Так и сегодня, вклад в развитие современного марксизма может сделать всякий исследователь, который стоит на почве марксизма и создает что–то новое в области общественных наук. Но на существенное изменение марксизма может претендовать только тот, кто решил какую–то важную социальную проблему на основе глубокого познания всех трех составных частей марксизма.
4. Конкретизация В. И. Лениным учения о революционной ситуации
Все учение марксизма есть учение о революционном преобразовании эксплуататорского, классового общества в общество бесклассовое, коммунистическое. В том числе и о том, что общество созрело для революции, что имеется и субъект революционного действия, что есть первый опыт пролетарской революции — Парижская Коммуна. Кроме того были многочисленные анализы буржуазных революций в европейских странах. Однако, действительно, специальной теоретической разработки именно по революционной ситуации применительно к социалистической революции ни у Маркса и Энгельса, ни у раннего В. И. Ленина не было. И все–таки…
Считается, что ленинское учение об условиях революционной ситуации создано лишь за два года до революции 1917 года в работе «Крах II Интернационала». И это могло показаться, а многим кажется и сегодня, что это какое–то новое учение марксизма, более простое и концентрированное.
На самом деле это не совсем так. Эти, по словам самого В. И. Ленина в этой же работе, «… марксистские взгляды на революцию, которые много, много раз развивались и признавались за бесспорные всеми марксистами и которые для нас, русских, особенно наглядно подтверждены опытом 1905 года». (Ленин В. И. Полн. Собр. Соч. Т.26. С. 219). Просто здесь он более конкретно и точно определяет ситуацию кануна революции в соответствии с надвигающимися событиями. Эти события отражают «изменения», которые происходят в обществе и которые фиксирует учение о революционной ситуации.
Часто авторы, анализирующие концепцию В. И. Ленина или революционные ситуации в той или иной стране, говорят об «объективных условиях» и «субъективных факторах»
революционной ситуации. И это, в общем–то, правильно. Но Ленин пишет здесь именно об «изменениях». И это очень точно, поскольку в революционной ситуации жизнь общества меняется стремительно, причем как в одну, прогрессивную в целом, так и в другую, реакционную, сторону. Происходят разного рода колебания, шатания, предательства политических сил, их союзов, партий, вождей. Борьба противоположных сил обострена и ситуация подчас качается из стороны в сторону ежедневно. Поэтому требуется повседневный контроль за изменениями общественных событий, учет колебаний и настроений, гибкая тактика реальной повседневной борьбы. Учение о революционной ситуации было создано В. И. Лениным летом 1915 года в период всеобщего кризиса капитализма, когда мир вступил в эпоху империализма, империалистических войн и пролетарских революций, вскоре после измены деятелей II Интернационала совместно выработанной стратегии и тактике в борьбе с империализмом. Однако понятно, что это оно было изложено на бумаге в своей относительной цельности. Ясно и то, что отдельные положения излагались и применялись на практике и раньше. Однако разработка этой теории продолжалась и в советские времена, а некоторые аспекты требуют осмысления и сегодня.
Разъясняя мысль о революционной ситуации, Ленин ссылается на анализ революционного кризиса в Европе накануне войны, в 1912 году, данный так называемым Базельским манифестом на соответствующем международном конгрессе социал–демократических партий и движений. В Манифесте, говорит В. И. Ленин, зафиксирована революционная ситуация в странах Европы: «…революционная ситуация, кратко описанная выражением «экономический и политический кризис» (Там же). Однако, если теория экономического кризиса и отдельные конкретные экономические кризисы были достаточно подробно исследованы со времен К. Маркса и Ф. Энгельса, то теории политических кризисов повезло в меньшей степени. В основном она создавалась в форме анализов конкретных революций в Европе. Характеризуя данный политический кризис накануне и в ходе Первой мировой войны, Ленин пишет: «Политический кризис налицо: ни одно из правительств не уверено в завтрашнем дне, ни одно не свободно от опасности финансового краха, отнятия территории, изгнания из своей страны (как изгнали правительство из Бельгии). Все правительства живут на вулкане, все апеллируют сами к самодеятельности и героизму масс. Политический режим Европы весь потрясен, и никто, наверное, не станет отрицать, что мы вошли… в эпоху величайших политических потрясений»(Там же. С.219–220). И чуть далее: «Обострение противоречий громадное. Глухое возмущение масс, … начинающийся ропот в «низах» — все это налицо». Но это объективные условия кризиса, а как ведут себя субъекты?
И тут Ленин гениально усматривает:\nа) «А чем дальше затягивается и обостряется война, тем сильнее сами правительства развивают и должны развивать активность масс, призывая их к сверхнормальному напряжению сил и самопожертвованию.»; и \nб) «Опыт войны, как и опыт всякого кризиса в истории, всякого великого бедствия и всякого перелома в жизни человека, отупляет и надламывает одних, но зато просвещает и закаляет других (курсив — В. И. Ленина), причем в общем и целом, в истории всего мира, число и сила этих последних оказывались, за исключением отдельных случаев упадка и гибели того или иного государства, больше, чем первых.» (Там же).
Вот эти процессы В. И. Ленин и обобщил в конкретных простых признаках, известных как концепция революционной ситуации.
