6. Парвус: русская революция и рабочая демократия
В обзоре главных аналитических подходов в Германии к русской революции и ее последствиям для Запада нельзя не упомянуть позиции русского эмигранта Александра Гельфанда, более известного под псевдонимом Парвус. Получив германское гражданство и обосновавшись в Мюнхене, он принял активное участие в дискуссии о ревизионизме в конце XIX века и стал одним из самых видных публицистов радикального крыла Германской социал-демократической партии. Одновременно он продолжал активно участвовать и в идеологической борьбе в рядах русской социал-демократии, а в 1905 году отравился в Россию и принял участие в революции. Парвус выступил в «Искре» с серией важных статей, в которых, разбирая последствия русско-японской войны, уже в 1904 году предсказал историческую неизбежность революции. Примерно в 1905 году он заложил основы той теории «перманентной революции», благодаря которой – в частности, и как вдохновитель Троцкого – он занял видное место в истории марксистской мысли. В германской социал-демократической печати он опубликовал несколько крупных очерков, в которых делал упор на три основных момента: 1) русскую революцию следует рассматривать одновременно как результат противоречий международного капитализма и как фактор, порождающий в нем новые противоречия; 2) внутренняя динамика русской революции такова, что она не допускает прочной консолидации на буржуазной политической основе; 3) Советы – и здесь мы встречаемся с элементом, совершенно новым даже по сравнению с высказываниями Люксембург, – представляют собой зародыш новой формы государственной организации.
Как мы видели, анализ специально русской революции велся в немецкой печати в рамках более широкого анализа, основными объектами которого были, с одной стороны, всеобщая забастовка в качестве нового пролетарского оружия, а с другой – тенденция капитализма порождать межимпериалистические конфликты, служащие в свою очередь предвестниками социальных революций.
Выступая в дискуссии о всеобщей забастовке задолго до вспышки революции в России и, следовательно, задолго до «уроков», преподанных грандиозными массовыми выступлениями в России, Парвус сформулировал теоретический тезис о том, что всеобщая забастовка представляет собой специфическую форму, с которой должен был начаться пролетарский революционный процесс. «Всеобщая забастовка, – писал он в августе 1904 года, – будучи массовой политической забастовкой, обращена не против экономической власти класса капиталистов, а, скорее, против политической власти капиталистического государства». Ее цель – «дезорганизация государства» – достигается благодаря параличу «наиболее важных отраслей производства и средств сообщения». Вместе с тем цель всеобщей забастовки заключается также в том, чтобы деморализовать противника и вызвать энтузиазм у пролетариата. Отсюда вывод: «В этом смысле всеобщая забастовка есть не что иное, как революция без обращения к оружию». Прежние революции выражались в форме нападения на правительство, и неслучайно они совершались по преимуществу в столицах. Всеобщая же забастовка «направлена против государства», и происходит она во всей стране. Помимо этого, прежние революции имели предпосылкой «общее недовольство правительственной политикой». Всеобщая же забастовка имеет предпосылкой «развитие профсоюзов и социал-демократического движения, а также распространение социалистических идей в армии». Следовательно, «всеобщая забастовка есть пролетарская революция»[318].
Высказав положение о всеобщей забастовке как новой форме пролетарской революции, Парвус с настойчивостью стал проводить мысль о реальности военной опасности и революционном отражении ее пролетариатом. Комментируя в «Лейпцигер фольксцайтунг» в октябре 1905 года откровения Делькассе о том, что в связи с последствиями марокканского кризиса Европа оказалась под угрозой возникновения мировой войны, Парвус проанализировал причины военной угрозы в современном ему мире. Глубокие причины общеевропейской войны, писал он, коренятся не в тех или иных изменениях международной политической «конъюнктуры», а в милитаризме, который питают как завоевательские стремления аристократии, так и капиталистические интересы фабрикантов оружия. Мы вступили в период возросшей напряженности и войн, из чего следует, что «нас ожидает война, хотя мы пока не знаем, где она разразится». Царивший пока мир был «миром, основанным на страхе». Между тем признаки надвигающейся мировой войны отчетливы и вызывают тревогу: китайско-японская, испано-американская войны, война с бурами, русско-японская война. Факторами, подготавливающими новую войну, являются: превращение Германии в морскую державу, превращение Соединенных Штатов в еще одно милитаристское государство, обострение борьбы против мирового господства Великобритании в торговле. Такова обстановка, в которой пролетариат не может ожидать ничего хорошего от равновесия сил капиталистических держав. «Единственная возможность предотвратить мировую войну – это противопоставить ей революционную оппозицию европейского пролетариата»[319]. Задача пролетариата, разумеется, не пассивно ждать начала войны, а попытаться предотвратить ее. Если же войне все же суждено вспыхнуть, то ответом рабочего класса должно стать «развязывание революции»[320].
