[904]. Эти фразы напоминают нам слова Жореса, но как изменился и тон и язык, если вспомнить, к чему взывали за 30 лет до этого Гед или В. Либкнехт, говоря о международном пролетариате, подымающемся против буржуазной нации!
В том же, 1907 году Бауэр опубликовал работу «Национальный вопрос и социал-демократия», где можно прочитать, например, следующее (это еще ближе к Жоресу):
«Социалистическое общество осуществит на практике мечту Фихте: приобщить каждого к развитию национальной культуры… Социализм обретет свое значение благодаря доступу всего народа к общности национальной культуры, благодаря завоеванию полного самоопределения нации, благодаря национальной духовной дифференциации».
Казалось, социал-демократия намерена вырвать знамя «отечества» из рук буржуазных партий и использовать его в качестве требования рабочего движения. По мере того как в последнее десятилетие XIX века и в начале XX века европейский национализм становится все более угрожающим и появляются сторонники войны, II Интернационал развивается в атмосфере националистического угара и в нем все больше возрастает напряженность между защитниками «национального интереса», склонными отождествлять его с национальным государством, пусть даже буржуазным, и верными приверженцами марксизма, которые пытаются заменить национальное государство отечеством пролетариата или всенародным государством. Эту ситуацию, вызывавшую изменение позиций в ходе медленного и часто противоречивого процесса развития, можно сравнить с серьезным поворотом в советском и международном коммунистическом движении, когда в 1934 – 1936 годах (достигнув апогея после немецкой агрессии в 1941 году) даже с еще большей быстротой брали на вооружение «национальные ценности». Судя по всему, угроза войны, подобно катализатору, ускоряет проявление противоречий марксизма в вопросе о нации.
Однако при сравнении этих двух исторических периодов не следует заходить слишком далеко, так как в эпоху II Интернационала конфликты только начинали развиваться, хотя и прогрессировали весьма быстро. В частности, конфликты эти были тогда двух различных видов и могут быть отнесены к двум разным сферам. В развитых капиталистических странах существовал национализм, направленный на защиту данного государства, а для рабочих этот национализм служил защитой того положения рабочих в национальных рамках, которое завоевал пролетарский класс, имеющий тенденцию к определенной форме интеграции в государство, особенно через синдикализм. В Западной Европе лишь одна Ирландия отличалась по степени развития национального вопроса; там этот вопрос приобрел иное значение, а именно борьбу за освобождение. На Балканах же, в Центральной и Восточной Европе ставился вопрос о национальности, или, лучше сказать, о национальностях. Для II Интернационала национальные рабочие движения в Восточной Европе открыли своего рода второй фронт, ставший также ареной теоретической дискуссии об осуществлении национального вопроса при социализме. Социалистические партии раскалываются, фракции противопоставляются друг другу, и на таком фоне развертывается оживленный теоретический поиск. Дебаты начались на Лондонском конгрессе 1896 года в связи с вопросом о Польше, и уже на этом конгрессе произошло размежевание между националистами и сторонниками развития всех национальностей. В дальнейшем они развернулись еще шире, в итоге принятия компромиссной австрийской программы в городе Брно (1899), которая породила дискуссию в России. Особенно серьезной эта дискуссия стала после революционного взрыва 1905 года. Началась она с работы Бауэра и его диалога с Каутским, затем обострилась из-за разногласий по вопросу о самоопределении и достигла кульминации в споре между Лениным и Розой Люксембург.
Это крещендо дискуссии, знаменовавшее собой и развитие теории, происходило в обстановке столкновений по организационным вопросам, определявшим практику рабочего движения. На первый план выдвинулся вопрос о партии и ее программе: партия национальная или партия революционная, национальная автономия или централизм? Быть может, именно в связи с обсуждением этого вопроса о партии обнаружились новые противоречия: марксизм и национальный вопрос, проблема коммунизма и верховенства партии, – противоречия, которые коренились в недостаточности большевистского решения проблемы, но на первых порах были замаскированы тем, что это решение имело успех в условиях разгула национализма, вызванного развязыванием империалистической войны.
