[140] О «Драконе» и «Белой птице»[141]
Вы спрашиваете меня, мой юный товарищ-соратница, почему вам и многим учащимся девушкам и трудящимся женщинам Советской России близка и интересна Анна Ахматова, «хотя она совсем не коммунистка»? Вас тревожит вопрос: совместимо ли увлечение писателями, в которых живёт «чуждый нам дух», с настоящим пролетарским мировоззрением?
Давайте разберём этот вопрос основательно. Как материал для иллюстрации своих мыслей мы используем вашу же любимую писательницу.
Передо мной лежат три белых томика Анны Ахматовой: «Чётки», «Белая стая» и «Anno Domini 21».
Перелистав эти томики, прежде всего отвечаю вам: Ахматова вовсе не такая нам «чужая», как это кажется с первого взгляда. В её трёх белых томиках трепещет и бьётся живая, близкая, знакомая нам душа женщины современной переходной эпохи, эпохи ломки человеческой психологии, эпохи мёртвой схватки двух культур, двух идеологий — буржуазной и пролетарской. Анна Ахматова — на стороне не отживающей, а создающейся идеологии.
Ахматова не просто «поэтесса», каких много, перепевающая то, что уже не раз говорили великие писатели уходящей культуры и говорили сильнее и ярче слабых подражательниц-поэтесс. Ахматова — сама творец. И, как поэт-творец, она привносит в искусство, а значит, и в знание человеческой души то, что не сумели сказать до неё крупнейшие буржуазные поэты.
Ахматова поёт не о «женщине» вообще, а о женщине нового склада, той, что своим трудом пробивает себе жизненный путь.
Как художник-творец, Ахматова не пропускает переживаний женской души сквозь призму мужской психологии, а говорит о женщине то, что в тайниках своих переживает почти каждая самостоятельно трудящаяся женщина, стоящая на переломе двух эпох. И в этой-то правде о чувствах и эмоциях современных трудящихся женщин, рождённых зарёй новой культуры, заключается то зерно нового подхода к жизни, что роднит творчество Ахматовой с мышлением восходящего класса и делает три её белых томика близкими вам и вашим товаркам.
Чтобы выковать новую культуру, свою идеологию, трудящееся человечество не может и не должно подходить к жизненным проблемам и явлениям с однобоким мужским подходом, как это делало буржуазное общество. Нельзя оценивать и разбирать явления, опираясь лишь на мужское восприятие. Особенно, когда дело идёт о проблемах пола, о старой, как само общество, «загадке любви», которой главным образом посвящены стихотворения Ахматовой и что вас отчасти смущает[142]. В буржуазном обществе женщина не была самостоятельной социальной, трудовой единицей, поэтому её оценка явлений, её психология не бралась в расчёт. Она ничего не привносила нового, своего в культуру и в миропонимание.
Идеология восходящего трудового класса, охватывающая запросы, стремления, чувствования и восприятия двух полов, требует другого; при творчестве новой культуры не может быть исключён такой крупный фактор, каким в социальной жизни трудового общества является женщина. А между тем не подлежит сомнению, что особенности душевного склада женщины, воспитанные в ней веками, заставляют женщину по-иному подходить к целому ряду явлений — к материнству, к проблеме любви, к творчеству, к выбору труда. Идеология восходящего класса должна вмещать в себя духовно-душевные ценности, выработанные обоими полами.
Но чтобы дать место женщине в деле создания основ новой культуры, надо прежде всего знать, какова же та внутренняя работа, какая творится в душе женской трудовой массы в переходный момент, момент ломки понятий и взглядов. В этом смысле три белых томика Анны Ахматовой представляют несомненный интерес, и я рада, что ваш запрос, моя юная товарка, заставил меня глубже продумать эту писательницу. Пусть Анна Ахматова умеет осветить нам лишь один изгиб женской души, пусть вскрывает нам лишь те переживания женщины, что сопричастны к «загадке любви». Но сейчас на переломе и это важно. Не надо забывать: именно во взаимоотношениях полов сейчас совершается величайшая в истории человечества революция и идеология пролетариата заключает в себе ответ и на эту неразрешимую при буржуазной культуре «загадку».
Конечно, Анна Ахматова не коммунистка, и потому ей чужд и незнаком тот законченный тип новой женщины-борца, строителя, деятеля, который в своих недрах, в суровой борьбе, уже выковывает рабочий класс. Тех женщин, которые для себя разрешили в том или ином виде проблему любви и которые перед грозной для женщины переходного времени властью Эроса сумеют всегда отстоять своё человеческое «я», не утратив скреп с коллективом. Но много ли таких законченных типов новых женщин»? Большинство, огромное большинство женщин либо во власти пережитков буржуазной культуры, либо, в лучшем случае, на «переломе». Не только крестьянки, жёны рабочих и мелких служащих, но и многие жёны «партийных работников» живут основами буржуазной идеологии. Они даже ещё не на «переломе».
