енности корабля. Нужно будет провести освещение и немного там прибраться — убрать с видных мест трупы, не стоит больше испытывать на прочность женскую психику. Думаю до конца смены нашей бригады, мы все там разведаем, и, когда проснутся остальные мужики, уже все вместе обговорим, что делать дальше.
Внимательно выслушав мои слова, Коля встрепенулся и уже с нетерпением в голосе, воскликнул:
— А что тогда мы тут стоим, лясы точим! Вы тогда с Ханом идите, грейтесь, а мы с Максимом, пойдем, достанем удлинители и займемся установкой освещения.
Он на секунду замолчал, а потом спросил:
— Слушай, а может быть принести туда еще один маленький бензогенератор?
Я, подумав, сказал:
— А что, дельная мысль! Можно даже для большей мобильности, захватить туда оба мини генератора. И тогда еще на всякий случай, прихватите канистру с бензином и тепловую пушку — там холодно, как в могиле.
Потом, повернувшись к Максиму, продолжил:
— А ты, Макс, не пугайся, там возле трапа еще лежит один неубранный труп, ну и в каютах тоже не без этого. Но вы туда пока не ходите, займитесь лучше до нашего прихода освещением. Мы с Флюром подойдем минут через пятнадцать.
Максим после моих слов немного надулся, потом хмыкнул и сказал:
— Да я этих мертвяков навидался — выше крыши, подумаешь, замороженные куски мяса.
Потом еще раз хмыкнул, повернулся и они с Николаем направились доставать удлинители и другое оборудование. Ну, а мы с Флюром, уже порядком замерзшие, направились в наш кунг отогреваться.
Ребята из первой смены еще спали. Чтобы им не мешать, мы зажгли только одну маленькую лампочку у входа, потихоньку разделись и уселись за стол к еще горячему электрическому самовару. Так, за чаем, практически не разговаривая, мы просидели минут десять. Когда наши организмы уже полностью отогрелись, мы встали, оделись и пошли продолжать обследование корабля.
По пути, мы из прицепных саней достали и прихватили с собой дизельную печку. Еле спустившись с ней по узкому трапу, мы, наконец, попали в центральный коридор. Там было уже светло, на том месте, где раньше лежал замороженный труп, стоял Коля. Увидев нас, он самодовольно начал лыбиться и усиленно запыхтел трубкой. Дым из нее повалил, как из паровоза, а вкусный запах табака, по моемому, распространился по всему кораблю. От желания сделать из нее пару затяжек, у меня даже образовался ком в горле. Сглотнув, я немного осипшим, от желания покурить голосом, спросил:
— Мастер, где же ты раздобыл такую роскошь? Не трави душу, дай дернуть хоть пару раз, а то сейчас сердце лопнет.
Он, усмехаясь, протянул мне трубку и ответил:
— Где, где, места надо знать! Это вы, дилетанты, затащили труп в первую попавшуюся дверь и даже не посмотрели, что там находится. А там, между прочим, капитанская каюта и сейф в ней имеется. А в сейфе вы знаете, что я нашел?
Он вытащил из кармана тулупа уже начатую бутылку Французского коньяка и передал ее Флюру. Тот, ни слова не говоря, не церемонясь, сразу же, вытащив пробку, сделал из нее несколько глотков. Потом, передав мне бутылку, он выхватил из моих рук трубку и с блаженным выражением лица начал курить. Обижаться, глядя на это, горящее счастьем лицо, было невозможно и я, чуть не уронив драгоценную бутылку, засмеялся. Сквозь этот смех я только и смог произнести:
— Ну, Хан, ты даешь! А как же остальные?
Он, удовлетворенно щурясь, передал мне обратно трубку и бархатным голосом ответил:
— Ха, остальные! Да в этом батле, всем по нескольку глотков хватит, а мне больше и не надо. Зато сейчас, на крыльях этой эйфории, я готов прошерстить всю эту посудину и, клянусь Аллахом, обязательно найду все их заначки. Первым делом, проникну в трюм и узнаю, что они все–таки перевозили.
В это время я почувствовал, как рука Коли выдернула у меня трубку и, демонстративно медленно, начал затягиваться. Мне ничего не оставалось, как сделать несколько глотков из оставшейся у меня в руке бутылки. Когда я затыкал бутылку пробкой, раздался насмешливый голос Николая, он, слегка растягивая фразы, произнес:
— Хан, ты как обычно, в своем репертуаре! Вместо того чтобы немного подумать и спросить совета у старшего товарища, ты с наскока хочешь куда–то бежать и что–то искать. Так вот, как старший товарищ, хочу тебе сказать, я уже знаю, что находится в трюме этой, как ты выразился, посудины. И знаешь почему? Потому что, я сначала думаю, а потом действую. Здесь, рядом с капитанской каютой, в капитанском сейфе наверняка лежит вся документация по поводу перевозимого груза. А ты, выпив коньяк из этого сейфа, даже не поинтересовался, а были ли там какие–нибудь документы.
Прервав его пространные рассуждения, я, хлопнув Колю по плечу, коротко спросил:
— Мастер, что ты опять выеживаешься? Лучше расскажи, что там в трюме? Как говорится, будь проще — и люди к тебе потянутся!
Коля посмотрел на меня сквозь дымное табачное облако и продолжил:
— А тебе, Батя, всю голову забил табак, и ты под воздействием своих низменных желаний тоже прекратил логично мыслить. Но не бойтесь, с вами Мастер — мимо него не проскочит ни байта новой информации, он своим великим мозгом компенсирует вашу тупость.
Сказав это, Николай захихикал, а потом, слегка покашливая от табачного дыма, закончил:
— Так уж и быть, друзья мои, я вам открою тайну, доступную только великим интеллектуалам — это судно перевозит зерно. Да, да, Хан, не делай такие глаза — самое обычное обмолоченное зерно. Его, наверное, перевозили, чтобы подкормить наших среднеазиатских братьев.
Вдруг, Флюр встрепенулся, выпучил глаза и продекламировал:
— Мне нужен мозг… Я выбрал вас! Ха–ха–ха! До скорой встречи — Фантома-с!
После чего, он очень довольный собой залился смехом. Не удержавшись, мы с Колей тоже засмеялись, услышав этот детский стишок, совершенно не связанный с нашей ситуацией. Когда мы так смеялись, из коридора появился Максим, он торжественно нес несколько консервных банок. Подойдя к нам и уже заражаясь беспричинным весельем, он все равно смог преодолевая смех спросить:
— А можно я открою вот эту банку, уж очень хочется попробовать персиковый компот. Вкусно, наверное, я уже и забыл вкус персиков. Я нашел помещение кают–компании и камбуза, там довольно много железных банок с разными компотами, да и других продуктов тоже.
Он протянул мне одну из банок, она была довольно сильно деформирована, но жесть не была прорвана внутренним льдом, и как показывал наш опыт, содержание вполне годилось в пищу. Я повертел банку со всех сторон, внимательно ее, разглядывая, и ответил:
— Знаешь, Макс, ты бы поберег свои зубы, да и горло тоже. Разве можно при таком холоде, грызть эти ледышки. Ты лучше сейчас отнеси эти банки в кунг, на разморозку, как закончится наша смена, они, наверное, оттают. Вот тогда и ты попробуешь, да и все остальные к этому процессу, я думаю, с удовольствием присоединятся.
В это время Флюр, услышав про камбуз и запасы продуктов, прекратил смеяться и очень деловым тоном заявил:
— Ну ладно хватит мне тут с вами развлекаться, пора и делом заняться. Пойду–ка я посмотрю опытным взглядом, что там творится в кают–компании и в камбузе. А то Макс выискивал там одну сладкую чушь, а действительно нужные вещи для нашего праздничного сегодняшнего обеда — наверняка пропустил.
Он уже сделал шаг в сторону камбуза, когда я схватил его за рукав тулупа, спросил:
— Хан, куда ты так спешишь? Какой, к черту, праздничный обед? Праздновать пока еще нечего. Самое главное — топливо мы же еще так и не обнаружили.
Он, приостановившись, повернулся ко мне и ответил:
— Батя, веришь, мой внутренний голос говорит — нужно хорошо надраться и тогда все будет тип–топ. Нужно сбросить то дикое напряжение, в котором мы все сейчас находимся, а то, если сейчас не найдем солярку — можем сорваться. А нам, сам понимаешь, по любому, нужно пересекать Каспийское море.
Я его отпустил и задумчиво сказал:
— Ну, что же, если внутренний голос, против этого не поспоришь. Может быть ты и прав, я тоже чувствую, что работаю из последних сил. Ладно, иди, как наберешь продуктов, сразу относи их в кунг на отогрев. Ну а мы тогда займемся окончательной установкой освещения и отопления, а то тут холоднее, чем снаружи.
В разговор встрял Коля:
— А что, праздничный обед — это класс! Я предлагаю зарядить сейчас наших дам, чтобы они все приготовили до побудки первой бригады. А подъем им устроить под фанфары, с поднесением рюмочки с коньяком прямо в пастель. Нужно еще попросить Галю, чтобы все это она засняла на видеокамеру. Только я боюсь за интендантскую психику Володи, он со сна может подумать, что разбомбили его запасы.
Усмехаясь, я ему ответил:
— Не боись, Флюр у нас хитрый, он наберет на этот обед, тех продуктов, которых у нас нет. А ты лучше не отвлекайся, нам с тобой еще нужно много сделать, чтобы отработать этот праздник живота. А Хан с этим вопросом сам справится и женщин тоже подключит, не беспокойся. А насчет побудки первой бригады под фанфары, это ты хорошо придумал. Флюр — намотай себе на ус!
После этого разговора мы занялись установкой освещения, минут через пять к нам присоединился и Максим. Установив освещение на этом уровне и уровне, находящемся ниже, мы, наконец, подошли к железной двери, ведущей в машинное отделение. Эта дверь была сделана из толстого железа, по образу водонепроницаемых люков между отсеками в подводной лодке. Как мы не пытались ее открыть, ничего не получалось, по–видимому, от удара судна о землю ее перекосило. Когда мы стояли перед нею, беспомощно куря, подошел Флюр, оказывается, оставалось двадцать минут до окончания нашей смены. Флюр внимательно осмотрел эту дверь, потом хмыкнул и произнес:
— Ну что, штафирки, куда вы денетесь без истинного бойца. Ладно, не переживайте, вспомните, что с вами Хан, и у нас есть гранаты. После хорошего обеда, так уж и быть, я вам на счет раз–два, вскрою эту консервную банку. А сейчас давайте заканчивать, а то пропустим самое интересное — подъем и реакцию членов первой бригады.