К сожалению, в наши дни, как и десятки лет назад, тезис о том, что это была, по сути дела, буржуазно-демократическая, а не социалистическая революция, снова озвучивается в научной среде. Приведем более подробное подтверждение этому: «Итак, - заключал в своем выступлении в Горбачев-фонде доктор эконом, наук М. И. Воейков, - не остается ничего другого как признать Русскую революцию 1917 года единой революцией с двумя крупными этапами (Февраль и Октябрь), носящий в целом буржуазно-демократический характер»45. Что же заставляет автора этих слов сделать такой «новаторский» вывод? Как показывает анализ его высказываний на этот счет, они базируются, во-первых, на факте издания первых декретов Советской власти, которые на самом деле не выходили за пределы буржуазно-демократической революции. Во-вторых, на ложном представлении о том, что Россия была в начале XX века совершенно не готова для социалистических преобразований. Наконец, в-третьих, на отдельных цитатах В. И. Ленина, где он, в частности, говорил о том, что необходимо «буржуазную революцию довести до конца»46.
Не будем еще раз останавливаться на аргументе исторической «неготовности России» к социалистическим преобразованиям. Как уже отмечалось, он достаточно разобран Р. Люксембург и самим Лениным в полемике с меньшевиками47. Отметим только, что он связан с неверным пониманием предпосылок социалистической революции, что в свою очередь определяется вульгарным прочтением марксизма, от которого в свое время отмежевывался сам К. Маркс. Такими предпосылками являются, прежде всего, зрелость мировой системы капитализма, наличие революционной ситуации в России и готовность к революции такого фактора как рабочий класс и его партия. Что касается отдельных цитат Ленина, то, как показывает их анализ, они не столько осмыслены М. Воейковым, сколько формально подверстаны им под заранее имеющийся вывод.
На наш взгляд, авторы, отказывающие Октябрьской революции в ее социалистическом характере, игнорируют тот факт, что она была одновременно способом решения двух исторических задач, а не одной. С одной стороны, она решительно доделывала до конца буржуазно-демократическую революцию, с другой, шла дальше, решая собственно социалистические задачи. Выступая по поводу четырехлетия Октября Ленин говорил: следующее: «Но чтобы закрепить за народами России завоевания буржуазно-демократической революции, мы должны были продвинуться дальше, и мы продвинулись дальше. Мы решили вопросы буржуазно-демократической революции походя, мимоходом, как «побочный продукт» нашей главной и настоящей, пролетарски-революционной, социадиетической работы. Реформы, говорили мы всегда, есть побочный продукт революционной классовой борьбы. Буржуазно-демократические преобразования - говорили мы и доказали делами мы - есть побочный продукт пролетарской, то есть социалистической революции»48. По его мнению, вожди международной социал-демократии так и не поняли «такого соотношения между буржуазно-демократической и пролетарски-социалистической революциями. Первая перерастает во вторую. Вторая, мимоходом, решает вопросы первой. Вторая закрепляет дело первой. Борьба и только борьба решает, насколько удается второй перерасти первую.
Советский строй есть именно одно из наглядных подтверждений или проявлений этого перерастания одной революции в другую»49. Можно было бы и дальше приводить ленинские слова о взаимоотношении двух видов революции в России, но и сказанного достаточно, чтобы думающие люди поняли, о чем идет речь.
Нельзя забывать, что Октябрь породил невиданную ранее творческую энергию массового созидания нового общества, воплотил в жизнь многие идеи интернационализма, приобщил прежние низы российского общества к высотам национальной и мировой культуры. Нельзя вычеркнуть из советской истории и энтузиазм масс, проявившийся в овладении новейшими достижениями науки и техники. В нем наглядно проявился революционный романтизм и героизм миллионов советских людей, вдохновленных идеалами Великой Октябрьской социалистической революцией.
Октябрьская революция заложила такую определяющую политическую предпосылку нового общества как власть рабочих и крестьян в форме Советов. Перед этой властью сразу встала задача, как осуществить движение России к социализму в условиях ее экономической отсталости, враждебного капиталистического окружении и разрушительных последствий мировой и гражданской войн? Ответа на нее в учебниках марксизма не было, да и не могло быть, особенно, если учесть, что в социалистической теории тех лет господствовала положение о том, что социалистическая революция должна сначала произойти одновременно в нескольких развитых стран мира.
Сразу после победы Октябрьской революции возник принципиальный вопрос, как строить новую жизнь? Отвечая на него, пришлось «идти на ощупь», преодолевая объективные трудности, отказываясь от устаревших догм в теории, своевременно исправляя политические ошибки, возникающие в ходе построения новой еще не бывалой модели общества.
Только реальная борьба и практический опыт могли показать конкретные пути создания такой модели. И эти пути были найдены Лениным и его «командой».
3. Борьба Ленина за создание социализма в России
Следует отметить, что поиск реальных путей, ведущих к социализму, Ленину пришлось совершать в условиях определенного спада революционной волны в Европе и соответствующей стабилизации мировой капиталистической системы. В этой связи пришлось отказаться от прежнего понимания мировой революции и создания социализма как акта, одновременно происходящего в нескольких развитых странах. Жизнь показала, во-первых, что мировая социалистическая революция - это своеобразная цепь постепенного отпадения отдельных стран (не обязательно развитых) от мировой капиталистической системы. Во-вторых, что строительство социализма начинается сначала в одной стране, и лишь затем в качестве примера может переносится на другие страны. Наконец, в - третьих, что возможность построения социализма в отдельно взятой стране нельзя рассматривать как окончательную вне зависимости от уровня экономического развития данной страны, от уровня развития мирового капитала и борьбы международного рабочего класса. По Ленину социализм может победить в отдельно взятой стране лишь в том случае, если он сумеет одержать победу над капитализмом на экономическом и культурном фронте. Но эта победа не может быть полной и тем более окончательной пока сохраняется враждебное капиталистическое окружение. В этом смысле социализм исторически всегда остается переходным обществом по сравнению с коммунизмом, который только и может означать полную и окончательную победу над капитализмом во всемирном масштабе.
Конечно, цель преобразований в самом общем теоретическом плане была ясна еще до Октябрьской революции. Она предполагала создание небывалого ранее социалистического общества, принципиально отличающееся от прежнего благосостоянием «низов» реальной свободой, социальной справедливостью и подлинной демократией. Не ясно было другое: как его строить конкретно, какую модель общественных преобразований выработать и использовать на практике? Ответить на этот вопрос мог лишь тот человек, который владел творческим диалектическим методом, кто не боялся нарушить догмы ортодоксального марксизма. Именно таким человеком и оказался В. И. Ленин.
Две характерные черты были присущи Ленину: он был ученым в революции и революционером в науке и жизни. Эти качества выгодно его отличали от других лидеров, стоявших во главе Российской социал-демократической рабочей партии. Почти на всех его работах лежит печать неортодоксального, творческого марксизма. Если Георгий Плеханов был ортодоксом, распространителем и охранителем марксизма, то Ленин каждый раз по мере изменения действительности совершенно по-новому ставил и решал известные вопросы, будь то понимание исторической роли русской общины, рынка, империализма или революции.
Уже на заре своей научной и политической деятельности, когда многие социалисты думали о будущем развитии России через общину, Ленин в споре с народниками доказал, что Россия не является исключением из стран, ставших на путь капитализма, отрицавшего общинный уклад. Может быть, наибольшее непонимание вызвали ленинские идеи об особенностях буржуазно-демократической революции в эпоху господства монополистического капитала. Однако справедливость этих идей стала очевидной, когда большевикам пришлось доделывать то, что должна была осуществить буржуазия, находясь у власти после февраля 1917 года, т. е. отдать землю крестьянам, решить национальный вопрос и заключить мир с Германией.
Что же определяло творческую лабораторию ленинской мысли? Думаю, свойственный ему диалектический метод анализа действительности, унаследованный от Маркса и Гегеля. Его известные афоризмы о конкретности истины и о том, что нельзя понять логику «Капитала», не поняв логики Гегеля, можно отнести и к творчеству самого Ленина. Нельзя понять его труды, не зная метода на основе которого они писались. Этот метод, сжато описанный им в работе «К вопросу о диалектике», был прост и сложен одновременно. Прост потому, что во главу угла ставил не схемы и мифы, которыми во многом сегодня грешат некоторые лидеры левой оппозиции, а практику живой жизни. Сложен потому, что Ленин, как никто другой, умел находить и выделять в окружающей обстановке тот единичный элемент, который в будущем становился доминирующим и всеобщим. Так Ленину удалось открыть в первых Советах рабочих депутатов прообраз будущей политической системы. Он увидел новые качества кооперации и госкапитализма в условиях Советской власти, а также настоял на использовании буржуазных чиновников и специалистов в интересах рабочего государства.