Та же мысль выражается другим стихотворением Ахматовой:
«Ты всегда таинственный и новый,
Я тебе послушней с каждым днём.»
В угоду избраннику женщина терпит величайшее насилие над своим «я», мирится с запретом «петь и улыбаться» (другими словами, жить тем, что дорого ей), но покорность женщины не увеличивает «радость любви» и не несёт счастья. Наоборот, обезличивание себя рождает в женщине несказанную тоску неудовлетворённости, сознание своей «никчёмности», своей ненужности для мира.
«Так земле и небесам чужая
Я живу и больше не пою…»
Может ли быть бо́льшая скорбь, бо́льшая тоска, чем чувство своей одинокости, своей чуждости земле (коллективу) и небу (творчеству, работе)?
Любовь вместо того, чтобы дать окрылённую радость, стать «праздником жизни», превращается в испытание «железом и огнём». Любовь становится пленом — «гнетущим пленом».
Со временем, когда укрепится быт нового трудового общества и пролетарское мышление победит во всех областях, женщина будет твёрдо знать, что нет над нею иного господина и владыки, кроме хозяина, организатора жизни коллектива.
Со временем, когда новые коллективистические навыки и чувства подточат в мужской психологии самодовлеющее начало, воспитанное в нем буржуазной культурой, мужчине организованного трудового человечества и в голову не придёт требовать, чтобы любимая им женщина «закопала свою белую птицу». Эту-то белую птицу он и будет любить и ценить в ней, а не общеженское, не видовое, повторное. Тогда исчезнут те томительные конфликты в любви, что чётко отражает перо Ахматовой и что заставляет вас, коммунистку, плакать над белыми томиками не коммунистки Ахматовой.
Но я слышу ваш неудовлетворённый вопрос: Всё это «будет»! Пусть так. Но как же сейчас? Теперь? Где выход?
Оставаясь на почве пролетарского миропонимания, перелистайте стихи Ахматовой и вы даже в её томиках найдёте ответ и на этот больной для вас и многих вопрос.
Любовь, в период борьбы двух культур и двух мировоззрений, в большинстве случаев обращается для женщины в «душевный плен».
Но что такое любовь? Это известное состояние души, которое, как и всякое наше переживание, подвержено неизбывным, определённым, психологическим законам. Надо знать эти законы, и тогда выход из «любовного плена» подсказывается сам собою. И подсказывает его сама жизнь.
Женщина, пропитанная буржуазной культурой, могла вполне мириться с уничтожением своей личности во имя любви. Любовь к мужу, к детям — единственная область, где женщина могла проявить своё творчество, себя.
Женщина прошлой культуры могла подавить, задушить своё маленькое, никому, кроме семьи, не нужное «я» и всё же быть счастливой. Женщина трудового класса, познавшая свою ценность хотя бы как крошечного винтика в механизме коллективного строительства жизни, никогда не простит своему избраннику задушение в ней «белой птицы».
Любовь, в которую влита капля яда неудовлетворённости и внутренней, душевной сжатости, неизбежно пойдёт на убыль.
Мужчина, убивая «белую птицу» в женщине, стремится этим прочнее закрепить женщину за собою. А на самом деле именно этим поступком он облегчает ей внутренний уход от него. Любовь, идущая на убыль от неудовлетворённости, облегчает бегство из любовного плена.
Едва ли не лучшие стихи Ахматовой посвящены окрылённой радости освобождения женщины от оков любви, в которой нет взаимного признания, нет истинного духа товарищества. «Слаб голос мой, но воля не слабеет, Мне легче стало без любви.»
Душа ещё изранена пережитой мукой несозвучности и борьбы за освобождение из плена, ещё «слаб» её голос, но уже воля к жизни, к творчеству, к работе вернулась. И эта воля крепка. Уже мир не замыкается для неё тесным кольцом любовных переживаний:
«Ушла к другим бессонница-сиделка,
Я не томлюсь над серою золой,
И башенных часов кривая стрелка
Смертельной мне не кажется иглой…».
Будто из душного подземелья вышла женщина на свежий, вольный воздух и видит, как мир велик, как прекрасны и разнообразны зовущие голоса жизни вне замкнутого круга «любовных радостей и пыток».
В стихотворении Ахматовой «Я научилась просто, мудро жить» передана радость восприятия самого бытия за узким кругом любви. Уйдя из плена любовного, женщина может снова «слагать стихи», слушать жизнь, творить.
«И если в дверь мою ты постучишься,
Мне, кажется, я даже не услышу»[145].
Плен любви убил любовь. А нет любви, и нет больше власти человека над душой, над личностью другого.
«Как сладко, что не надо Мне больше ревновать…»[146],— вырывается радостная строфа у Ахматовой, говорящая о том, что полный круг освобождения из плена любовного завершён.
