[211]. Возвратившись через месяц в Россию, Ленин придал особое значение этой концепции в своих «Апрельских тезисах»:
«Не парламентарная республика, – возвращение к ней от С.Р.Д. было бы шагом назад, – а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху»[212].
В последующие месяцы Ленин неоднократно выступал в пользу «особого типа государства», которое он отождествлял с существующими Советами, а «по типу, по социально-политическому характеру, с государством Коммуны»[213].
Перед лицом оппозиции со стороны Каменева и других «старых большевиков» он заявил о своей глубокой убежденности в том, что «Советы… скорее и лучше проведут самостоятельность массы народа в жизнь», и в скором времени обещал «подробнее» заняться сравнением «обоих типов государства»[214]. Тот факт, что Ленин, занятый лихорадочной революционной деятельностью, не осуществил этого аналитически обоснованного сравнения ни в 1917 году, ни впоследствии, породило серьезный пробел в этой области. Последующие его замечания по этой проблеме сводятся лишь к общему отождествлению парламентской республики с господством буржуазии и с государственным буржуазным аппаратом, в котором «остается неприкосновенной вся машина угнетения: армия, полиция, чиновничество», а следовательно, «парламентарная буржуазная республика стесняет, душит самостоятельную политическую жизнь масс, их непосредственное участие в демократическом строительстве всей государственной жизни снизу доверху. Обратное – Советы рабочих и солдатских депутатов»[215]. Если парламентская республика, писал Ленин, ограничивается «демократическими выборами, правом посылать в парламент людей, которые – по меткому и глубоко верному замечанию Маркса – народ представляют и народ подавляют», то Советы как государственная власть – это «именно учреждения такой демократии, которая устраняет старые органы угнетения, которая вступает на путь всенародной милиции»[216].
Ленин теперь отказывался рассматривать третью альтернативу, которую сам принимал в конце предыдущего года, то есть демократическую республику с представительными парламентскими институтами, в которой, по утверждению Энгельса, «победивший пролетариат должен заново переделать [umformen] старый бюрократический административно-централизованный государственный аппарат»[217]. Отсюда альтернатива Советов, сформулированная Лениным как «высший тип демократического государства»[218], получала еще более узкую эмпирическую основу. А между тем он заявлял:
«Этот идеал не только вошел в нашу программу, не только занял свое место в истории рабочего движения Запада, именно в опыте Парижской Коммуны, не только оценен, подчеркнут, разъяснен, рекомендован Марксом, – но и практически применялся уже рабочими России в 1905 и 1917 годах»[219].
Это было уже слишком. Опыт Коммуны насчитывал всего лишь 72 дня, и, как ретроспективно комментировал Маркс, это было «восстание только одного города в исключительных условиях»[220]. В «Гражданской войне во Франции» Маркс поставил своей задачей реабилитировать Коммуну перед лицом враждебного капиталистического мира. Позднее Энгельс объяснял Бернштейну, что в «„Гражданской войне“ бессознательные тенденции Коммуны поставлены ей в заслугу как более или менее сознательные планы»[221]. Более того, в последующие годы Маркс никогда не высказывался в пользу образования государственных институтов по типу Коммуны вместо парламентских. Он даже подчеркивал тот факт, что «надо считаться с учреждениями, нравами и традициями различных стран»[222]. В наброске «Введение» к программе французской рабочей партии он показывал возможность превратить всеобщее избирательное право «из орудия обмана… в орудие освобождения»[223]. Наконец, ни короткий опыт Советов 1905 года, когда они «были только, так сказать, утробным зародышем, ибо просуществовали всего несколько недель»[224], ни опыт 1917 года в условиях двоевластия не могли показать их превосходства в качестве органов государственной власти.
Ленинский тезис соединял воедино два различных вопроса: реальную и важную роль, которую сыграли Советы (их революционный потенциал Ленин чувствовал сильнее, чем кто бы то ни было) в 1905 году и особенно в 1917 году в качестве органов народной борьбы и местной инициативы, а также их пригодность в качестве альтернативы парламентам как национальным представительным формам. Хотя, с одной стороны, Ленин был прав, подчеркивая важность демократических элементов прямой демократии, обусловленных тесной связью местных Советов с массами, однако, с другой – ничто не указывает на то, будто он уже выработал новую форму косвенных выборов от местных Советов в высшие, которая потом была развита и внесена в Конституцию 1918 года. Наоборот, в апреле 1917 года он говорил о Республике Советов «рабочих, солдатских, крестьянских и пр. депутатов, объединенных Всероссийским Учредительным собранием народных представителей или Советом советов»[225].
Ленин написал «Государство и революцию» в августе – сентябре 1917 года, когда скрывался от полиции, но уже за много месяцев до этого он говорил о ее основных положениях. Подзаголовок «Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции» к этому труду означал «восстановление истинного учения Маркса о государстве» и опровержение «извращений» Каутского[226], а также распространение в массах идеи государства-коммуны, или государства Советов, за которое теперь выступали большевики. Более чем какой-либо другой труд Ленина, эта книга многократно переиздавалась и переводилась. Влияние ее было огромно.
Немалая часть «Государства и революции» состоит из высказываний Маркса и Энгельса, собранных Лениным в его «синей тетради». Это довольно односторонне интерпретированные отрывки из их основных произведений, которые Ленин мог найти в то время[227]. Например, идея о разрушении капиталистического государства и его замене государством-коммуной представлена как суть концепции Маркса и Энгельса о государстве и революции, однако в книге нет никаких ссылок на такое произведение, как «Введение» 1895 года Энгельса к «Классовой борьбе во Франции», в котором предлагалась совсем иная перспектива. Цитируя определение Энгельсом демократической республики – «специфическая форма для диктатуры пролетариата», – Ленин пояснял, что «демократическая республика есть ближайший подход к диктатуре пролетариата»[228], что явно не одно и то же. О гипотезе Маркса, согласно которой революция в Англии могла бы произойти без разрушения государственной машины, Ленин говорил, что она уже не действительна вследствие развития милитаризма и бюрократии[229].
Книга «Государство и революция» проникнута глубоко демократическим и антибюрократическим духом, столь характерным для работы Маркса «Гражданская война во Франции», из которой Ленин во многом черпал свое вдохновение. Основная идея – это участие рабочих масс в управлении государством особого типа; это «полугосударство»[230], «устроенное… так, чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло не отмирать»[231]. Ленин уточнял:
«При переходе от капитализма к коммунизму подавление еще необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством эксплуатируемых. Особый аппарат, особая машина для подавления, „государство“ еще необходимо, но это уже переходное государство… И оно совместимо с распространением демократии на такое подавляющее большинство населения, что надобность в особой машине для подавления начинает исчезать. Эксплуататоры, естественное дело, не в состоянии подавить народа без сложнейшей машины для выполнения такой задачи, но народ подавить эксплуататоров может и при очень простой „машине“, почти что без „машины“, без особого аппарата, простой организацией вооруженных масс (вроде Советов рабочих и солдатских депутатов)»[232].
Ленин также утверждал:
«Мы… сведем государственных чиновников на роль простых исполнителей наших поручений, ответственных, сменяемых, скромно оплачиваемых „надсмотрщиков и бухгалтеров“ (конечно, с техниками всех сортов, видов и степеней)… Такое начало, на базе крупного производства, само собою ведет к постепенному „отмиранию“ всякого чиновничества, к постепенному созданию такого порядка… когда все более упрощающиеся функции надсмотра и отчетности будут выполняться всеми по очереди, будут затем становиться привычкой и, наконец, отпадут как особые функции особого слоя людей»[233].
Что же касается национального единства, то оно, по Ленину, могло быть сохранено в форме «добровольного централизма», добровольного «объединения коммун в нацию», добровольного «слияния пролетарских коммун»