7. Организация – форма посредничества между социальностью и сознанием
Уже говорилось, что для Розы Люксембург не существует абстрактной альтернативы между стихийностью и организацией; все зависит от конкретного исторического посредничества. И это видно из специфической концепции Розы Люксембург об организации. Как и во всех ее тезисах, решительную роль играют здесь нюансы. Кстати, немало недоразумений по поводу теории Розы Люксембург возникло из-за того, что ее диалектическую мысль пытались загнать в схемы логико-формальных дефиниций. Кроме того, в силу этих формальных определений партия рассматривается как воплощение постоянных свойств, не меняющихся ни при какой обстановке, из которых можно вывести ее революционную сущность. Мнение, что все действительно исторические понятия определить нельзя (идеалистическая философия), является общим и для Розы Люксембург, и для Ленина. То, что невозможно однозначно определить исторические понятия, относится, в частности, и к таким, как «организация» и «партия». Если Лукач определял организацию как «форму посредничества между теорией и практикой» (что при более внимательном рассмотрении и если представить теорию как воплощение полного сознания социальной общности и исторической миссии пролетариата означает в еще большей степени механистический перенос считающейся всегда правильной теории на, практику), то для Розы Люксембург организация является «формой посредничества между социальностью и сознанием». Организация, партия, социал-демократия – все это ступени посредничества, с которыми согласуются революционные теории рабочего движения, в которых обретают сознание революционные действия масс и к которым относится каждый шаг реального движения к конечной цели, то есть уничтожению классового господства. Роза Люксембург понимает социал-демократию (которая в то время была синонимом партии) скорее как процесс, а не раз и навсегда застывшую структуру.
«Пролетарское движение не все и не сразу стало социал-демократическим даже в Германии, но оно становится таким с каждым днем, постоянно преодолевая крайности анархизма и оппортунизма, эти преходящие моменты движения социал-демократии, которую следует рассматривать как процесс» [29].
Организация вмешивается в этот процесс, создавая и на основе опыта и форм борьбы пролетариата, в некотором смысле предвосхищая и иллюстрируя их революционные моменты в перспективе достижения конечной цели.
Роза Люксембург пишет: «В основном тактика борьбы социал-демократии в общих чертах не „придумана“. Она – результат многих великих творческих свершений классовой борьбы, зачастую самой обычной, но которая тем не менее экспериментирует. Так же и тут несознательное предшествует сознательному, логика объективно-исторического процесса предшествует субъективной логике его главных действующих лиц» [30].
Подобная концепция организации непригодна для случайных и преходящих выступлений, но допускает диалектику тождества и нетождества, вполне определенные революционные цели и самый разнообразный и неожиданный опыт масс. Отсюда максимальное внимание к изменениям, тенденциям, конфликтам, ускоряющим или замедляющим революционный процесс.
Стихийность и организация не соотносятся чисто внешне, а, скорее, содержат свою имманентную диалектику. Если попытаться изолировать их одну от другой или установить между ними какую-то тождественность, может случиться, что в ходе их исторического развития они могут перейти в свою противоположность. Если пролетарская организация отрывается от масс (это, во всяком случае, не одно и то же, что потеря числа членов и голосов), она почти обязательно вызывает стихийные действия трудящихся, которые могут обратиться и против нее. Если стихийность отрывается от организационной силы рабочего класса, она впадает в организационный фетишизм сектантских групп или в механистичность различных движений протеста, которые вспыхивают и тут же гаснут, групп, не расположенных и не способных вести ни длительную теоретическую, ни практически-организационную работу. Всю свою жизнь Роза Люксембург вела решительную борьбу в двух направлениях: против бюрократического оппортунизма и против сектантской стратегии, ведущей к изоляции масс. Тем не менее ей абсолютно чужд образ мысли, свойственный руководящему составу, и чужда боязнь, присущая организациям, построенным по моделям буржуазной иерархии, которые видят угрозу в любом действии, не контролируемом или же не предпринятом по инициативе партии. Ее вера в способности и опыт масс подразумевает уверенность в том, что массы в состоянии исправить собственные ошибки. «Неверные шаги реального рабочего революционного движения в историческом плане несравненно плодотворнее и ценнее самого лучшего „центрального комитета“».
К этому следует добавить, что «революционный инстинкт» и логика исторической обстановки вынуждают даже революционеров действовать по таким законам, которые сводят на нет их прекрасно задуманные планы. В своем «Введении к работе К. Маркса „Гражданская война во Франции“» (1891) Энгельс подчеркнул связь между планами и реальной практической деятельностью прудонистов и бланкистов, которые составляли большинство в Парижской коммуне.
