В своей работе о материалистическом понимании истории, написанной в последние годы жизни, Каутский попытался суммировать попытки создания «энциклопедии» марксизма и четко поставить основную задачу современного исследователя общества. Сам Каутский следовал этой задаче в течение всей своей длительной и плодотворной деятельности ученого-марксиста: выявить законы, регулирующие развитие общества, знание которых дает возможность наиболее эффективно организовать его практическую деятельность. «Иррациональное» – это как раз и теоретическое незнание законов, и практическая неспособность их применения. Непреходящим достижением исторического материализма в отличие от естественных наук явилось его превращение в специфическую и самостоятельную науку об обществе. Эти науки могли в каких-то моментах совпадать, пересекаться и приходить к общим выводам, имеющим одинаковое значение как для науки об обществе, так и для естественных наук.
«Законы общественного развития, – писал Каутский, – могут быть открыты лишь благодаря изучению общества, законы развития природы – благодаря изучению природы. Но если в ходе изучения общества открываются законы, совпадающие с законами природы, мы должны с удовлетворением констатировать это совпадение и считать его подтверждением этих законов в обеих областях. Это важно для соотношения материалистического понимания истории и учения о развитии живых существ в условиях изменяющейся окружающей среды» [21].
Деятельность Каутского как марксиста проходила в трех направлениях: исторические исследования, исследования проблем экономики и современного общества, участие в партийной борьбе в качестве идеолога. Огромный авторитет, который Каутский приобрел в среде немецкой социал-демократии и в рабочем движении, основывался именно на том факте, что он в большей степени, нежели другие представители марксизма, выступал тем, кто органически и полно олицетворял «тип» ученого-политика на службе пролетариата, какой до него воплощали Маркс и Энгельс. Именно благодаря этому Каутский стал играть роль «учителя марксизма».
2. Историческое знание как оружие революции
Крайне нелегко, почти невозможно отделить деятельность Каутского-«историка» от его деятельности исследователя социально-экономических отношений и идеолога, поскольку, восприняв сначала дарвинизм, а затем марксизм, он неизменно говорил об эволюции как истории, о практической деятельности как продукте исторического развития, об идеологии как исторически обусловленной системе с определенной направленностью. Во всяком случае, в этих единых методологических рамках Каутский написал несколько работ, посвященных собственно историческим исследованиям. Они получили широкое распространение и пользовались большой популярностью. Назовем их здесь прежде всего для того, чтобы еще сильнее подчеркнуть их очевидную связь с идеологическими моментами. В таких работах, как «Томас Мор и его Утопия» (1888), «Классовые противоречия 1789 года. К столетию великой революции» (1889), «Предшественники новейшего социализма» (1895), «Происхождение христианства. Историческое исследование» (1908), Каутский ставил своей целью ответить на вопрос, который в 1884 г. он изложил следующим образом:
«Мы изучаем прошлое не для того, чтобы пофантазировать наподобие Руссо о возврате к природе, а с целью получить от прошлого уверенность в том, что наши усилия – не утопия, а вытекают как из общечеловеческой природы, так и из исторического развития» [22].
В своих чисто исторических трудах Каутский ставил в основном три цели: 1) показать, что изучение истории необходимо для того, чтобы напомнить пролетариату о его прошлом с его же точки зрения; 2) показать, что только историческая память может сформировать политическое сознание, то есть сознание того, что его [пролетариата] действия не являются чем-то произвольным; 3) бороться против «вульгарного марксизма», который рассматривает прошлое и настоящее упрощенно, в концептуальном плане выражает основные понятия марксизма и его лозунги примитивно, подгоняя их под абстрактные и вневременные категории.
Суть «вульгарного» марксизма, писал Каутский, в утверждении, что благодаря деятельности Маркса и Энгельса концептуальная система марксизма уже оформилась и речь идет лишь о том, чтобы применить ее на практике. Но основное в марксизме – его метод исследования, метод, который должен постоянно проходить практическую проверку в ходе новых специфических исследований. В предисловии к монографии, посвященной «Утопии» Томаса Мора, Каутский подчеркивал, что его цель – показать на конкретном примере применение этого марксистского «метода исследования во всей его полноте», с тем чтобы подойти к «новой проблематике, достойной исследования» [23]. При повторном издании (1908) своей работы 1889 года, посвященной классовым противоречиям Французской революции, он утверждал, что в своем труде он стремился нанести удар тем, кто сводил «марксизм к простой формуле и постоянной схеме» и считал, что они располагают «ключом к любой премудрости», и с помощью специальных исследований показать, до какой степени запутаны и сложны социальные отношения [24]. Само собой разумеется, для Каутского цель исторического исследования заключалась в неразрывной связи с практической целью – способствовать формированию социалистического сознания. Историк-марксист с помощью специфических исследований должен пытаться выявить все элементы, способствующие пониманию основных причин исторического развития:
«Задача науки – выявить в многообразии „богатого исторического наследства“ общее существенное и благодаря этому найти путеводную нить, следуя которой можно разобраться в лабиринте реальности» [25].
