[211]. И наконец, мы подробно остановимся на общем характере самоуправленческой модели, оставив в стороне особенности, связанные с многонациональным характером югославского государства, что, несомненно, также сыграло важную роль в выборе децентрализованного варианта.
Югославский вызов якобы марксистским основам централизма советского типа начинается не с пересмотра экономических целей (что, как мы видели, было бы довольно трудно), а с нового анализа понятия «обобществление средств производства». Как считают все марксисты, обобществление заключается в радикальном изменении отношений собственности, то есть в переходе ее от частных лиц к обществу. Советская доктрина полагала, что этот переход осуществляется одновременно с завоеванием средств производства социалистическим государством («социалистической национализацией»); более того, она признавала за этим типом собственности ведущую роль (противопоставляя ее кооперативной собственности как низшей форме) просто потому, что она реализуется в общегосударственном масштабе как «собственность всего народа», а не какой-либо группы.
Доктрина югославской партии не отрицает общественного характера национализированной собственности на средства производства, однако считает ее более примитивной, «эмбриональной» формой общественной собственности, возникающей именно в результате победоносной политической революции, которая только опрокидывает капиталистическое государство и создает на его месте социалистическое государство. Тем не менее государственная собственность – даже если средства производства находятся в руках социалистического государства – это пока еще непрямая общественная собственность. Средства производства, произведенный национальный доход, полученная «социалистическая прибыль» еще не находятся в непосредственном распоряжении субъекта, производящего это богатство, то есть трудового народа. Этим богатством распоряжается государство, действующее от его имени и как работодатель, нанимающий рабочих, и как орган, распределяющий ресурсы. В этих условиях наемный труд нельзя считать упраздненным, а отсюда появляется необходимость «процесса социализации», суть которого состоит в более или менее постепенном переходе от непрямых форм общественной собственности к прямым. Последние же не только упраздняют монополию собственности и вытекающую из нее монополию политической и экономической власти одного лица или узкой группы частных собственников, но и лишают этого атрибута само социалистическое государство.
Югославское определение социализма подчеркнуто строится на основе прямой ссылки на высказывания Маркса о Парижской Коммуне, в которых он энергично настаивает на «свободной ассоциации непосредственных производителей» как сущности коммунизма. «Социализм, – пишут югославы, – это общественная система, основанная на обобществлении средств производства, при котором общественным производством управляют прямые производители, объединенные в ассоциации»[212].
Отсюда следует, что государственная собственность – это не просто низшая форма общественной собственности; даже этой формой общественной собственности она остается лишь в той мере, в какой она последовательно эволюционирует в прямую общественную собственность. Главной же формой прямой общественной собственности на средства производства является самоуправление производителей; вот откуда берет свое начало «модель самоуправленческого социализма» – термин, применяемый обычно в отношении югославского варианта.
Развитие процесса социализации в указанном выше смысле требует выполнения целого ряда условий, среди которых важное место занимает развитие материальных производительных сил. Расширяя анализ процесса обобществления, югославская доктрина (или «титоизм», как ее называют некоторые) внесла значительный вклад в критический марксизм, выделив положение, согласно которому и социализм в процессе своего развития не исключает преодоления социально-экономических, эндогенных конфликтов (противоречий). Одно из главных противоречий переходного периода к социализму (понимаемого как этап, в ходе которого «эмбриональный» государственный социализм преобразуется в социализм зрелый, самоуправленческий) касается роли и позиции государства. Оно состоит в том, что, с одной стороны, государство – это необходимое условие развития процесса обобществления, с другой – оно не может руководить без аппарата принуждения, то есть не создавая постоянно господствующей бюрократической системы. Это противоречие давит и на партию, которая вразрез с поставленной ею целью препятствовать тенденции превращения государства в инструмент господства над трудом сама принуждается к симбиозу с государственным аппаратом.
Разрешение такого противоречия не может заключаться в простом устранении одной из его сторон, поскольку каждая из них имеет объективную основу. Во-первых, партии необходимо перестать функционировать в качестве высшего органа политического и экономического управления (изменение названия – Коммунистическая партия – на Союз коммунистов Югославии в 1952 году должно было символизировать эту новую ориентацию), и, во-вторых, государству как таковому предстоит «отмереть», постепенно уступая свои функции органам самоуправления. При постепенном устранении государства как связующего звена между обществом трудящихся и средствами производства включается двусторонний механизм сближения рабочей силы со средствами производства (то есть объединение в одном лице нанимателя и наемного работника, работодателя и трудящегося) и наступает конец вековечному распределению социальных ролей в зависимости от отношения к средствам производства. В этом смысле самоуправление – это не только компонент социалистической системы, но ее сущность с экономической, политической и социальной точек зрения.
Экономические основы процесса обобществления являются производными первичной функции, которую выполняет самоуправление внутри системы. Экономическая сущность этого процесса, по югославской доктрине, состоит в ограничении прямой экономической деятельности государства и в расширении возможностей принятая самостоятельных решений на местах благодаря растущей децентрализации контроля над экономикой. Это касается решений, не только связанных с обычным административным руководством предприятием, но и, в частности, касающихся распределения произведенного прибавочного продукта между потреблением (доходы трудящихся) и капиталовложениями, а следовательно, и распределения капиталовложений между различными сферами. До тех пор пока весь прибавочный продукт (или значительная его часть) остается в распоряжении государства, общество будет находиться на начальной стадии социализации (этот этап в югославской литературе именуется «этатизацией»); степень «этатизации» уменьшается, а социализации – растет обратно пропорционально их полезности для «ассоциированного труда» работников.
Прямым следствием децентрализации экономики следует считать доверие к рынку как механизму, регулирующему экономику. Программные документы СКЮ связывают существование рыночного механизма с необходимостью общего определения «истинного уровня развития производительных сил на данный момент», которое никогда еще не было достаточно полно разработано. В то же время в них весьма категорично утверждается, что «нарушение закона стоимости и других законов рынка не усиливает, а, наоборот, ослабляет социалистические элементы экономики»[213] и что «социалистическое товарное производство» – единственно возможная форма рационального развития производительных сил, а также «необходимая объективная предпосылка развития самоуправления и прямой социалистической демократии»[214].
Так, начав с самоуправления и проведения активной социализации средств производства, югославская доктрина пришла к модели «рыночного социализма». Создается социалистический рынок, поскольку субъектами рыночных отношений становятся уже не только частные собственники, но и ассоциированные производители, объединенные в трудовые коллективы. Из этого факта вытекает целый ряд объективных функциональных последствий для всех участников экономического процесса. В отличие от капитализма, который стремится к повышению прибыли на единицу капитала, здесь целью теоретически становится повышение чистого дохода каждого члена самоуправляемого коллектива. Степень результативности этой теоретической функции-цели зависит от многих факторов (в том числе от реального направления коллективной предпринимательской деятельности трудящихся), анализировать которые мы здесь просто не можем. Главным моментом в нашем обзоре споров по вопросу о функционировании социалистической экономики в послесталинский период служит четко сформулированный постулат, согласно которому законы поведения экономических единиц полностью определяются логикой рыночного механизма. Коль скоро социалистическая экономика мыслится как система товарных отношений в узком смысле этого слова, это означает, во-первых, что имеется постоянная тенденция передавать средства из менее прибыльных в более прибыльные сферы деятельности (соответственно себестоимости и рыночным ценам на данный момент или с незначительным опережением), а во-вторых, что общее положение национальной экономики (макроэкономическое равновесие) выводится в основном из итогов деятельности отдельных экономических единиц. Система цен в этих условиях определяется соотношением между спросом и предложением, и нет никакого смысла задаваться вопросом, в какой степени рыночные цены отражают целесообразные (с точки зрения национальной экономики в целом) общественные издержки, ибо само понятие целесообразных общественных издержек (как отличающихся от целесообразных издержек, выраженных в реальных рыночных величинах) выходит за узкие рамки товарной экономики.
В итоге встает вопрос о функционировании и месте национального планирования, или, если говорить более обобщенно, о централизации экономических решений в условиях модели, основанной на самоуправлении. Югославские теоретики всегда отрицали, будто эта модель нацелена на полное устранение какой бы то ни было центральной экономической власти и на отказ от какого бы то ни было перераспределения дохода в национальном масштабе. Постоянно подчеркивалось лишь положение о том, что национальное планирование как таковое не должно быть тождественным советскому и что самоуправленческий социализм вырабатывает собственный вариант национального планирования