Если уж мы действительно хотим установить, чтó именно отличало позицию будущего основателя Советского государства, то эту отличительную черту следует скорее усматривать в довольно раннем распознании им точной классовой роли новых приемов организации труда – результате его всегдашнего острого внимания к развертыванию классовых битв пролетариата. В этом особая, но не исключительная заслуга Ленина. Пусть даже спорадическое по своему характеру применение тейлоровских приемов – в виде целостной системы или отдельными частями – порождало острые конфликты отклонения. В Род-Айленде, помимо знаменитой забастовки в арсенале, превентивная стачка охватила и соседние предприятия: для того чтобы вызвать взрыв подозрений у рабочих, оказалось достаточно «присутствия группы лиц, прибывших просто по делам, но известных своей принадлежностью к фирмам, прославившимся тем, что организация труда на них была налажена Тейлором»[217]. Введение хронометража вызвало на заводах «Рено» забастовки широкого масштаба и большой интенсивности[218]. Число более или менее известных примеров можно было бы умножить. Причем лишь люди, питающиеся наивно мифическими представлениями о пролетариате, могут приуменьшать значение организованности и конкретных организаций в проведении этих забастовок.
В основе возражений профсоюзов (как и возражений социалистов) против новых методов, по существу, лежало разоблачение иллюзорности обещания высоких заработков, ибо внедрение тейлоровской организации труда привело бы к увеличению безработицы и расколу рабочего класса. Во всех случаях применения системы Тейлора, говорилось в циркуляре председателя Межнационального профсоюза механиков США местным отделениям в апреле 1911 года, возникала одна и та же неумолимая дилемма: либо тейлоровская система терпела провал из-за сопротивления рабочих, либо влекла за собой
«уничтожение пролетарских организаций и низведение трудящихся до положения настоящих рабов, понижение заработной платы и возникновение такой атмосферы всеобщей подозрительности между тружениками, что каждый смотрел на своего соседа как на возможного предателя и шпика»[219].
В ленинских статьях 1913 – 1914 годов подчеркиваются прежде всего два обстоятельства: рабочих, которые поверят в увеличение зарплаты вследствие «научного управления», ждет разочарование, ибо такое увеличение всегда отстает от роста производительности труда и является реальным «только на первое время» («Как только рабочие привыкнут к новой системе, плату опять понижают до прежнего уровня»[220]); применение тейлоровских методов влечет за собой отрицательные последствия для занятости[221]. Таким образом, для Ленина – публичного обличителя «научной» системы выжимания пота – научное управление производством с точки зрения положения рабочих означает возрастание трудовой нагрузки и увеличение безработицы, этой язвы, порождаемой капитализмом даже в условиях богатой Америки[222]. Разумеется, подспудно присутствует здесь и понимание разобщающего влияния тейлоровских приемов на пролетариат. Однако связь между применением тейлоризма и разобщением рабочих, столь точно подмеченная Межнациональным профсоюзом механиков США, не прослеживается открыто в опубликованных ленинских статьях о системе Тейлора. Равным образом в этих публикациях не упоминается и такое последствие внедрения новых методов, связанное с самой их сутью, как профессиональная дисквалификация рабочих, хотя еще до первой мировой войны этот эффект тейлоризма открыто обличался не только в Соединенных Штатах, но и в других странах, например во Франции[223].
Эта сторона проблемы, которая со временем станет господствующим аспектом в разоблачении капиталистической рационализации труда, отсутствует не только в «Тетрадях по империализму», но и в более поздних, послереволюционных упоминаниях Ленина о Тейлоре. Понятно, что нельзя ни забывать, ни преувеличивать реальные масштабы применения тейлоровских методов в те годы, когда Ленин собирал материалы для «Империализма»; но даже с учетом этого условия подобный дефект зрения, на мой взгляд, не может быть объяснен просто сосредоточенностью внимания Ленина на технически новаторском, а следовательно, прогрессивном характере научной организации труда.