Русскую революцию Парвус рассматривал в рамках этого международного процесса, этой диалектической связи империализма с революцией в общемировом масштабе. Она выступала в качестве специфического аспекта куда более общего явления. Революция в России, следовательно, рождалась как детище мировой капиталистической системы, и именно на всю эту систему в целом ей суждено будет оказать воздействие, обострив конфликт между капитализмом и пролетариатом в международном масштабе. В статьях 1904 года в «Искре» Парвус предвидел революцию в России и завоевание российским пролетариатом роли «авангарда» международного социалистического движения. Русско-японская война, писал он, стала борьбой за гегемонию в Восточной Азии: ей суждено поколебать исторические позиции царизма и отразиться на соотношении сил между всеми странами. Все это в свою очередь изменяет соотношение сил между капитализмом и пролетариатом на общемировом уровне.
«Всемирный процесс капиталистического развития ведет к политическому восстанию в России, а это должно оказать свое воздействие на политическое развитие капиталистических стран повсюду в мире. Русская революция потрясает политические основы капиталистического мира, русский пролетариат может завоевать роль авангарда социальной революции»[321].
Через несколько дней после «кровавого воскресенья» (22 января 1905 года) Парвус указал на факторы динамики уже начавшейся в России революции. Его главный тезис гласил, что русскому пролетариату нужно добиваться единства своих рядов и полной самостоятельности по отношению к любым другим политическим силам. Его задача никоим образом не может заключаться в политике союзов, которая подчинила бы его чужим интересам и ограничила бы его независимость. Борьба с царизмом знаменует начало более общей борьбы против буржуазии, – борьбы, которой суждено продолжаться. «Рабочий класс должен знать, что революция и свержение самодержавия никоим образом не тождественны; что для того, чтобы довести до конца революционное восстание, рабочий класс должен сначала сражаться с самодержавием, а потом – с буржуазией». Самое важное для пролетариата – сохранять «независимость собственной организации, ее реальную самостоятельность по отношению ко всем остальным политическим течениям». Отсюда пять заповедей революционного пролетариата (содержащих в зародыше теорию «перманентной революции»):
«1) не смешивать организации; идти порознь, а бить вместе; 2) не отказываться от собственных политических требований; 3) не скрывать различия в интересах; 4) следить за союзниками, как за врагами; 5) больше стремиться к использованию ситуации, созданной борьбой, чем заботиться о сохранении союзников».
Если социал-демократия не хочет потерять доверия рабочих, она не должна бояться притязаний на политическую власть. Парвус поэтому отвергал всякую перспективу прихода буржуазии к кормилу правления: лишь социал-демократия может стать силой правления, соответствующей моменту, причем стать ею не для «социалистических преобразований», для которых пока нет экономических предпосылок, а для создания «демократической республики», опирающейся на «революционную армию рабочих»[322].
Рассматривая события под таким углом зрения и разъясняя в августе 1905 года на страницах газеты баварских социал-демократов смысл происходящей в России революции, Парвус резюмировал свою мысль следующим образом. Революция, по его словам, должна привести к трем главным результатам: превращению пролетариата в независимую силу; завоеванию политических свобод как условия независимой деятельности социал-демократии; созданию демократического строя как базы для нового и более широкого революционного процесса в социальном смысле[323].
Наиболее важными аналитическими работами Парвуса, опубликованными в германской печати, являются статьи в «Нойе цайт» (декабрь 1905 – апрель 1906 года). Первая из них (без подписи) перепечатана из русского социал-демократического журнала «Начало» и озаглавлена «Задачи социал-демократии»; заглавие хорошо отвечало программному характеру этой статьи. Ее центральным пунктом было переплетение непосредственных задач русского пролетариата и его более отдаленных целей, – переплетение, подчеркивающее неразрывную связь буржуазной и послебуржуазной фаз этой революции. «Непосредственной революционной целью» русского пролетариата, рассуждал Парвус, является уже не построение политического строя, управляемого буржуазией, а создание государственного порядка, в рамках которого «было бы гарантировано удовлетворение требований рабочей демократии». Чрезвычайно интересное определение Парвус давал понятию «рабочая демократия». Оно интересно, в частности, тем, что в нем четко указываются, так сказать, методологические основы процесса «перманентной революции». «Рабочая демократия, – писал Парвус, – содержит в себе все наиболее радикальные запросы буржуазной демократии, но вместе с тем придает некоторым из них особый характер и добавляет к ним новые, чисто пролетарского свойства». Одним словом, пролетариат стремится использовать присущие буржуазной демократии свободы для увеличения собственной классовой организованной мощи в целях социальной борьбы. По мере развития этого процесса он создает свои организации, которые с точки зрения форм выходят за традиционные границы буржуазной демократии, а с точки зрения содержания отражают самый ход борьбы за социальную революцию, направленную против капитала.