«Но гораздо более поразительно то, насколько часто Коммуна поступала правильно, несмотря на то, что она состояла из бланкистов и прудонистов. Разумеется, за экономические декреты Коммуны – и за их достоинства и за их недостатки – прежде всего несут ответственность прудонисты, а за ее политические действия и промахи – бланкисты. Как это обычно бывает, когда власть попадает в руки доктринеров, и те и другие делали, по иронии истории, как раз обратное тому, что им предписывала доктрина их школы» [31].
Роза Люксембург понимает партию не как раз и навсегда установленный институт, единственный активный центр руководства революционным процессом, но как нечто развивающееся, в чем сохраняются, осмысливаются и развиваются далее коллективный опыт и попытки рабочего класса организоваться, которые с помощью материалистической диалектики направляются к конечной цели [32]. «Организация, разъяснительная работа и борьба здесь не разделяются механически и даже временно, как у бланкистов» [33]; скорее, они образуют противоречивое единство, разные аспекты одного и того же диалектического процесса. Нельзя – как это пытались многие – сделать из Розы Люксембург просветительницу-идеалистку, которая считает возможным победить классовое общество одной лишь силой убеждения, однако пафос просветительства накладывает настолько определенный отпечаток на ее мысль, что это чувствуется даже в организационных вопросах. Так, она считает, что борьба против оппортунизма в пролетарской партии и профсоюзах – это исключительно интеллектуальная борьба и ее нельзя разрешить с помощью организационных мер. В равной степени она выказывает и отвращение к исключению из партии и к дисциплинарным мерам. (Требование об исключении Бернштейна для нее совершенно не типично.)
Эта антибюрократическая страсть характеризует уже первое столкновение Розы Люксембург с Лениным. Ее интересует не абстрактная дискуссия по организационным вопросам или, как говорит Ленин в своем ответе на ее критику, защита «элементарных положений любой системы, любой мыслимой партийной организации» [34], а, скорее, политическое направление, проводимое организацией в конкретных социальных условиях. Если обычно можно сделать какие-то обобщения на основе определения исторического содержания и задач организации, то возможно свести их и к формальному принципу, богатому политическими последствиями: чтобы выполнять свои исторические задачи, политические организации должны строиться «снизу», последовательно демократически. Такова точка зрения партии, исходящая из ее задач, а не из чисто организационных принципов. Эту же точку зрения мы можем найти и у Ленина, хотя она и модифицирована наличием идеи руководства, против которой, естественно, выступает Роза Люксембург. По ее словам,
«единственная вещь, которую партия борьбы сознательного класса, то есть социал-демократия, а также и профсоюзы, стоящие на почве классовой борьбы, могут позволить себе сделать „по собственной воле“, – это именно попытаться заранее отдать себе отчет в исторических, социальных и политических условиях, которые вызывают необходимость рождения форм классовой борьбы, способствующих сознательному участию в развитии, и возглавить ее движение в исторически необходимом направлении» [35].
Роза Люксембург никогда не сомневалась, что в борьбе за власть необходима пролетарская партия, но считала, что ответ на организационные проблемы может быть дан только на основе стихийной самоорганизации масс. Партия действительно «важный фактор, но только один фактор среди множества других» [36]. Конечно, она недооценивала влияния бюрократических организаций, препятствующих накоплению опыта и развитию масс, поскольку была уверена, что эта паразитическая бюрократия и ее вожди отступят при первой же атаке пролетарских масс. Несомненно, Роза Люксембург полностью ошибалась в крестьянском вопросе – на который Ленин пытался ответить лозунгом: «Вся земля крестьянам!» – что почти невозможно оправдать с точки зрения социализма, поскольку в условиях первой социалистической революции она все рассматривала, исходя из конечной цели социализма, а не из реальных возможностей конкретного революционного развития. В борьбе против откровенно собственнических интересов русского крестьянства, его вековой мечты о собственной земле, которую необходимо было удовлетворить прежде всего, чтобы активно вовлечь крестьян в революционный процесс, никакая власть не имела бы успеха в стране. И возможно, Роза Люксембург даже не отдавала себе отчета в том, насколько необходима большевистская партия на определенных этапах Октябрьской революции, в особенности в деле разгрома контрреволюции. Само собой разумеется, что приписывать Розе Люксембург органистическую концепцию революции, связанную с буржуазными революциями прошлого – как пытался это сделать молодой Лукач в решительной и смелой попытке освободиться от своего прошлого критика культуры и доказать, что он действительно является ленинцем, – абсолютно неверно [37]. Именно в работе Розы Люксембург, на которой Лукач пытается основать эту критику, все противостоит идее органического развития революционных процессов: