[15]. Кроме того, замечает Левин, Ленин говорил об этом слое сельского населения, употребляя то термин «класс», то термин «слой» или «сословие»[16]. Все это, так же как и неспособность Интернационала четко представить себе борьбу и цели крестьянских выступлений, естественно, не способствовало ясности политической речи и вело к объективной недооценке взаимосвязей между борьбой крестьян и борьбой рабочих в преддверии захвата власти.
«Неслыханно забитое, раздробленное, придавленное, осужденное во всех, самых передовых, странах на полуварварские условия жизни, сельское население всех трех указанных категорий (сельскохозяйственный пролетариат, полупролетариат и мелкое крестьянство. – Авт.), будучи экономически, социально, культурно заинтересовано в победе социализма, способно решительно поддержать революционный пролетариат лишь после завоевания им политической власти, лишь после решительной расправы его с крупными землевладельцами и капиталистами, лишь после того, как эти задавленные люди увидят на практике, что у них есть организованный вождь и защитник, достаточно могучий и твердый для помощи и руководства, для указания верного пути»[17].
Наряду с этим официальным документом существовал и другой, который благодаря наиболее подробному характеру объяснений и по распространенности в секциях Коминтерна можно считать даже важнее самих тезисов. Речь идет о брошюре, написанной Мархлевским, «Аграрный вопрос и мировая революция»[18], о которой Ленин сказал, что это – документ, содержащий теоретические принципы коммунистической аграрной программы III Интернационала. Основные аспекты этой программы, устанавливавшие способы вмешательства пролетарского государства в деревне после захвата власти, можно резюмировать так: 1) крупная собственность конфискуется государством, а управление ею поручается Советам предприятий, в состав которых входят наемные рабочие (пролетарии и мелкие крестьяне); 2) сельскохозяйственная продукция после удовлетворения нужд наемных работников хозяйства идет на снабжение городов; 3) обмен между городом и деревней происходит не в торгово-денежной форме, а регулируется объективными потребностями: хозяйства снабжают города, получая в обмен необходимые промышленные товары; 4) крестьяне-собственники в борьбе между пролетариатом и буржуазией должны быть «нейтрализованы» при помощи мер, которые исключат их подчинение финансовому капиталу, например с помощью отмены задолженности. Возможность перейти к разделу земель, хотя и явно допускалась программой, сталкивалась с двумя непреодолимыми препятствиями: разнообразием сельскохозяйственной структуры. и необходимостью создавать крупные коллективные хозяйства. Хотя в своих тезисах по аграрному вопросу Ленин неоднократно подчеркивал абсолютный приоритет сохранения пролетарской власти и говорил, что создание крупных хозяйств не должно рассматриваться как некий абсолют и настоятельная потребность, окончательную – более строгую – формулировку тезисов заимствовал из брошюры Мархлевского.
Раздел земли продолжал оставаться политической необходимостью в отношениях между победившим пролетариатом и сельскими массами, и тут не было никакого снисхождения к прудонистскому утопизму с его воображаемым этическим превосходством индивидуального труда мелкого крестьянина. Не было места и социалистическому максимализму типа Серрати, который с подозрением смотрел на политику большевиков в отношении крестьянства и был шокирован ею[19]. Подчеркивать линию на коллективизацию и в то же время выступать за сохранение и даже распространение мелкой собственности в этой брошюре и в тезисах значило мыслить сугубо реалистически, хотя в то же время все это представляло собой трудноразрешимое противоречие. Для Мархлевского и других руководителей Интернационала, «животный эгоизм крестьянского сословия», его слепое бунтарство, недоверие и невежество являлись препятствиями на пути реализации проекта социалистической перестройки деревни. Кроме того, упрощая, Мархлевский добавлял к этим чертам крестьянского характера и отказ снабжать продуктами города революционной России, побуждал, таким образом, большевистскую власть прибегать к насильственным реквизициям[20].
