Марксистский феминизм. Коллекция текстов A. M. Коллонтай — страница 15 из 35

та и другая мера продиктована была менее всего соображениями гуманитарными или интересами работниц-матерей. Она явилась результатом одних и тех же явлений, впервые озадачивших представителей власти: чудовищной детской смертностью в промышленных районах (достигавшей в промышленных округах Германии в 70-х годах 65 %) с одной стороны, растущей неудовлетворительностью рекрутских наборов — с другой.

Но в то же время, как государственная власть практически делала первые шаги по пути к охране и обеспечению материнства, она вместе с представителями буржуазного мира заглушала своими негодующими криками голоса первых апостолов идеи широкого страхования материнства, мечтателей-филантропов вроде Жаля Симона, Пуссино, известного гинеколога Пинара во Франции, теоретиков вопроса Луи Франка в Бельгии, Паулины Шиф в Италии, Элен Кей в Швеции, позднее Руфь Брэ в Германии, выдвигавших это требование во имя «гуманности», «справедливости», во имя здоровья и жизненности нации, во имя восстановления древнейшего женского права — права на материнство. Делая уступку необходимости, государственная власть стремилась долгое время сохранить внешний декорум и делать вид, что практическое признание принципа страхования материнства нисколько не противоречит неприкосновенности частносемейного начала. Отсюда постоянное подчёркивание со стороны правительственной власти, что государственное обеспечение рожениц не есть рента материнству, а лишь пособие, выдаваемое на время вынужденной безработицы.

Несмотря на всю свою непоследовательность, государственной власти практически приходится всё дальше и дальше подвигаться по пути государственной охраны и обеспечения матерей. И если ещё лет двадцать тому назад идея государственного страхования материнства считалась «утопией», то сейчас это реальное мероприятие включено в число неотложнейших задач социальной политики каждого «дальнозоркого» правительства.

Разумеется, все те меры, которые с величайшей осторожностью и осмотрительностью проводят власти в интересах охраны и обеспечения матерей и младенцев, крайне далеки от совершенства. Пока это не более как первые неуверенные шаги по длинному, полному препятствий пути к осуществлению идеала: переложения забот о новом, драгоценном для человечества поколении с плеч частных лиц — родителей на весь общественный коллектив. То, что сделано до сих пор в этой области, не более как провозглашение и признание принципа, но и оно существенно и чревато последствиями.

Значительный шаг вперёд сделал вопрос о страховании материнства в последнее десятилетие, т. е. уже в ⅩⅩ веке. За последние годы он ставился уже не только на рабочих съездах, но проник и в широкие общественные круги, привлекая поочерёдно внимание то гигиенистов и медиков, то статистиков и социал-политиков. В парламентских дебатах целого ряда стран он почти не сходил с очереди. В германском рейхстаге (сессия 1910—1911 гг.) вопрос возбуждал горячие прения, во французской палате и сенате к нему несколько раз возвращались в течение всех последних лет (сессии 1908—1913 гг.), его касались в английском парламенте при обсуждении билля национального страхования (сессия 1911 и снова в 1913 г.), он дебатировался в итальянском народном представительстве (1905—1910 гг.), в швейцарском союзном совете (1906—1911 гг.), в австрийском рейхсрате (сессии 1909—1913 гг.), в норвежском стортинге (1909—1911 гг.), в шведском, финляндском, румынском и сербском народном представительствах, в третьей Государственной думе в России при разработке закона о страховании в случай болезни (1909—1912 гг.). В результате — введение государственного страхования рожениц в восьми европейских государствах (Италия, Франция, Норвегия, Швейцария, Россия, Румыния, Англия, Сербия-Босния-Герцеговина) и Австралии, расширение страховых законов, обеспечивающих матерей-работниц в странах, ранее введших у себя эту отрасль социального страхования (Германия, Австрия, Венгрия, Люксембург).

И всё же, несмотря на несомненные симптомы усиления интереса к вопросу обеспечения материнства и раннего детства, этой задаче первостепенной государственной важности всё ещё уделяют слишком мало внимания, даже в наиболее передовых по социальному законодательству странах. Государственная власть всячески стремится ограничиться реформами в узкой области непосредственной охраны роженицы, оставляя работницу в остальное время её существования в тех же пагубных условиях жизни и при той же вредной обстановке труда, которая влечёт за собой полную невозможность нормального материнства. Между тем именно вопрос об обеспечении и охране матерей и младенцев представляет собой такую задачу социальной политики, которая произвольно не может быть вырвана из общей цепи тесно с ней спаянных реформ в области труда и жизни рабочего класса. Много ли выиграет мать и младенец при проведении относительно широкой охраны материнства, если в остальное время работница предоставлена будет неограниченной эксплуатации капитала, если её рабочий день будет длиться до изнеможения сил, если уровень существования всего рабочего населения будет находиться на границе непрерывного голодания?

Сколько-нибудь удовлетворительное разрешение вопроса об охране и обеспечении материнства мыслимо лишь при одновременном проведении сложной системы коренных финансовых и экономических реформ, на которые так туго поддаётся всякая государственная власть. Правящие круги предпочитают простирать свою охраняющую руку на женщину рабочего класса только в момент, когда она дарит государству нового члена, оставляя её в остальное время её жизни под властью беспощадной эксплуатации капиталом. Ту же ошибку повторяют и социал-реформаторы, когда предлагают осуществить изолированное разрешение проблемы материнства, отмахиваясь от всех тех основных требований, которые выдвигает организованный рабочий класс в интересах работницы и как члена класса и как носительницы будущего — матери.

Охрана и обеспечение материнства входит как неразрывная часть в общую сеть социальных реформ, намечаемых рабочим классом, и в этом основное достоинство тех мероприятий, которые в целях защиты матерей выдвигает социал-демократия. Отстаиваемые ею мероприятия составляют как бы последовательные ступени той лестницы, которая ведёт к заманчиво зовущему к себе идеалу-цели: разрешению проблемы материнства во всём её объёме. Проблема эта тесно сплетается с основными задачами класса и неразрешима вне осуществления его основной конечной цели. Но именно потому, что вопрос о страховании материнства составляет неразрывную часть социалистической программы, что он неотделим от неё, что самая проблема всего ближе затрагивает интересы рабочего класса, нельзя не удивляться тому, как мало сделано социалистической мыслью для теоретической разработки вопроса об обеспечении матерей и охране раннего детства. Ни по одному вопросу социальной политики нет такой бедной социалистической литературы, как по столь существенному пункту, каким является многосложная и многозначащая для будущего проблема материнства.

Практика опередила и здесь теорию, и сами требования социалистов в области охраны и обеспечения материнства ещё находятся в процессе своего выявления. До сих пор нет ни одной сколько-нибудь исчерпывающей работы, проникнутой социалистическим духом, которая пыталась бы подвергнуть серьёзному анализу эту часть программы рабочего класса и рассмотреть, насколько практически намеченные мероприятия и требования соответствуют цели класса и интересам движения.

А между тем вопрос этот заслуживает того, чтобы ему уделено было больше вдумчивого внимания со стороны представителей наиболее в нём заинтересованного класса. Не затрагивает ли он самые существенные основы нашего современного общества? Не отражается ли на непосредственной судьбе семьи? Не изменяет ли самую сущность брачных отношений? Не входит ли как важный элемент в основу будущего намечаемого социального строя? Не пора ли привести в соответствие требование широкого страхования материнства с основными задачами класса, отдать себе ясный отчёт, какое место эта часть программы социалистов занимает в общем грандиозном здании общественного переустройства? До сих пор в социалистической литературе отсутствуют ясный, теоретически обоснованный ответ на такой существенный вопрос: какая из существующих форм страхования материнства наиболее соответствует интересам рабочего класса и ближе отвечает его основным задачам? Является ли самая распространённая форма обеспечения матерей — слияние страхования рожениц с больничным страхованием, система, введённая правящими верхами в Германии и заимствованная многими правительствами других стран, в самом деле желанной для рабочих? Не должна ли она служить только переходной ступенью к более совершенной, полной и всесторонней системе обеспечения матерей, долженствующею представлять ввиду обширности самой задачи область социального страхования, построенного на ином начале?

Ответы на эти вопросы зависят от того определения, какое нужно дать страхованию материнства и с какой точки зрения рассматривать функцию деторождения. На этот счёт существуют три различных взгляда.

Если встать на точку зрения германских законодателей и приравнять роды к явлению патологического характера — к болезни, влекущей за собой вынужденную безработицу, от которой и страхуется женщина, то слияние обеих отраслей страхования на случай родов и на случай болезни является логичным. Однако отвечает ли это слияние интересам рабочего класса? И можно ли уложить сколько-нибудь широкое обеспечение материнства в узкие, вполне определившиеся рамки больничного страхования? Сами законодатели, введшие это обобщение, даже при современных скромных размерах страхования материнства оказываются вынужденными выходить за пределы больничного страхования, внося дополнительные параграфы, касающиеся работниц-матерей. Не желая признать страхование материнства за самостоятельную отрасль социального страхования, законодатели избирают средний путь и превращают обеспечение матерей в отдельную по смыслу от обычного больничного вспомоществования, функцию больничных касс.