«Теперь никто не станет
Свечу до утра жечь…»[147].
С изжитой любовью отошла и вся горечь несозвучия, вся тоска по задушенной «белой птице». И вместо прежнего бунта против «властелина сердца» остаётся к нему лишь тёплая жалость.
«Ты плачешь? Я не сто́ю
Одной слезы твоей»[148].
Оковы плена любви порваны (быть может, не без боли), женщина, носящая в себе «белую птицу», радостно приветствует жизнь, в которой ей при условиях трудового общества заготовлено место для творческого проявления себя, для слияния своих усилий с созидательными усилиями коллектива.
«Ты свободен — я свободна,
Завтра лучше, чем вчера»[149].
Прощаясь с любимым, женщина сознает с гордым чувством удовлетворения:
«А я иду владеть чудесный садом,
Где шелест трав и восклицанье муз…».
Не пустота и одиночество, а работа в «чудесном саду» коллективного творчества жизни ждёт женщину, хлебнувшую из чаши целительного напитка пролетарской идеологии.
Так при современных условиях переходного времени разрешается проблема любви, сотканная из неокрепшего сознания в женщине своей связи с коллективным и из самодовления мужчины, воспитанного в нём буржуазной культурой.
«Дракон» в мужчине, о котором говорится в стихотворении Ахматовой «Путник милый», должен быть побеждён признанием ценности «белой птицы» в каждой женщине, члене трудового коллектива. Надо, чтобы наши товарищи, особенно молодое поколение трудовой молодёжи поняло и знало, что нельзя безнаказанно убивать «белую птицу» в той, которая уже соприкоснулась с жизнью коллектива. «Дракон», уничтожающий «белую птицу», рискует при этом остаться один.
«Значит, уход из плена любви, другими словами, разрыв с любимым — единственное решение современной «загадки любви?»,— спросите вы с тоскою. «Но как же быть, если сердце сильнее?»
Не без боли, не без криков отчаяния, не без глубоких ран сердца разрешается сейчас проблема любви в запутанных условиях перелома культуры. Но уход из плена любви — не единственный исход. Есть и другой, может быть, наиболее трудный для большинства женщин: научить своего товарища по жизни не ранить «белую птицу», а убить в самом себе «дракона».
Если любящему человеку будет ясно, что, кроме круга любви, у женщины есть и другой ценный для неё мир, что не к одному ему протянуты золотые нити её сердца, но что ещё больше нитей привязывают её духовно к жизни коллектива — вашему товарищу по жизни, мой юный друг и соратница, придётся преодолеть своё «самодовление» и перестроить, перевоспитать свою психологию на новый лад пролетарского восприятия мира и жизни. А раз так, ему придётся признать белую птицу в своей подруге.
Вы пишете мне, мой юный друг, что Ахматова особенно близка и дорога вам тем, что она умеет оттенить тонкости чисто женских переживаний. Вы вспоминаете, как болезненно ранят женщину внешняя нежность и забота уже разлюбившего её мужчины.
«Настоящую нежность не спутаешь ни с чем,
Она тиха…»
Вы восхищаетесь стихами Ахматовой, где воспето не достижение счастья, а ликование души от предвкушения приближающейся радости. Да, вы правы, стихотворение Ахматовой
«Просыпаться на рассвете
От того, что радость душит…»
можно считать в передаче этой эмоции классический.
Не спорю с вами, что правдиво схвачена у Ахматовой и чисто женская чёрточка: любовь к красоте существует постольку, поскольку «красота» отразится восхищением в глазах избранника. Нет его, и женщине не нужна и своя красота.
«И туго косы заплела,
Как будто, завтра нужны будут косы…»
Его, избранника сердца, завтра не будет, и «косы завтра не нужны». Всё это правдивые, тонко схваченные Ахматовой штришки женской психологии. Но, мой юный друг, разве зарисовыванием этих привходящих несущественных чёрточек женской души близка вам Ахматова?
Конечно, нет.
Вы любите Ахматову за то, что она стоит за права «белой птицы» и что в её томиках запечатлены трудные поиски пути, ведущего женщину в храм духовно нового человечества.
Заметьте, самые светлые, бодрые и радостные по настроению стихи Ахматовой всегда рисуют нам переживания женщины, когда она стоит одна, вне круга любовных радостей и пыток, когда она просто работает. Полноту радости жизни женщина Ахматовой ощущает не тогда, когда находится в объятиях любимого, а когда она несёт суровый труд, вкладывая крупицу своей энергии в сокровищницу-коллективного творчества. Труд — вот что даёт счастье, говорит нам Ахматова в своём стихотворении «Покинув рощи». С умилением вспоминает она: