При этом мы должны учитывать все ошибки и промахи первого исторического опыта создания социализма, который у нас был во многом с «нечеловеческим лицом». Сегодня ясно, что это был глубокий кризис всей предшествующей советской или квазисоциалистической идеологии и политики, от которых в конце прошлого века отвернулись трудящиеся не только в нашей стране. В итоге сегодня стоит большая задача - вернуть социализму человеческий облик. Левая интеллигенция наиболее близка к решению этой задачи. Вместе с тем, здесь предстоит большая работа в плане научного и идеологического обоснования социалистического идеала, придания ему сугубо современного гуманистического измерения. Это чрезвычайно сложная задача, но без ее решения невозможна ни идейная, ни политическая консолидация левых сил.
Я не сторонник того, что здесь говорили Л. И. Абалкин, B. Л. Иноземцев, Ю. А. Красин, доказывая устарелость социалистических идей и соответствующих понятий марксизма. Они исходят из того, что вся прежняя понятийная база, включая такие понятия и категории, как «труд» и «капитал», «социализм» и «капитализм», «классы» и «классовая борьба» давно устарели. Я не думаю, что это так на самом деле. За каждым вышеперечисленным понятием скрывается своя реальность, свои экономические и политические факты и отношения, которые невозможно игнорировать. При всех новейших изменениях капитализма эксплуатация труда капиталом сохраняется, классовая борьба продолжает сотрясать страны Европы и Латинской Америки, с понятием «социализм» продолжает связывать свои успехи и реформируемый Китай и другие страны социалистической ориентации т. д. Можно говорить об устарелости социалистических понятий только тогда, когда устаревает реальность, которую они отражают: от того, что мы не будем употреблять понятия «труд» и «капитал», «капитализм» и «социализм» реальность, стоящая за ними не исчезнет.
Не так давно в телепередаче, «Что делать?» ее ведущий журналист Виталий Третьяков стремился нас, участников передачи, убедить в том, что мы оказались идейно не адекватными современным реалиям. По его мнению, такие понятия как «новое мышление», «социализм», «перестройка», «гуманизм» и т. п. сегодня не имеют научного значения, потому, что они противоречат современным тенденциям, связанным с использованием политики силы в международных отношениях. По его мнению, в современном мире господствует своеобразный социальный дарвинизм. Мы ему возражали, что в мире существуют другие силы, которые не желают жить по закону «сильный выживает, - слабый погибает». Это, как правило, левые силы, выражающие интересы труда, мира и социализма. Их можно игнорировать, не признавать, но они существуют. Мало того, мы уверены, что за ними будущее.
Медведев В. А.: Это он говорил без осуждения?
Славин Б. Ф.: Он говорил без явного осуждения, апеллируя к современным мировым реалиям. По его мнению, раз наши высокие понятия «мира», «перестройки», «социализма» не соответствуют современным реалиям, следовательно, мы должны признать своё поражение, должны признать свою идеологическую неадекватность нынешней действительности. Для него, говоря гегелевским языком, «все действительное разумно», но при этом, что характерно, он не хочет включать в эту действительность те миллионы людей, которые жить по законам социального дарвинизма не хотят. Вопреки Фукуяме, история не заканчивается. Поживем - увидим: разум часто пробивал себе дорогу через неразумение.
И здесь я еще раз выражаю поддержку основному докладчику, в частности его перспективному видению будущего. Вместе с тем, нужно много работать, чтобы найти и поддержать реальные ростки этого будущего, т. е. ростки нового гуманистического общества, которые во многом определяют и мой личный смысл жизни. Невозможно жить, возводя в идеал ныне модные максимы: «у кого сила, тот и прав», «кто смел, тот и съел», «если ты такой умный, то почему такой бедный?»... Как говорил Маркс, можно повернуться спиной к мерзостям и несправедливостям жизни, делая вид, что их не существует, но от этого мир не становится лучше. Значит, за лучший мир следует бороться каждому, в ком сохраняется совесть и чувство свободы. А бороться можно всегда, причем тем способом, который ты знаешь лучше других.
Для ученого это разработка теории, которая показывает пути становления лучшего мира. Как я уже отмечал, такая теория сегодня нуждается в актуализации и углубленной экономической и социально-политической проработке. Повторюсь, следует не только констатировать, что «царство свободы» лучше, чем «царство необходимости», но показывать реальные пути перехода от одного к другому, не забывая слова Маркса о том, что «царство свободы» может расцвести только на базе достигнутого в «царстве необходимости». Благодарю за внимание.
(Выступление при обсуждении проблемы: «От экономического детерминизма к системному подходу» Докладчики: Богомолов О. Т., Степин B.C.)
Я хочу высказать свое мнение по нескольким позициям, которые здесь услышал. Сначала несколько слов о «туманном» понимании основного философского вопроса, т. е. о соотношении бытия и сознания, их первичности или вторичности. Я думаю, что это не столь сложный вопрос. Когда встает вопрос об историческом происхождении идей из материальных предпосылок, мы говорим о первичности материального и вторичности сознательного. Когда же мы рассматриваем функциональное отношение сознания к реальной жизни, подчеркивается созидательная роль идеального. Ленин писал в этой связи: «Мысль о превращении идеального в реальное глубока: очень важна для истории»69. Известная реакция Маркса на попытки французских учеников трактовать его учение в духе экономического детерминизма: «Если они правы, то я не марксист», - говорил Маркс. Говоря подобные слова, Маркс имел ввиду тесную диалектическую связь материальных и духовных факторов в производстве и жизни. Маркс очень высоко ценил роль идей, сознания, и мысли в индивидуальном и общественном развитии. Он писал в своих ранних работах: «Идеи, которые овладевают нашей мыслью... - это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им»70. Об активной роли сознания в своих работах неоднократно писал и Ф. Энгельс, доказывая, что «историческое явление, коль скоро оно вызвано к жизни причинами другого порядка, в конечном итоге экономическими, тут же в свою очередь становится активным фактором, может оказывать обратное воздействие на окружающую среду и даже на породившие его причины»71.
Недооценка активной роли идей и сознания в нашей жизни связано с тем, что очень многие вещи вошли в нашу голову под влиянием сталинского Краткого курса истории ВКП(б). Но Сталин многие работы и идеи Маркса не знал, и не понимал. В частности, он был далек от гуманистической трактовки марксизма с его пониманием подлинного богатства, как совокупности человеческих способностей, идей и талантов.
Активную роль человеческого сознания в истории и жизни трудно переоценить. Только в социально отчужденном обществе его роль либо принижается, либо сводится к простому механическому отражению действительности. Хотим мы это или не хотим, сегодня мир через противоречия движется в сторону резкого возрастания роли идей и информации в жизни человеческого общества. Не случайно же говорят о наступлении целой «информационной эпохи», об «обществе знаний», «креатосферы» и т. п., что делает вышеназванные замечания классиков марксизма о роли идей в обществе чрезвычайно актуальными.
На мой взгляд, Маркс никогда не был сторонником жесткого «экономического детерминизма» в жизни общества. Ведь вся его критика буржуазной политической экономии есть критика ложного, или иллюзорного понимания экономики. Маркс был критиком, а не сторонником вульгарной политэкономии с ее вещными категориями. К сожалению, в научной и философской литературе существует ошибочное мнение, что Маркс понимал под идеологией только «ложное» или «иллюзорное» сознание. Это не точно, а, следовательно, и не верно. Он говорил, например, о «ложности» идеологию младогегельянцев, которая страдала идеализмом, но не говорил вообще о ложном характере любой идеологии. Есть идеология и идеология. Одна отражает мир верно, другая - ошибочно, является сознанием неадекватным или иллюзорным.
Типичным примером последнего в наши дни является экономическое сознание тех политиков и ученых, которые разделяют идеи «Вашингтонского консенсуса». Банкротство подобных идей сегодня стало уже очевидным. Возьмите другой пример, связанный с идеями знаменитых книг Д. Белла и Ф. Фукуямы о конце идеологии и истории. Эти авторы еще относительно недавно уверяли, что с утверждением либерализма и крушением советской идеологии наступает своеобразный конец не только идеологий, но и самой истории. Так, Фукуяма прямо говорил, что либерализм предлагает «окончательно рациональную форму общества», в котором «разрешены все прежние противоречия и удовлетворены человеческие потребности»72. Однако история сегодня насмехается над подобными заявлениями и научными претензиями. Глобальный кризис, возрастание роли светских и религиозных идеологий в современной жизни делает подобные суждения не только ложными, но и ничтожными.
Вчера на Давосском форуме Саркози сказал, что надо пересмотреть наши прежние экономические представления, когда придавали большое значение финансовым институтам и не уделяли должного внимания реальному производству, наемному труду и человеку труда. И это говорил тот Саркози, который буквально три года тому назад, когда он приходил к власти, сказал: «Я пришел для того, чтобы покончить с идеологией 68-го года», т. е. с революционной идеологией.
Начал говорить почти социалистическими словами и Барак Обама, критикуя финансовый капитал и внедряя в жизнь медицинское страхование для рабочих и простых жителей США. Только наш Гайдар, отвечая на вопрос корреспондента о том, сожалеет ли он, что своей политикой приближал мировой кризис, сказал, что не о чем не сожалеет, и что все идет нормально в современной мировой экономике. По его мнению, как и по мнению редактора либерального журнала «Форбс», «спасти капитализм может только капитализм»