Итак, первое противоречие состояло в желании как можно быстрее избавиться от этого социального слоя и в то же время установить какие-то союзы с ним в целях сохранения диктатуры пролетариата. Второе вытекало из проекта централизации обмена между городом и деревней с одновременным уничтожением рынка, фактическим сохранением права собственности и, стало быть, абстрактной возможностью распоряжаться продукцией. В конкретном опыте Советского Союза все это приведет экономику на грань краха и вызовет необходимость в новой экономической политике. Что касается Интернационала, то II конгресс пока что временно отложил эту проблему, предоставив ее разрешение животворным силам революции. В тезисах говорилось, что
«коммунистическая партия должна ясно сознавать, что в переходный период от капитализма к коммунизму, т.е. во время диктатуры пролетариата, среди этого слоя (мелкого крестьянства. – Авт.) неизбежны, по крайней мере отчасти, колебания в сторону ничем не ограниченной свободы торговли и свободы использования прав частной собственности, ибо этот слой, являясь уже (хотя и в небольшой мере) продавцом предметов потребления, развращен спекуляцией и собственническими привычками. Однако при твердой пролетарской политике, при вполне решительной расправе победившего пролетариата с крупными землевладельцами и крупными крестьянами, колебания данного слоя не могут быть значительны и не способны изменить того факта, что в общем и целом он будет на стороне пролетарского переворота»[21].
Последующая дискуссия показала, что все, за исключением Серрати, по причинам, о которых мы уже говорили, приняли линию, предложенную в тезисах. Сокольников остановился на процессах пролетаризации в деревне в первые послевоенные годы. Грациадеи предложил некоторые исправления второстепенного характера. Болгарин Шаллин вместо того, чтобы говорить о крестьянах своей страны, заявил, что он согласен с Сокольниковым. Даже выступление докладчика Мейера на дискуссии оказалось сухим комментарием к тезисам. В общем, так и не удалось вовлечь в дискуссию других делегатов[22].
3. Нэп: образец для Интернационала
Трудно отрицать, что в период военного коммунизма Ленин, Бухарин и другие большевистские руководители не питали надежды немедленно перейти к строительству социалистического общества, хотя централизация политической и экономической власти в то время была также необходимостью, вызванной гражданской войной. Однако то, что такой тип организации производства и распределения рассматривался коммунистами как необходимое условие победы революции, видно из того, каким образом пролетарская власть в Венгрии в период своего короткого существования пыталась урегулировать отношения между городом и деревней. В одной из работ 1920 года, в которой рассматривались этапы этого опыта, Варга попытался установить основные, по его мнению, пункты, которых надо твердо придерживаться в отношениях с крестьянством. Венгерский экономист заявил: он уверен, что после победы революции пролетарская власть, чтобы гарантировать снабжение городов продуктами, должна действовать с помощью налогов, реквизиций, экспроприации у зажиточных крестьян и таким образом наладить необходимый обмен между городом и деревней[23]. Позднее эти позиции осудил Бухарин. Он упрекал Варгу и коммунистических руководителей Венгрии в том, что они не поняли необходимости союза с крестьянством для сохранения пролетарской власти. Это произошло в разгар нэпа, во время заседания V расширенного Исполкома Интернационала (1925). Но и позднее, на VI конгрессе (1928), открыто не отвергая нэпа, Варга продолжал утверждать, что централизация политической и экономической власти – это единственный путь укрепления победоносной революции.
Решение большевистской партии о принятии нэпа приблизительно совпало по времени с работой III конгресса Интернационала, но из-за недостаточного внимания и незнания многими делегатами внутренних вопросов РКП(б) на выступлении Ленина «Тезисы доклада о тактике РКП(б)»[24] присутствовало очень мало делегатов. В этом докладе было по крайней мере два основных соображения: первое – о том, что ожидавшаяся вот-вот революция на Западе отодвигается. (С этим соображением согласились Троцкий и Каменев, а Зиновьев и Бухарин, Радек и Бела Кун были против.) Второе касалось экономического и социального положения в России, растущего сопротивления крестьян насильственным реквизициям, кронштадтских событий и неспособности промышленности поставлять технику для развития коллективизированного сельского хозяйства. Ленин заявил, что для восстановления более справедливого равновесия между городом и деревней необходимо установить натуральный налог и дать крестьянину возможность продавать излишки:
«Продналог, естественно, означает свободу крестьянина распоряжаться излишками, остающимися после уплаты налога. Поскольку государство не сможет предоставить крестьянину продуктов социалистической фабрики в обмен на все эти излишки, постольку свобода торговли излишками неминуемо означает свободу развития капитализма.
В указанных пределах, однако, это нисколько не страшно для социализма, пока транспорт и крупная промышленность остаются в руках пролетариата. Напротив, развитие капитализма под контролем и регулированием пролетарского государства (т.е. в