Он выделяет, с одной стороны, три «объективных изменения», которые характеризуют ситуацию, «независимых от воли не только отдельных групп и партий, но и отдельных классов» (Там же. С. 218–219). Эти изменения: «1. Невозможность для господствующих классов сохранить в неизменном виде свое господство; тот или иной «кризис верхов», кризис политики господствующего класса, создающий трещину, в которую прорывается недовольство и возмущение угнетенных классов. Для наступления революции обычно бывает недостаточно, чтобы «низы не хотели», а требуется еще, чтобы «верхи не могли» жить по–старому. 2) Обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетенных классов. 3) Значительное повышение, в силу указанных причин, активности масс, в «мирную» эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых, как всей обстановкой кризиса, так и самими «верхами», к самостоятельному историческому выступлению» (Там же. С.218).
С другой стороны, он указывает, что «… не из всякой революционной ситуации возникает революция, а лишь из такой ситуации, когда к перечисленным выше объективным переменам присоединяется субъективная, именно: присоединяется способность революционного класса на революционные массовые действия, достаточно сильные, чтобы сломить (или надломить) старое правительство, которое никогда, даже и в эпоху кризисов, не «упадет», если его не «уронят».(Там же). Вот эти субъективные изменения и представляют отдельную проблему при анализе революционных ситуаций или их приближении. Здесь и заключена трудность в оценке текущих моментов, в характеристике особенностей борьбы в определенное данное время, в том числе и в настоящее.
Во–первых, необходимо обратить внимание на действия противоположного субъекта: господствующий субъект находится в кризисе, в
нем обостряются внутренние противоречия, он сам побуждает революционного субъекта к действиям. Ему необходимо единство политических сил, сконцентрированность ресурсов и действий против врага, но он не может добиться ни политического единства, ни единства экономических интересов. К тому же его разные части раздираются разными иностранными силами — английскими, немецкими, американскими. Во–вторых, с другой стороны, активизируется революционный субъект, поддерживаемый массой «низов», которые не «хотят жить по–старому». Разрастаясь и радикализуясь в ходе революционной ситуации, они ищут достойную радикальную силу, способную выразить их стремления, экономические интересы и представления о справедливости и соответствующем государстве. Так они готовятся к «революционным действиям». Но что это за «способность революционного класса на революционные действия»? Чем она обусловлена? Как она появляется и в чем проявляется? Насколько она развита или не развита? Что нужно делать, чтобы её развить?
С точки зрения всемирно–исторического процесса, рабочий класс давно готов и способен на революционные действия со времен К. Маркса и Ф. Энгельса. И за это время неоднократно, в течение теперь уже около полутора столетий, доказал это практически. Он не только совершил великие революции в Европе, Азии и Латинской Америке, но и защитил их во Второй мировой войне и других войнах. Он построил мировую социалистическую систему, помог освободиться от колониальной зависимости десяткам стран Азии, Африки и Латинской Америки.
Но он потерпел крупнейшее поражение в своем главном оплоте — в СССР, вызвавшем другие поражения в других странах и континентах. Поэтому многие его отряды до сих пор пребывают в состоянии раздробленности, шока, дезориентации. Этому способствует массированное мировое идеологическое, а под час и военное, давление буржуазных сил всех капиталистических стран.
В настоящее время вырвавшийся из–под коммунистического пресса мировой капитал повел бешеное наступление на завоевания рабочего класса по всему миру. Объединившись под эгидой США, он сплотился для усиления эксплуатации по всему миру. Усилилась степень эксплуатации не только в развивающихся, но и в развитых странах: уничтожаются прогрессивные профсоюзы, увеличивается рабочий день, уменьшается или даже не выплачивается месяцами зарплата, увеличивается до гигантских масштабов безработица, организуется хаос в целых регионах мира с перспективой постоянных военных конфликтов, безнаказанно уничтожаются руководители самостоятельных государств, сам суверенитет большинства государств стал проблемным.
Вместе с тем, внутри глобального капитализма назрели глубокие противоречия как в целом между гегемонией США и её сателлитами, так и внутри самих буржуазных государств: между сторонниками гегемонии США и НАТО и национально ориентированными слоями буржуазии и бюрократии. В этих условиях возрастает роль политической составляющей субъекта революционного процесса роль организации класса вообще и её высшей формы в особенности: политической партии рабочего класса. С одной стороны, наличие развитой политической партии рабочих говорит о степени зрелости (или незрелости) рабочего класса, а с другой только развитая рабочая партия и может помочь рабочему классу завершить свое становление «классом для себя», т. е. способным организоваться и стать подлинным субъектом исторического процесса, ставящим свои цели и формулирующим свои интересы и реализующим их в ходе исторического творчества. Как показала практика поражения рабочего класса в СССР, важную роль в выполнении исторической миссии рабочего класса выполняет и отдельный (единичный) субъект (отдельный коммунист) в составе всеобщего исторического субъекта рабочего класса в целом. Особенно, если этот отдельный субъект руководитель звена или член руководящих органов партии. Требования к личности коммуниста, а тем более к личности партийного руководителя, должны быть исключительно велики. Практика последних десятилетий КПСС показала, что беск