Они и в жизнь, и в любовь вносят весь тот багаж, каким питались ещё наши матери. Их уму и их сердцу белые томики Ахматовой ничего не скажут… Но работницы (широкие массы, не единицы), учащаяся молодёжь, женщина, трудящаяся на всех поприщах,— на «переломе».
И только тонкий слой пролетарского авангарда, тесно связанный с коммунистическим мировоззрением, имеет в своих рядах новый тип женщин-товарищей, личностей, деятелей. Но кто решится утверждать, что и в них бесследно исчезли следы духовно-душевного порабощения женщины пережитками буржуазной культуры?
Не подлежит сомнению, что чувство связи своей с коллективом, радость участия в борьбе за идеалы своего класса, лихорадка строительного творчества, гордость удачного трудового процесса, вера в свои собственные силы — все эти переживания и чувства в гораздо большей степени свойственны рядовому пролетарию, чем женщине трудового класса. Всем этим чувствам и стремлениям женщина ещё только учится, вступая в активную жизнь своего класса. Веками, тысячелетиями воспитывалась женщина в сознании, что она лишь «тень мужчины», его придаток, его отражение. Мудрено ли, что и сейчас, после тоге как трубный глас революции призвал и женщину на боевой пост, она всё ещё не верит в себя, в свою «самоценность» для коллектива, она всё ищет опору в мужчине и утверждения своего «я» через его любовь к себе, через признание себя своим избранником…
И всё-таки революция не прошла для духовного облика женщины бесследно. Женщина в годы великой революции концами пальцев своих ощутила возможность нового «бытия», где она, женщина, будет признана равноправной и самостоятельной единицей в социальном коллективе. Революция вознесла женщину на небывалую высоту, она поставила её рядом с её трудящимся товарищем и признала целесообразность такого равноправия. Сдвиг небывалый. Все основы тысячелетнего существования женщины потрясены. В её душе идёт трудная работа осознания своего «я», своего места в коллективе и своих взаимоотношений с недавним её владыкой мужчиной. Чтобы поспеть за жизнью, чтобы не быть затёртой и затоптанной в борьбе за существование, женщине приходится спешно сбрасывать обветшалые ценности буржуазной идеологии. И в первую очередь переоценить свои отношения к другому полу. Либо подчиниться предписаниям буржуазной идеологии и остаться «при мужчине», то есть стать вне активной жизни коллектива, либо перешагнуть Рубикон и вступить на почву пролетарской идеологии, вносящей своё слово в отношение между полами. Третьего пути нет.
Сознание своей нужности не семье, не мужу, не детям, а коллективу, сознание, которое укрепило в женщине пять лет великой революции, делает женщину в эту эпоху перелома неожиданно «несговорчивой», требовательной по отношению к мужчине. Она уже не довольствуется тем, чем довольствовалась женщина, пропитанная буржуазной идеологией,— «отражать» душу и ум любимого, быть его зеркалом, его тенью, его дополнением. Она требует, чтобы и он, любимый избранник, умел бы отразить и её внутреннюю, духовно-душевную жизнь. Любить и быть любимой мало. Она инстинктивно-стихийно добивается, чтобы и в любви установилось то же товарищество, то же равенство и то же взаимное признание, какое лежит в основе взаимоотношений всех членов коллектива, проникнутого пролетарской идеологией. Великая революция совершается в душе широкой массы женщин, втянутых в круговорот трудового процесса коллектива.
Того же нельзя пока сказать про широкую массу мужчин трудового класса. Ломка устоев жизни во взаимоотношениях полов в первую очередь коснулась женщины. Мужчину оно затронуло пока лишь внешне, лишь поскольку муж или «товарищ по жизни» ощущает на себе неудобства вовлечения женщины в жизнь трудового коллектива: остывший обед из-за службы жены, непришитая пуговица, необходимость «пасти детей», пока жена на собрании делегаток… Всё это внешние факторы, досадные, непривычные, но которые ещё не создают переворота в психологии, в понятиях среднего мужчины. Мужчина ещё не научился тому, что ему придётся иметь дело с женщиной иного склада, иных душевно-духовных запросов, что прошло то время, когда женщина не только служила своему владыке, но и внутренне к нему приспособлялась.
Мужчина всё ещё думает, что женщина либо «приятная встреча» для утоления плоти, либо его верная законная тень — жена.
Он не представляет себе, что настаёт час, когда и ему придётся посчитаться с запросами своей подруги и товарища, когда ему придётся душевно к ней приспособиться, если он не захочет потерять её любовь, её привязанность, её дружбу. Мужчина всё ещё вносит в любовное общение полов весь тот багаж обветшалых переживаний, какой создала буржуазная культура. А женщина уже черпает свои запросы и чувства из области новой идеологии. Конфликт неизбежен.
Этот конфликт и составляет содержание трёх белых томиков Ахматовой. Конфликт, с которым в той или другой мере успели уже столкнуться и вы сами и ваши товарки, конфликт, который тяжело гнетёт сейчас каждую женщину трудового класса, пытающуюся переступить Рубикон буржуазной культуры.