«кто - кого: социализм или капитализм?». Понятно, что без решения этого вопроса выводы «о полной и окончательной победе социализма» оставались в сфере сугубо желаемого, а не реального бытия.
Нельзя было также говорить и о наступлении «развитого социализма», тем более, «о создании материально - технической базы коммунизма» в условиях, когда мы троекратно отставали от США по производительности труда и освоению результатов НТР. Напомним, что в 60-е и 70-е гг. уровень физического труда в СССР составлял в промышленности приблизительно - 50%, а в сельском хозяйстве - 70%. Очевидно также, что коммунизм и доминирование физического труда в обществе - противоположные вещи. СССР также существенно отставали от западных стран по качеству товаров массового спроса, бытового обслуживания населения, решению жилищного вопроса и т. д. Но самое главное: в советском обществе сохранялись наемный труд и рабочее время, существовало отчуждение в экономике, социальной и политической сферах. Непонимание этих и других ключевых проблем марксистской теории социализма, подмена их решения чисто пропагандистскими средствами стало, на наш взгляд, одной из причин падения КПСС и Советской власти.
Здесь методологически важно подчеркнуть одно: для Маркса, как и для Ленина, социализм никогда не был обществом, в готовом виде падающим с неба. Возникнув благодаря Октябрьской революции в многоукладной стране, он мог быть и был лишь переходным, или становящимся обществом163. В таком обществе сохранялись тенденции (уклады) прошлого и нарождались новые элементы будущего. За теми и другими элементами естественно стояли определенные социально-политические силы. Их нужно было увидеть, понять и наладить взаимодействие в интересах общества как целого. Главный вопрос состоял в следующем: как сделать так, чтобы новые тенденции одержали победу над старыми, превратив отсталую буржуазную Россию в передовую социалистическую страну? Поэтому вся советская история представляет собою своеобразную переходную эпоху. К сожалению, она и сегодня не адекватно понимается и в силу этого безмерно идеологизируется.
Одной из таких новейших идеологизаций является, например, позиция некоторых философов и культурологов, связанная с игнорированием или отрицанием не только социалистических начал в СССР, но и всей многонациональной советской культуры, которую они фактически подменяют дореволюционной или зарубежной русской культурой164.
Отказываясь видеть социалистическую тенденцию в советской действительности, они также отказываются видеть и особенный характер советской культуры, в которой эта тенденция проявляется. Если они и говорят о своеобразии советской культуры, то только в уничижительном плане, сводя ее полностью к произведениям вульгарно понятого соцреализма.
Но так ли это на самом деле? Думается, что совсем не так.
На мой взгляд, основная методологическая ошибка этих теоретизирующих идеологов состоит в том, что они полностью отождествили сталинизм с советской действительностью, а догматически понятый соцреализм со всей советской культурой, литературой и искусством. На самом деле советская действительность и ее 70-летняя история, как уже отмечалось, намного шире, чем сталинизм, являющийся все-таки ограниченным во времени режимом политической власти и идеологии, не более того. То же самое можно сказать и о достижениях советской культуры, литературы и искусства: они гораздо многообразнее, чем те отдельные заидеологизированные произведения соцреализма, которых, вообще, трудно отнести к высокой культуре. Тем не менее, нам думается, что вкусовые предпочтения здесь не должны подавать совет.
Не устаем повторять, сталинский тоталитарный режим был, безусловно, антиподом социализма, но для того, чтобы закрепиться в советской действительности, он был вынужден приватизировать, а иногда и защищать явно противоречащие ему ленинские идеи и те завоевания Октября, которые на деле были первыми живыми ростками социализма и коммунизма. Эти «ростки» проявлялись в ходе гражданской войны, присутствовали как уклад в экономике, воплощались в массовом социальном и культурном творчестве 20-х годов, зарождались в «коммунистических субботниках», на «комсомольских стройках» 30-х, 50-х и 60-х гг., реализовались в победоносной войне с фашизмом, в решениях XX съезда партии, нанесших сокрушительный удар по сталинизму. Их можно наглядно увидеть в политике «оттепели» и деятельности «шестидесятников», в советской космической эпопее, в противоречивых явлениях застойного времени, наконец, в не понятых и недооцененных до сих пор демократических преобразованиях перестройки, которую часто отождествляют с постперестроечным временем с его «шоковой терапией» и всеобщим обнищанием абсолютного большинства советских людей.
Советская культура потому и вошла в мировую культуру, что глубоко и блестяще отразила эти невиданные раньше исторические явления и процессы. По справедливому мнению культуролога Людмилы Булавки, советская культура стала «идеальным» проявлением того принципиально нового общества, которое создавалось борьбой и трудом советских людей165. Это был их настоящий исторический подвиг. Именно этих людей нынешние либералы, по известным идейным причинам, презрительно называют «совками». Но, суть дела в том, что без них не было бы ни поэмы «Двенадцать» А. Блока, ни стихов Маяковского и Есенина, ни «Тихого дона» М. Шолохова, ни произведений Бабеля и Платонова, ни «Броненосца Потемкина» Эйзенштейна, ни песен военных лет, ни раннего творчества А. Солженицына, ни «Теркина» Твардовского, ни правдивой лейтенантской прозы о войне, ни таких кинофильмов, как «Чистое небо», «Девять дней одного года», «Летят журавли», «Коммунист», ни пьес Розова, Шатрова и Гельмана, ни скульптур Мухиной и художественных полотен Б. Неменского, ни фантастических романов И. Ефремова, ни философских произведений М. Лифшица, Э. Ильенкова, А. Зиновьева и т. д.
Гуманизм советской культуры и литературы, ее идейная направленность и жизненная правдивость притягивают сегодня к ней миллионы людей. Надо быть слепцом или идейно ангажированным человеком, чтобы этого не замечать. Став своеобразным зеркалом советской действительности, эта культура наглядно показывает, что сталинский тоталитаризм, как бы не хотели этого некоторые политики, философы и идеологи, не может заслонить, и тем более подменить собою сложную и противоречивую советскую историю. Он лишь часть этой истории, притом такая ее часть, с которой постоянно вели борьбу Ленин и преданные социализму советские люди, где бы они не находились, на воле, или в Гулаге, в стране, или за границей. История в их лице, конечно, одержала моральную победу над сталинизмом.
Тем не менее, несмотря на достижения и прогрессивный характер советской культуры, государство, в которой эта культура нашла свое неповторимое и емкое выражение, все-таки сошло с арены истории. Вместе с ним прервался и первый в истории социалистический эксперимент. Опыт истории показал, что рожденная в его недрах национальная модель реального социализма не смогла выдержать конкуренции с мировой системой капитализма. Глубинные причины этого еще полностью не осмыслены, но уже понятно, что строители нового общества не сумели сделать то, что должны были сделать по требованию марксистской науки. В частности, они не смогли на деле реализовать ленинские «критерии социалистичности», связанные с достижением наивысшей по миру производительности труда, обеспечить на этой основе более высокий, чем на Западе жизненный уровень народа, добиться всеобщей демократии и самоуправления трудящихся, своевременно отказаться от тех догм советской идеологии, которые воспроизводили ложную картину реальной жизни. Но главное: они не сделали своим основным приоритетом формирование свободной и творческой личности, как необходимого условия полного освобождения и прогрессивного развития советского общества.
По нашему мнению, политической причиной падения социализма в СССР было отчуждение правящей коммунистической партии от народа166.
В итоге, она не смогла осуществить свои стратегические цели, связанные с созданием полноценного социалистического, а затем и коммунистического общества. Таков серьезный урок советской истории.
Не менее важны и другие уроки советской истории. Так, оглядываясь сегодня на непродолжительную, но поразительно насыщенную и плодотворную жизнь В. И. Ленина, невольно приходишь к выводу: если бы его Политическое завещание было выполнено, может быть, мы не столкнулись со зверствами сталинского режима, крушением многих революционных завоеваний, не были бы свидетелями современной варварской капитализации общества, заводящей страну в тупик? Вместе с тем история не признает сослагательного наклонения, она не морализирует, а учит. Должны и мы извлечь уроки из пройденного исторического пути, чтобы не повторять тех ошибок, которые во многом дискредитировали дело, начатое Лениным в Октябре 1917-го года.
Предвидение Ленина о том, что Сталин не сможет осторожно пользоваться властью, оказалось пророческим. Его политика, получившая название «сталинизма», была прямой противоположностью научных взглядов Маркса и Ленина, идеалов и целей рабочего класса и Октябрьской революции. В итоге, сталинизм привел к бюрократическому перерождению Советского государства. Тем самым он заложил исторические и социально-политические предпосылки его падения в конце XX века. К сожалению, он до сих пор остается незажившей раной левого движения, фактором, полностью дискредитирующим теорию и практику социализма.
После смерти Ленина советская действительность во многом развивалась по «державным» законам сталинизма, о которых с ностальгией сегодня вспоминают отдельные лидеры коммунистического движения в России и за рубежом. Однако какие это были законы, приведшие в конечном итоге к крушению СССР и падению КПСС, мы знаем лучше других. Но даже такой негативный урок всемирной истории имеет свою положительную сторону: левые, если они не хотят себя дискредитировать в глазах нынешних и будущих поколений, должны вырезать сталинизм как раковую опухоль из своей среды и начать учиться революционной науке не у Сталина, а у Ленина.