7. Национализм и национальное освобождение: от Розы Люксембург к Джеймсу Конноли
Восстановление рабочего Интернационала с 1889 года происходило, как правило, хотя прямо это нигде не было установлено, на основе участия в конгрессах одной делегации от каждой страны. Делегация формировалась из представителей политических и профсоюзных организаций, если, конечно, они не были объединены в одну, как это было в случае Бельгийской рабочей партии. Формы представительства – а по сути дела, политический отбор, проводившийся исходя из признания необходимости автономной политической деятельности, – вырабатывались иначе, чем у анархистов, иными словами, иначе, чем у тех, кто считал, что борьба за рабочее дело неделима. Такова была центральная тема Лондонского конгресса 1896 года, однако именно на нем, правда, под сурдинку, и возникла по инициативе Розы Люксембург дискуссия по национальному вопросу.
Разгоревшийся конфликт – как, впрочем, случится еще не раз в будущем – носил прежде всего организационный характер, будучи связан с разногласиями между Польской социалистической партией (ППС), выступившей с резолюцией в поддержку независимости Польши, и Союзом польских социалистов за рубежом, малочисленной партией, одной из вдохновительниц которой была сама Роза Люксембург, а также Социал-демократией Королевства Польского (СДКП), основанной в 1893 году. Предложенный текст резолюции в основном отражал позицию Маркса в I Интернационале по вопросу о Польше и главным образом об Ирландии:
«Принимая во внимание, что порабощение одной нации другой может играть на руку только капиталистам и деспотам, что это всегда и при любых обстоятельствах оборачивается несчастьем для трудового народа угнетенных наций, что особенно русский царизм, черпающий свои силы внутри страны и приобретающий влияние за ее пределами благодаря порабощению и расчленению Польши, представляет собой постоянную опасность для прогресса международного пролетариата, Конгресс заявляет: независимость и автономия Польши суть политические требования, являющиеся не менее необходимыми для международного рабочего движения в целом, чем для пролетариата самой Польши»[905].
Напротив, Роза Люксембург выступила против подчинения пролетарского интернационализма, который должен служить фундаментом социалистических партий, моральному примату права угнетенных национальностей, ибо она была убеждена, что национальный вопрос, равно как и любой другой социальный и политический вопросы, является вопросом классовых интересов. Возможность победы революции в Российской империи, считала она, сделала бы бессмысленной борьбу за предварительное возрождение Польши. Каутский предложил временное решение проблемы, изменив резолюцию с помощью гибких и туманных выражений. Интернационал заверял в основном о своей симпатии «к рабочим всех стран, находящихся под военным, национальным или каким-либо другим гнетом деспотизма», хотя в резолюции и признавалось также «право всех наций на самоопределение»; то есть формулировка (в таком виде встречающаяся, правда, только в немецком тексте, тогда как в английском и французском текстах речь идет лишь об автономии), которая впоследствии стала широко употребляться Лениным. Уже одна эта резолюция Интернационала дает представление о том, насколько второстепенным был тогда данный вопрос. Но позднее дискуссия вокруг него станет гораздо острее.
Роза Люксембург как марксистка выступила по национальному вопросу, конечно, не только по случаю Лондонского конгресса[906]. В связи с полемической позицией своей партии (СДКП) она уже высказывалась на эту тему в ряде написанных по-польски статей, а затем издала (под псевдонимом Матей Розга) брошюру о рабочем вопросе в Польше (1895). Лондонский конгресс дал ей возможность подготовить несколько статей и на страницах «Нойе цайт» – органа, который благодаря Каутскому стал ориентиром в ходе дискуссии по национальному вопросу, – призвать к международной дискуссии по данному вопросу.
Прежде всего Роза Люксембург отвергла организацию Интернационала по национальному признаку: рабочие партии, считала она, ведут борьбу в политических рамках существующих государств, то есть государств, не только не соответствующих национальному сообществу, но даже многонациональных. Признание правилом права национальностей вызвало бы опасный раскол в рабочем движении:
«Коль скоро Польша, несмотря на то что она поделена между тремя государствами, сумела организоваться в общую национальную партию для борьбы за свою политическую независимость, почему бы не сделать то же самое и другим национальностям в Австрии, эльзасцам по отношению к французам и так далее? Одним словам, открылась бы настежь дверь и для борьбы, и для национальных организаций… Вместо политических программ, соответствующих классовым интересам, появились бы национальные программы»[907].
Таким образом, Роза Люксембург поставила вопрос о функциональном противоречии II Интернационала, где мандат на съезд предоставлялся отдельным странам. Однако и в будущем тот же принцип применялся при формировании секретариата, Международного социалистического бюро, хотя начиная с 1905 года Камиль Гюисманс и попытался создать сеть корреспондентов от различных партий и даже фракций, причем не только в Европе, именно с целью предоставить базу Интернационалу на основе национальных реальностей.