше 300 офицеров. Роты стали силой около 100 штыков каждая, на 7-ю и 9-ю роты (офицеров) – свыше 200. Стали в строй и почти все пулеметы. В 1500 штыков полк представлял уже большую силу. Боевой подготовки пополнение в массе не требовало. Но полк уже не мог быть той сплоченной, с единым духом силой, которой он был раньше. На это же требовалось время, даже в отношении офицерского пополнения, состоящего не из добровольно пошедших на борьбу, а из мобилизованных на территории армии и главным образом на Дону, из числа неказаков, в городах Ростов, Нахичевань, Таганрог. Это были те, которые в конце 1917 г. и начале 1918 г. митинговали и не желали поступать в Добровольческую армию. Теперь их обязывали выполнить долг перед Родиной.
Неловко чувствовали себя эти офицеры, хорошо обмундированные, одетые по-зимнему, прибывшие с полными чемоданами. Разительный контраст с марковцами. Чтобы загладить свою вину, они проявляли себя до щепетильности дисциплинированными, готовыми перенести все тяжести службы, быть такими же, как и остальные. Но… у них не будет марковской воли, порыва; они покажут внешне дисциплинированность, но не проявят полной дисциплины. Пройдет некоторое время, и от этого офицерского пополнения в полку почти никого не останется: офицеры уйдут из полка по ранениям и болезням, но по выздоровлении мало кто из них вернется в полк. Они где-то устроятся в местах более «тепленьких», спокойных; может быть даже в других строевых частях, но с репутацией более скромной. Офицерский кадр марковцев как составляли, так и будут составлять только те, кто вступил в полк до Ставрополя, т. е. пошел в Добровольческую армию добровольно.
В Ставрополе в полк прибыло и еще одно «пополнение» – назначенный его командиром «на законном основании» генерал штаба полковник Гейдеман. О нем марковцы знали лишь, что он был начальником штаба 1-й пехотной дивизии. Это говорило им о близости его к полку. Но, когда они увидели его, его благородную внешность, в глазах ум и волю; когда в его словах и действиях определили не формалиста, а глубокого и серьезного начальника; когда он ставил себя как бы представляющимся полку и получившим честь командовать им, а не делающим формальный смотр ему, то все сочли полковника Гейдемана своим достойным командиром. Даже его несколько грузная фигура не поколебала мнение, что для их полка, как легкой, подвижной пехоты, нужен такой же легкий и подвижной командир, каким был, например, генерал Марков. Его помощником и заместителем был назначен полковник Булаткин. Временное командовавший полком полковник Маркевич не получил назначения и оставил полк.
Все еще не собрался целиком 1-й артиллерийский дивизион: не было двух его взводов и одно сверхштатное орудие находилось с отрядом особого назначения – в охране великого князя Николая Николаевича, жившего в оставленном немцами Крыму. В этом отряде было человек 20 марковцев.
Зимний поход в горах Ставропольской губернии
Отброшенная от Ставрополя Северо-Кавказская красная армия утвердилась в восточной части Ставропольской губернии. Главная масса ее, силой в 70 000 штыков и сабель, базировалась на с. Петровское, пункт, в котором сходились железнодорожные линии от сел Дивное и Благодарное и от г. Ставрополя. Не будучи полностью отрезанной от центра России, используя Волгу, она получила оттуда необходимое боевое снабжение. Перед Добровольческой армией стояла задача – ликвидация этой армии. Выполнение задачи генерал Деникин возложил на два корпуса: 1-й армейский, генерала Казановича, и 1-й конный, генерала Врангеля.
1-й армейский корпус был составлен: из пехотной бригады генерала Тимановского – Марковский и Кубанский полки; конного отряда генерала Колоссовского – 1-й конный офицерский генерала Алексеева полк и Марковский конный дивизион (4 сотни и 10 пулеметов) с приданной ему Казачьей дивизией генерала Покровского. Ему предстояло действовать в гористой местности к югу от железной дороги Ставрополь-Петровское. 1-му конному – к северу, более равнинной.
16 ноября бригада генерала Тимановского сосредоточилась в с. Старо-Марьевка, в 20 верстах к востоку от г. Ставрополя. Погода была морозная, земля покрыта снегом. Зима, которую ожидали с беспокойством, наступила.
17 ноября. Рано утром бригада выступила в направлении на д. Кононовка. Дорога все время шла на подъем. Мороз крепчал. На одном из перевалов колонна была обстреляна артиллерийским огнем. Перейдя к вершине следующего перевала, колонна остановилась и полкам были даны задачи; Офицерскому – взять д. Кононовку, Кубанскому – правее, ряд хуторов Ахвердова.
Офицерский полк развернулся двумя батальонами и перешел в наступление. Выйдя на хребет, марковцы увидели в полутора верстах впереди, у подножия следующего хребта, деревню. К ней шел пологий, совершенно голый скат. Наступление «в лоб», с охватом деревни справа и слева.
Красные развили сильнейший огонь, под которым роты в центре стали залегать. Охват деревни с флангов встретил препятствие: красные занимали позиции и на хребте, круто подымавшемся над деревней. Сильная их контратака на правый фланг полка принудила его к отходу, и лишь выдвинутые три роты резервного батальона задержали красных и отбросили их. Однако нового порыва вперед не последовало, т. к. было приказано отходить. Это было вызвано угрожающим положением для всего полка на его левом фланге.
Верстах в пяти к северу от д. Кононовка, у подножия того же хребта, что и эта деревня, находился х. Погорелова, занятый красными. Для наблюдения за ним было выслано 15 всадников. И вот в то время как полк вел наступление, красные из хутора перешли в наступление, угрожая полку глубоким охватом слева. В это время в резерве полка оставалась лишь одна 3-я Офицерская рота, из которой, с твердым заданием задержать противника, была выслана полурота с двумя пулеметами.
Первыми на помощь 15 всадникам прискакали пулеметы. Их огонь задержал левый фланг и центр двух густых цепей красных. Правый их фланг, прикрытый складкой местности, продолжал быстро наступать. Пулеметы стали отходить, да они и не могли больше стрелять, т. к. в них кипела вода. Подошедшая офицерская полурота контратакой смяла передовую цепь противника, взяла пленных, но не устояла перед его второй цепью, и только благодаря открывшим снова огонь пулеметам красные были остановлены и через короткое время, с наступлением ночи, пошли в свой хутор.
Наступление не только Офицерского полка, но и Кубанского в этот день было неудачным, и притом приведшее к огромным потерям. 50 офицеров, половины своего состава, лишилась полурота 9-й роты, остановившая наступление красного Тимашевского крестьянского полка, силой в 1000 человек. До 400 человек потерял весь полк.
Полк отошел в исходное положение за