Отсюда возможность соединить историческую науку и политическое сознание пролетариата:
«Для того чтобы подвести пролетариат к историческому знанию, к самосознанию и политической зрелости, к мышлению с широкими перспективами, необходимо изучать исторический процесс с точки зрения материалистического понимания истории. Поэтому для нас, людей, далеких от того, чтобы представлять себе историю неким антикварным курьезом, изучение прошлого превращается в довольно мощное орудие современной борьбы в целях ускорения достижения лучшего будущего» [26].
Здесь нет возможности проанализировать особенности исторических трудов Каутского. Однако после того как мы объяснили политические задачи историографической деятельности Каутского, полезно отметить один из результатов его исследований, особенно в области исторического воссоздания идеи о «предшественниках социализма», то есть идеи о соотношении между интеллигенцией и низшими классами, которое в идеолого-политическом аспекте он определял как соотношение между теми, кто благодаря своему социальному и культурному положению в состоянии выработать осознанное представление о смысле истории, и теми, кто, таким образом, ставит перед собой задачу передать это «сознание» трудящимся массам «извне». Хотя Каутский боролся против всякого рода идеалистических концепций и подчеркивал зависимость идей от экономических условий, он тем не менее высоко ставил тех интеллигентов, которые, находясь в этой зависимости, обладали способностью предвосхитить анализ благоприятных условий для возникновения новой эпохи. В основном, писал он, «ясно, что идеи формируются до того, как они могут повлиять на массы» [27]. Поэтому, в частности, интеллигент, связанный с массами, считает своей задачей поставить свое сознание, сознание, так сказать, предвосхищающее события, на службу пролетариату. Утопический коммунизм был историческим доказательством существования подобного «предвосхищающего сознания». Отсюда, в частности, вытекала роль интеллигенции, которая, с одной стороны, благодаря своему социальному положению могла пользоваться благами высшего образования, а с другой – из гуманных чувств и из-за характера выводов, сделанных в социальном плане, – была вынуждена порвать отношения с привилегированными классами. Эту точку зрения Каутский блестяще изложил в 1895 году во вступлении к работе, посвященной предшественникам социализма:
«Современная и международная социал-демократия имеет два исторических корня. Они уходят в одну почву: это строй, который зиждется на экономике и собственности. Они имеют одну и ту же цель – прекращение невыразимых страданий, которые наше общество заставляет переносить многих и многих своих членов, в особенности самых слабых из них, неимущих, прекращение этих страданий посредством отмены этого экономического строя и собственности. Но оба они по сути своей резко отличаются друг от друга.
Первый из этих корней – утопический коммунизм. Он возник в среде высших классов; представители этого утопизма принадлежат к высшему культурному слою общества. Второй корень – уравнительный коммунизм. Он развивается в низших классах общества, среди тех, кто вплоть до последних десятилетий даже с точки зрения духовного развития принадлежал к самым отсталым слоям общества. Утопизм возник благодаря прозорливости людей высокой культуры, поднявшихся над специфическими интересами того класса, выходцами из которого они являлись. Уравнительный коммунизм груб и примитивен. Он был создан вовсе не благодаря социальным представлениям и не благодаря бескорыстным мыслям и чувствам, а был вызван к жизни насущными материальными нуждами, борьбой за классовые интересы» [28].
В годовщину двадцатипятилетия со дня смерти Маркса, размышляя над историческим значением его деятельности, Каутский отмечал именно тот факт, что Маркс дал рабочему движению научную основу для ориентации его действий, которая, как и в случае с утопическим коммунизмом, оформилась в высших слоях общества. «Социализм мог возникнуть сначала только в буржуазных кругах», и, подчеркивал он далее, если верно, что «пролетариат может освободиться лишь с помощью собственных сил», так же верно и то, что цели его борьбы могли быть поставлены лишь теорией, внесенной в пролетарскую среду культурой извне, поскольку «стихийность» не в состоянии ни поставить саму цель, ни указать рациональной связи со средствами ее достижения. Организация есть средоточие, в котором теория со