53 См.: Bryce Lyon. Henry Pirenne. Gand. 1974. р. 128 sgg.
54 H. Pirenne. Une polemique historique en Allemagne. – In: «Revue Historique», LXIV. 1897. n. 2, p. 56 – 57.
55 См.: Studies in Economic History, ed. by R.H. Tamnev. London. 1927. p. XXIII, LXVI.
56 E.J. Hobsbawm. Karl Marx’s Contribution to Historiography. – In: «Diogenes», 1968, n. 64.
57 Е. Klebs. – In: «Historische Zeitschrift» 1899, n.82, S. 106 – 109 A. Vierkandt, ivi, 1900, n. 84. S. 167 – 168.
58 Драмы Гауптмана «Ткачи» и «Флориан Гейер» были открыто социо-политическими и получили высокую оценку именно как таковые.
59 Mehring. Gesammelte Schriften und Aufsätze, hrsg. von E. Fuchs – In: Literaturgeschichte. Berlin, 1930, В. II, S, 107.
60 См.: «Was wollen die Modernen, von einem Modernen», 1893 – 1894, S. 132ff.
61 Mehring. Literaturgeschichte, op, cit., S. 298.
62 По этим же причинам так и не получила развития «народная» опера, несмотря на предпринимавшиеся в этом направлении попытки: в «революционной» опере композитора Гюстава Шарпантье изображена героиня, принадлежавшая к рабочему классу («Луиза», 1900); некоторые элементы веризма можно встретить в нескольких операх того периода (например, «Сельская честь» Масканьи).
63 E.Р. Thompson. William Morris. Romantic to revolutionary. London. 1955, 1977: P. Meier. La pensee utopique de William Morris. Paris, 1972.
64 Stuart Merril цит. в: E.W. Herbert. The Artist and Social Reform in France and Belgium. 1855 – 1898. New Haven, 1961, p. 100. сноска.
65 Среди подписчиков анархического журнала «Ля револьт» мы в 1894 году находим Альфонса Доде, Анатоля Франса, Гюйсманса, Леконта де Лилля, Малларме, Лоти и представителей театрального авангарда Антуана и Люнье По. Ни один социалистический журнал того времени не мог похвастаться подобным созвездием личностей среди своих подписчиков. Во всяком случае, даже такой старый анархист, как Гюстав Кан, был великим почитателем Маркса и стоял за единство всех левых См.: E.W. Herbert. The Artist and Social Reform, cit., p. 110 – 111.
66 W. Emers. Victor Adler. Wien, 1932, S. 236 – 237.
67 H.J. Steinberg. Sozialismus und deutsche Sozialdemokratie. Hannover. 1967, S. 132 – 135.
68 Caroline Kohn. Karl Kraus. Stuttgart, 1966, S. 65 – 66.
69 По поводу австро-немецкого анархизма см.: G. Botz, G. Brandsiefter, М. Pollak. Im Schatten der Arbeiterbewegung. Wien, 1977, S. 83 – 85.
70 R. Luxemburg. J’etais. je suis, je serai. Correspondance. 1914 – 1919. Paris, 1977, p. 306 – 307.
71 Ibid., p. 307.
72 См.: L. Trockij. Letteratura e revoluzione, a cura di V. Strada. Torino, 1973, p. 467.
73 См. Г.В. Плеханов. Искусство и литература. Гослитиздат, 1948, с. 261 – 262.
74 См.: J.С. Holl. La jeune peiture contemporaine. Paris. 1912, p. 14 – 15.
75 См.: Г.В. Плеханов. Искусство и литература, с. 285.
76 W. Morris. On Art and Socialism. London, 1946, p. 76.
77 Моррис впервые принял участие в социалистическом собрании в 1883 году, с тем чтобы обсудить строительство народных жилищ.
78 «Наша задача при рассмотрении отношений, существующих между современным миром и искусством, сегодня и на много времени вперед состоит не столько в попытках „производить искусство“ в прямом смысле слова, сколько в том, чтобы расчистить почву и дать таким образом искусству возможность для его развития». (W. Morris. The Socialist Ideal. – In: «On Art and Socialism», p. 323.)
Оскар Негт.МАРКСИЗМ И ТЕОРИЯ РЕВОЛЮЦИИ У ПОЗДНЕГО ЭНГЕЛЬСА
…право на революцию является единственным действительно «историческим правом» – единственным, на котором основаны все без исключения современные государства.
Мы выступаем за пересмотр содержания истории.