В заметках тетради «β» Ленин обнаруживает огромное внимание к тому эффекту разобщения рабочего класса, который вызывает система Тейлора. Весьма показательно, что он выписывает многие отрывки, которые ясно указывают на такого рода последствия. Против них – как красноречиво свидетельствуют выписанные места – вели борьбу прежде всего самые сильные, наилучшим образом организованные профсоюзы: не случайно Ленин выписывает из «дополнительной главы Валлихса» слова о том, что «многие указывают, что Тейлор ведет „счет без хозяина“: рабочие организации не позволят»[224]. Таким образом, предпосылка для выявления тенденции к замещению квалифицированной рабочей силы неквалифицированными рабочими здесь заложена. Однако взгляд Ленина прикован к другому источнику разобщающего воздействия на пролетариат, вызываемого научным управлением производством, – если угодно, зеркально противоположному тому, о котором говорилось выше. Имеется в виду, по словам самого Тейлора, то, что для рабочего «возможность стать мастером или старшим рабочим стала значительно более частой, ибо при новых условиях требуется большее число этих должностей». Комментарий Ленина не нуждается в пояснениях: «подманивание и подкуп рабочих переводом в мастерки»[225].
Разумеется, здесь подмечена лишь часть общей картины. Но в то же время среди изменений в структуре рабочего класса, вызываемых новыми организационно-техническими приемами, отмечен и подчеркнут не менее важный и масштабный (уже в те времена, когда делались эти выписки) эффект, чем дисквалификация, и действующий в том же направлении, а именно подрыв единства рабочего класса и ослабление революционного порыва пролетариата[226]. Внимание Ленина не случайно привлечено к этому аспекту проблемы. В предпринимаемых им в тот период усилиях «дать последовательно марксистское объяснение»[227] началу войны и краху II Интернационала с входившими в него крупными социал-демократическими партиями его неотступно преследует один вопрос: о формировании и развитии «рабочей аристократии» в разных странах. Является ли тейлоризм – это орудие господствующего класса для более интенсивного выжимания пота из разобщенного пролетариата, как уже с 1913 года определяет и разоблачает новую систему Ленин (и не только он один в рабочем движении), – просто своего рода оболочкой, с устранением которой остается собственно научное ядро, объективный результат поступательного движения познающей человеческой мысли, или же эта оболочка настолько тесно срослась с «научными» результатами, настолько неотъемлема от самой сути исследования, что обусловливает и сами познавательные выводы? Иными словами, является ли для Ленина тейлоризм областью безоговорочного применения принципа различия между приобретением научного знания и практическим приложением этого знания? Если мы отвечаем на этот вопрос утвердительно, тогда необходимо сделать очевидный вывод, что существует лишь один-единственный тип трудового процесса, который приобретает знак плюс или минус лишь в зависимости от классовой природы того общества, в котором он совершается. Заключительные строки приведенных заметок из тетради «β», по-видимому, побуждают сделать вывод, что автор склонялся к прямолинейно утвердительному ответу. Об этом же свидетельствует, как мы видели, целый ряд выдержек из работ более позднего периода. И все же поставленный вопрос не является ни праздным, ни чисто «внешним» по отношению к теоретическому наследию Ленина, то есть вопросом, вызванным исключительно марксистскими исследованиями последних лет о советской действительности.
Дело в том, что и после революции Ленин специально останавливается именно на научной ограниченности тейлоризма; «…практически применить и испытать сдельную плату, применение многого, что есть научного и прогрессивного в системе Тейлора…» – таков лозунг, выдвинутый в «Очередных задачах Советской власти»[228]. В этих словах можно было бы усмотреть чисто политическую осторожность и предосторожность, причем такое истолкование дополнительно подтверждается, если сравнить этот текст с первоначальным вариантом статьи[229]. Ленин как-никак обращается к пролетариату своей страны, который – сколь бы ограниченными ни были в России масштабы практического применения тейлоризма – отчасти уже ощутил на собственной шкуре, что такое капиталистическая рационализация; причем обращается к нему после великого Октябрьского революционного переворота. Более того, вождь победившей революции знает, что на него смотрят пролетарии всего мира. Разве недостаточно было в этих условиях просто повторить – с той же ясностью, что и раньше, – что все дело в капиталистическом применении выводов, полученных Тейлором в результате научного анализа процесса труда, в отрицательных последствиях такого применения? Ход ленинской мысли, сопровождающей призыв практически использовать «многое, чтó есть научного» в тейлоризме, более сложен.
3. После Октября
Для претворения в жизнь «общего лозунга момента» – «восстановление разрушенных… производительных сил… экономический подъем страны; – прочная охрана элементарного порядка» – приходилось идти, как говорится в «Очередных задачах Советской власти»