Ленин в первой главе своей книги (озаглавленной «Теоретические ошибки экономистов-народников») склоняется – хотя и с некоторыми оговорками – к позиции Туган-Барановского по вопросу о пропорциях между различными секторами производства и еще больше к позиции Булгакова, раскритикованной впоследствии Розой Люксембург. По мнению Ленина, «рост капиталистического производства, а, следовательно, и внутреннего рынка, идет не столько на счет предметов потребления, сколько на счет средств производства». Прирост вторых происходит быстрее, чем первых. «…Подразделение общественного производства, которое изготовляет средства производства, должно, следовательно, расти быстрее, чем то, которое изготовляет предметы потребления. Таким образом, рост внутреннего рынка для капитализма до известной степени „независим“ от роста личного потребления, совершаясь более на счет производительного потребления». Он признает, что здесь кроется некоторое противоречие, проявляющееся в более быстром росте производства, нежели потребления («Это – настоящее „производство для производства“»), но оно не способно помешать развитию: «это – противоречие не доктрины, а действительной жизни; это – именно такое противоречие, которое соответствует самой природе капитализма и остальным противоречиям этой системы общественного хозяйства». Ленин далее отрицает, будто Маркс «объяснял кризисы недостаточным потреблением» [Л: 3, 41, 42, 46, 48].
Из современных экономических теорий, известных в европейских и американских академических кругах, ближе всех к концепции Розы Люксембург (и открыто признавая ее влияние) стоит теория Михаила Калецкого[68]. Она была разработана в первой половине 30-х годов, то есть в докейнсианскую эпоху, и заслуживает внимания главным образом в двух аспектах. Во-первых, он поставил прибыль и заработную плату (влияние прибыли на стоимостное содержание зарплаты) в отношения зависимости от степени монополизации, давая таким образом, объяснение природе и основам прибыли. Во-вторых, совокупную занятость и валовой продукт[69] – а следовательно, и валовую прибыль – он поставил в зависимость от факторов, относящихся к «реализации», то есть от совокупного спроса и, в частности, от потребления капиталистов и вложенной прибыли. В-третьих, он считал, что общая сумма капиталовложений (оставленная обеими сторонами в дискуссии о «реализации» почти без внимания) зависит от нормы ожидаемой прибыли на новые вложения, то есть от отношения между валовой реализованной прибылью и валовой производственной мощностью. В этом случае размеры капиталовложений увеличиваются или уменьшаются до известной степени самопроизвольно. Бум капиталовложений, вызванный повышением спроса и, следовательно, реализацией прибыли, способствует дальнейшему увеличению капиталовложений до тех пор, пока вновь созданная в результате новых вложений производственная мощность не повлияет на норму получаемой прибыли (результат деления валовой реализованной прибыли на валовую производительность) с силой, достаточной для ее понижения. Аналогичным образом после поворотного момента снижение капиталовложений имеет обратный эффект: всякое уменьшение вкладов влечет за собой понижение валового спроса и валовой реализованной прибыли до тех пор, пока сниженная производительность и падение занятости не подействуют с достаточной силой на норму прибыли. Эта логически хорошо построенная теория экономических кризисов и экономического цикла созвучна концепции Розы Люксембург. Стоит отметить, что, в то время как большинство экономистов – от Сисмонди до Гобсона – делали акцент на потреблении и недопотреблении, теория Калецкого прямо ставит проблему капиталовложений и их периодичности и/или их хронической недостаточности в рамках капиталистического способа производства, где главное – получение прибыли.
Начиная с Розы Люксембург, как мы могли в этом убедиться, спор о реализации всегда велся в неразрывной связи с проблемой империализма[70]. Но с марксистской интерпретацией современного капитализма обычно ассоциируют два имени – Гильфердинга и Ленина. Первый связал феномен империализма главным образом с концентрацией капитала и монополиями, в частности с растущим господством крупного банковского капитала над промышленным в условиях развитого капитализма (как показывал пример Германии того времени), а следовательно, и с растущим господством финансового капитала (отсюда и название работы Гильфердинга – «Финансовый капитал»). Произведение Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» было написано весной 1916 и опубликовано в России после его возвращения на родину в апреле 1917 года. Оно начинается с признания важности работы Гобсона «Империализм», которая, как пишет Ленин, представляет собой «очень хорошее и обстоятельное описание основных экономических и политических особенностей империализма». О Гильфердинге он отзывается гораздо менее лестно, называя его «бывшим „марксистом“, теперь соратником Каутского» и подвергая его – вместе с последним – резкой критике. Ленин утверждает, что в политическом смысле Гильфердинг «сделал по этому вопросу шаг назад по сравнению с откровенным пацифистом и реформистом, англичанином Гобсоном», но признает (хотя и с некоторыми оговорками), что «Финансовый капитал» «представляет из себя в высшей степени ценный теоретический анализ „новейшей фазы в развитии капитализма“».
Работа Ленина по империализму – это не столько теоретический анализ, сколько описательное изложение основных признаков капитализма в новой, достигнутой им в XX веке стадии. Главный из этих признаков – замена конкуренции монополией: «Смена конкурентной борьбы монополиями представляет собой одно из самых важных, а может быть даже самое важное явление в экономике современного капитализма». «Громадный рост промышленности и замечательно быстрый процесс сосредоточения производства во все более крупных предприятиях являются одной из наиболее характерных особенностей капитализма» [Л: 27, 307, 309, 310]. Широкое развитие картелей началось «с кризиса 1873 г.», хотя в те годы они еще и были «преходящим явлением», в то время как 1860 – 1870 годы стали «предельной ступенью развития свободной конкуренции» [Л: 27, 317]. Ленин утверждает: «Отношения господства и связанного с ним насилия – вот что типично для „новейшей фазы в развитии капитализма“», – и подчеркивает (так же как и Гильфердинг) новые функции банков (то есть банков немецкого типа), «финансового капитала» и «финансовой олигархии». К этому добавляется вывоз капитала в менее развитые заморские «колонии» – явление, в котором, можно сказать, заключается сама суть империализма. Ленин дает ему такой анализ: «Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами». И далее он критикует Каутского, полагающего, что под империализмом надо понимать «не „фазу“ или ступень хозяйства, а политику… „предпочитаемую“ финансовым капиталом, что империализм нельзя „отождествлять“ с „современным капитализмом“» [Л: 27, 323, 387, 388]. Следует заметить, что в отличие от Розы Люксембург и Гобсона Ленин в своей теории не связывает расширение колоний с явлением перепроизводства в империалистических странах или же с механизмом «реализации» и даже с так называемым законом Маркса о тенденции нормы прибыли к понижению[71]. Оно, расширение колоний, непосредственно связано с необходимостью для больших монополистических групп расширять свое господство и усиливать свою монополистическую власть на рынках предметов потребления и особенно средств производства. Два различных подхода к проблеме (Ленина и Розы Люксембург) не являются, естественно, несовместимыми; они могут прекрасно сочетаться. Но различие это, однако, не случайно: в дискуссиях по империализму даже и после второй мировой войны всегда имелись две точки зрения. Достаточно вспомнить об огромном внимании, уделявшемся роли государственных расходов на вооружение как антициклическому средству; доказательством тому может служить работа Барана и Суизи «Монополистический капитал» (Нью-Йорк, 1966), где с позиции Розы Люксембург делается попытка дать новое и более точное определение «сверхприбыли». В целом, нам кажется, можно говорить о существовании двух различных марксистских теорий по этим вопросам: в одной из них при анализе кризисов империализма и экономической политики уделяется особое внимание проблеме «реализации» и недостаточного спроса, в другой делается акцент на «пропорциях» между различными секторами производства.
Излишне говорить о том, что основополагающим элементом учения Маркса о динамике капитализма является тезис о растущем обострении классовой борьбы, которую данной системе все труднее сдерживать. Пролетариат не только растет численно, но и набирает силы и еще больше сплачивается, развивает свою сеть профсоюзных организаций и ведет тяжелую, упорную борьбу за перераспределение прибыли, идущей на доходы и заработную плату. В экономической борьбе растет его политическая классовая сознательность, так что в конце концов пролетариат восстает, завладевает средствами производства и изменяет данную систему. Русская революция 1917 года с ее ярко выраженным классовым характером[72] была воспринята в основном как еще одно историческое доказательство правоты его предвидения. Но было немало и таких (особенно среди лидеров социал-демократических партий того времени), кто утверждал, что это событие, далекое от предвидений Маркса, напротив, представляет собой их опровержение, так как революция произошла в слаборазвитой капиталистической стране, где господствовало крестьянское население, в то время как высокоразвитые капиталистические страны Западной Европы совершенно не вняли призывам к мировой революции. Ленин и большевики отвеч