1. Необходимость стратегического ответа на новые требования массового рабочего движения
2. Необходимость и пределы «объективизма»
3. Закон стоимости и революция: проблема революционного импульса
4. Политические истоки диалектики природы
5. Критика политической экономии капитала. Политическая экономия рабочей силы и отставание ее в развитии. Проблемы революционной субъективности
В последние годы жизни Энгельс столкнулся с исторической обстановкой, которая поставила перед ним совершенно новые задачи, связанные с необходимостью защищать теорию (что после смерти Маркса он должен был к тому же делать в одиночку). К указанному времени все яснее стала вырисовываться ситуация, когда, несмотря на неоспоримое влияние учения Маркса на все группы интеллигентов-социалистов, на отдельных работников партии и даже на определенную часть буржуазных ученых, сугубо политический процесс превращения рабочего класса в материальную силу, способную к действию, грозил развиваться независимо от марксистского учения об обществе, более того, часто вступал в открытое противоречие с ним.Высказываемое на сей счет возражение, что после создания Союза коммунистов, в I Интернационале и позже Маркс и Энгельс добивались постоянного и все более эффективного влияния на политический процесс организации рабочего класса во всех странах, строится на предпосылке, что распространение марксистского учения шло непрерывно, а такое утверждение является не чем иным, как мифом, созданным впоследствии. Но подобные представления о непрерывности лишь затрудняют философское осмысление реального процесса, и их надлежит парировать соображением о том, что и добру и истине тоже присущи свои историко-материальные стадии формирования, признания и распространения. На деле эмпирическое исследование взаимоотношений между марксизмом и классовой борьбой находится в самой начальной стадии.
До сколько-нибудь значительного распространения и соответствующей теоретической разработки марксизма дело дошло лишь в конце 70-х годов XIX столетия. В Германии это был период, когда, несмотря на действие исключительного закона против социалистов, количество членов партии и избирателей, голосовавших за социал-демократическую партию, возросло до значительных размеров, а профсоюзное движение приобрело большой размах. В основе всех этих явлений лежало кардинальное изменение ситуации в обществе.
1. Необходимость стратегического ответа на новые требования массового рабочего движения
На 1873 – 1896 годы приходится длительный период экономической депрессии, когда наблюдается застой в уровне реальной заработной платы, особенно в 80-е годы, обостряются экономические и политические кризисы, делает быстрый и неожиданный скачок вперед процесс концентрации капитала, приобретая солидную организационную форму в виде акционерных обществ, трестов и картелей, которые в свою очередь ведут к обострению конкурентной борьбы за рынки сбыта и сферы влияния. Эти изменения и конфликты, которые находят свое выражение также в лихорадочных усилиях по созданию новых промышленных предприятий и в претенциозных перестройках крупных буржуазных городов, содействуют созданию климата наилучшего восприятия всех тех философских концепций, которые со своей стороны способствуют органической интерпретации общественной жизни в ее взаимосвязи с природой и историей. Промышленные рабочие и все другие неимущие слои общества не остаются в стороне и тоже проникаются общим настроением ожидания. Причудливые программы и исторические перспективы, как правило характеризующиеся эволюционистскими идеями, будят надежду на быстрое изменение условий, в которых живет пролетариат, и на более высокий уровень обеспеченности его существования. Попутно, однако, все осязаемее проявляется – под воздействием практики социально-экономического развития – также тенденция к отрезвлению: нелегальная деятельность, ставшая необходимой в период действия исключительного закона против социалистов, подорвала доверие значительных групп социал-демократов к лассальянской программе, разрушила надежды, которые они возлагали на государство, и способствовала лучшему пониманию марксистского положения о том, что государство представляет собой машину для угнетения одного класса другим, правящим классом.
Энгельс чрезвычайно остро чувствует политическую и социальную напряженность обстановки. Он критикует содержащееся в проекте Эрфуртской программы 1891 года (и связанное с тайными надеждами на революцию) механистическое утверждение о том, что не только число пролетариев, но и их нищета постоянно возрастают. «Организация рабочих, – возражает он, – их постоянно растущее сопротивление будут по возможности создавать известную преграду для роста нищеты. Но что определенно возрастает, это необеспеченность существования» [1].
Эти слова определяют самую суть новой проблемы взаимодействия теории и практики. Когда условия существования людей уже более не характеризуются лишь элементарной нищетой и прямым угнетением, когда в их фантазии начинает пульсировать идея революционных преобразований, массы наиболее восприимчивы к концепциям общего характера, которые сулят кажущиеся им очевидными решения социальных противоречий и панацеи от всех пороков мира. Одновременно в их арсеналах содержатся самые различные обещания, которые все обращены к единой цели – быстрому преодолению нищеты и неуверенности в завтрашнем дне путем увеличения личных доходов (благодаря чему работник, обладая небольшой собственностью, маленьким делом и т.д., может подняться по иерархической лестнице существующего общества), посредством проведения социальных реформ (вопросы обеспечения жильем, социальное обеспечение по болезни и в старости), а также с помощью потребительских или производственных кооперативов.
Эта потребность в индивидуальном решении проблем жизни рабочих, несомненно, есть проявление тенденции к бегству, к уходу от их решения, есть форма выражения иллюзий, которые тормозят формирование классового сознания; в то же время это указывает на неудержимую материальную ориентацию реального поведения людей, которая может быть изменена лишь в том случае, если будет – в духе материалистической диалектики – либо отвергнута, либ