«Некоторые из них не уравновешены от рождения, некоторые становятся такими под действием обстоятельств, но итог всегда одинаков: вместо того чтобы дарить своим хозяевам радость, собаки приносят одни заботы, расходы, а иногда и порождают отчаяние», – писала Вудхаус. Я посмотрел на Марли, задремавшего у моих ног, и спросил: «Ну что, приятель, похоже на тебя?»
В следующей главе, называвшейся «Ненормальные собаки», Вудхаус заметила: «Я не стану подчеркивать, что, если вы захотите оставить у себя не вполне адекватную собаку, это чревато постоянными ограничениями в вашей жизни». Она имеет в виду жить, опасаясь выйти из дома даже за бутылкой молока? «Впрочем, вы можете полюбить умственно неполноценную собаку, – продолжала Барбара, – но она не должна мешать другим людям». Другим людям, например, обедающим в кафе на свежем воздухе в воскресный день в Бока Ратоне, штат Флорида?
Вудхаус блестяще описала характер Марли и наше грустное, зависимое существование. Все признаки были налицо: злополучные, слабовольные хозяева, психически неуравновешенная, неконтролируемая собака, уничтоженное имущество, раздраженные посторонние люди и соседи, которым мы причиняли неудобства. Мы послужили хрестоматийным примером. «Поздравляю, Марли, – сказал я псу. – Вот твой диагноз: ты ненормальный». Услышав свое имя, он открыл глаза, потянулся и перевернулся на спину лапами кверху.
Я ожидал от Вудхаус, что она предложит отличное решение владельцам подобного бракованного товара, даст несколько полезных советов, которые после должной проработки помогут даже самых сумасшедших животных превратить в выставочные экземпляры. Но она закончила свою книгу на минорной ноте: «Только хозяева неуравновешенных собак знают, где проходит граница между здоровой собакой и душевнобольной. Никто не может решать за хозяина, что делать, если ему попалась больная собака. Но даже мне, заядлой собачнице, представляется, что лучше всего их усыпить».
Усыпить? Ого. На тот случай, если она выразилась не совсем четко, автор добавила: «Конечно, когда надежда на тренировки и помощь ветеринаров иссякнет и станет ясно, что животное никогда не сможет вести нормальный образ жизни, то наилучшее решение для собаки и ее хозяина – усыпление пса».
Даже любительница животных Барбара Вудхаус, успешный тренер тысяч собак, которых их хозяева считали безнадежными, признавала: некоторым собакам просто невозможно помочь. Если бы решать выпало ей, она гуманным способом отправила бы их на тот свет, в большой собачий рай.
– Не волнуйся, мой мальчик, – сказал я и наклонился, чтобы почесать живот Марли. – В нашем доме ты будешь спать только тем сном, после которого можно проснуться.
Марли тяжело вздохнул и снова погрузился в сновидения, где видел породистых пуделей в жаркие летние дни.
Примерно тогда же мы узнали, что не все лабрадоры одинаковы. У этой породы есть две подгруппы: английские и американские лабрадоры. Первые, как правило, меньше по размерам и более приземистые; у них крупная голова, а также мягкий, спокойный характер. Эти собаки обычно участвуют в выставках. Американские лабрадоры значительно крупнее и сильнее и выглядят более благородно. Они славятся своей неиссякаемой энергией и хорошим настроением, идеальны для охоты. Но эти же качества затрудняют их содержание в доме. Избыток энергии, как предупреждала книга, не стоит недооценивать.
В книге одного собаковода из Пенсильвании «Горные лабрадоры» я прочитал: «Многие люди спрашивают, в чем состоит различие между английскими и американскими лабрадорами. Различие, причем как в телосложении, так и в характере собаки, настолько велико, что правильнее было бы разделить эту породу на две. Если вы ищете охотничью собаку – выбирайте американского лабрадора. Они атлетичные, высокие, поджарые, но у них ОЧЕНЬ возбудимый нрав, который не позволяет им стать добродушными семейными любимцами. Английские лабрадоры, напротив, приземистые, крепкие, меньше размером. Очень добрые, спокойные, славные, ласковые собаки».
Потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, к какой линии относится Марли. Похоже, ситуация начала проясняться. Мы вслепую выбрали вид лабрадора, который наилучшим образом подходит для того, чтобы весь день носиться на свежем воздухе. Но это далеко не все. Из всего многообразия мы выбрали умственно отсталую, недисциплинированную собаку, на которую не действуют ни тренировки, ни транквилизаторы, ни кинологическая психиатрия. Это был вид ненормальных собак, которых опытный инструктор Барбара Вудхаус предлагала усыплять. Прекрасно, подумал я. Теперь все понятно.
Книга Вудхаус открыла нам глаза на душевную болезнь Марли. Вскоре после этого сосед попросил нас приютить на неделю своего кота, пока он с семьей будет в отпуске. Конечно, согласились мы, без проблем. По сравнению с собаками с кошками управляться гораздо проще. Им не требуется постоянное внимание, а этот кот вообще был скромным и незаметным, особенно в присутствии Марли. Он мог весь день прятаться под диваном и выходить поесть, только когда мы ложились спать. (Кошачий корм мы прятали от Марли.) Он ходил в лоток, который мы предусмотрительно замаскировали около бассейна. Кот не доставлял нам никаких хлопот. Марли даже не подозревал о его соседстве.
Однажды я проснулся утром от громких ритмичных ударов по кровати. Это был Марли. Его трясло от возбуждения, и он быстро-быстро бил хвостом по матрацу. Тук! Тук! Тук! Я потянулся, чтобы погладить пса, но он стал убегать. Пес прыгал и гарцевал возле кровати. Мамба Марли.
– Ладно, что там у тебя? – спросил я, протирая глаза спросонья. В ответ он гордо положил свое богатство на белоснежные простыни, всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Не до конца проснувшись, я, впрочем, мгновенно понял, что это. Предмет был маленький, темный, бесформенный, весь испачканный песком. А потом до моих ноздрей донесся запах – острый, едкий, зловонный. Я выпрямился и толкнул Дженни, чтобы разбудить ее. Я указал ей на подарок от Марли на простынях.
– Это не… – начала было Дженни с отвращением в голосе.
– Да, именно это, – сказал я. – Он разграбил кошачий лоток.
Вряд ли Марли больше распирало от гордости, даже если бы он принес нам самый крупный бриллиант в мире. Как и предсказывала мудрая Барбара Вудхаус, наша умственно отсталая, ненормальная собака вступила в новую фазу своей жизни – фазу поедания экскрементов.
Глава 19Удары молний
После появления на свет Конора все наши знакомые, за исключением моих родителей, которые были ревностными католиками и постоянно молились о маленьких Грогэнах, считали, что мы свою миссию выполнили. Для семьи с двумя работающими родителями один ребенок был нормой, двое – рассматривалось как некоторое излишество, а трое – непомерная роскошь. Учитывая то, насколько тяжелой была вторая беременность Дженни, нас не понимали: зачем еще раз подвергать себя такому ужасному испытанию. Но с первых дней брака, когда мы губили растения, прошло много времени. В нас проснулись родительские чувства. Двое мальчуганов принесли нам гораздо больше радости, чем мы ожидали. Теперь именно они определяли нашу жизнь. Порой нам действительно не хватало простого ленивого отдыха, вальяжных субботних вечеров, проведенных за чтением, и романтических ужинов, которые затягивались до поздней ночи. Но сейчас нам гораздо больше удовольствия доставляли пролитое яблочное пюре, отпечатки крохотных носиков на стеклах окон и прекрасные звуки босых ножек, шлепающих по коридору на рассвете. Даже в самые мрачные дни почти всегда находился повод улыбнуться, поскольку мы знали то, что рано или поздно постигает всякий родитель: изумительный период раннего отцовства и материнства – с попками в подгузниках, первыми зубками и невнятным бормотанием – яркие, краткие вспышки на длинном жизненном пути.
Мы оба закатывали глаза, когда моя мама, дама старой закалки, кудахтала: «Радуйтесь им, пока можете, потому что они вырастут быстрее, чем вы это заметите». Прошло всего несколько лет, но теперь мы поняли, как она была права. Она озвучила прописную истину, однако вскоре мы поняли, что она имеет к нам непосредственное отношение. Мальчишки действительно росли очень быстро, и с каждой прошедшей неделей заканчивалась очередная маленькая главка, к которой уже невозможно вернуться. Вчера Патрик сосал большой палец, а на следующей неделе он избавился от этой привычки. Вот Конор лежит в детской кроватке, а вскоре она уже служит ему трамплином. Патрик не выговаривал звук «р», и, когда женщины ворковали над ним, а происходило это часто, он сжимал кулачки, выпячивал губу и говорил: «Пелестаньте! Плеклатите! Хватит». Я хотел записать все это на пленку, но однажды «р» у него зазвучал чисто, и запись стала ненужной. Мы месяцами не могли заставить Конора снять пижаму Супермена. Он носился по всему дому в развевающейся накидке и кричал: «Я Стюпмен!» А потом внезапно перестал – мы опять упустили момент.
Дети были хронометром, который отсчитывал наше время, и его невозможно было не замечать. Этот хронометр фиксировал непрерывное течение жизни по морю минут, часов, дней и лет, которое без него показалось бы бесконечным. Наши дети росли быстрее, чем нам того хотелось, и этим частично объясняется, почему спустя год, после того как обосновались в Боке, мы задумались о третьем ребенке. Я сказал Дженни: «Слушай, у нас же теперь четыре спальни, почему бы и нет?» Нам хватило всего двух попыток. Никто из нас не произносил вслух, что хотим именно девочку, но это, несомненно, было так, несмотря на привычные рассуждения во время беременности, как прекрасно иметь троих сыновей. Когда же УЗИ подтвердило наши тайные ожидания, Дженни положила руки мне на плечи и прошептала: «Я так счастлива, что смогу подарить тебе маленькую дочку». Я тоже был счастлив.
Но не все друзья разделяли наш энтузиазм. Большинство из них на новость о беременности реагировало тупым вопросом: «А зачем?» Они не верили, что третья беременность – это