Союз пятнадцати республик распался. В очередной раз Рос, сия оказалась ограбленной теми, кто поднимался на ее дотациях. 25 миллионов русских и большие районы, издавна заселенные русскими людьми, оказались за рубежами России. Но выборы на Украине и в Казахстане показали, что большинство русских и не хотят российской власти. То ли потому, что во всех пятнадцати республиках, включая Москву, правительства в равной мере антирусские, то ли все-таки потому, что на первый план сейчас выходит социальный фактор, лишь формой и проявлением которого является и национальный вопрос, и судьба армии, и некоторых других государственных структур.
Неравное равенство[8]
В 1993 году под эгидой "Российского международного фонда культуры" вышла книга "Тайны национальной политики ЦК РКП", воспроизводящая стенографический отчет "Четвертого совещания ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей в г. Москве 9–12 июня 1923 г.". Совещание посвящалось в значительной мере "делу" М.Х. Султан-Галиева, а публикация ставит целью окончательную реабилитацию его как "выдающегося политического деятеля, мужественного сына татарского народа". Именно так характеризует его в предисловии Б.Ф. Султанбеков, и логично: хотя книга издавалась в Москве, печаталась она в Казани.
Сейчас у нас развертывается кампания своеобразной вторичной реабилитации. Если не так давно реабилитация означала признание за репрессированными марксистско-ленинской "чистоты", то ныне подчеркивается нечто противоположное, причем и то и другое обычно засчитывается в заслугу реабилитируемому. Не составляет исключения и данный случай. Двойная мораль сейчас никого особенно не удивляет. Но в межнациональных отношениях она неотвратимо ведет к тому, что мы уже имеем и что в перспективе будет еще нарастать.
Само название книги предполагает чуть ли не сенсационные разоблачения коварных планов Москвы против национальных меньшинств. А ничего необычного в этом совещании не было ни по форме, ни по содержанию. Партийные собрания, как известно, всегда делились на "открытые" и "закрытые", причем "персональные дела" рассматривались только на "закрытых". И если, скажем, сокрытие от народа механизма принятия важнейших решений заслуживает осуждения (и то не всегда), то утаивание "всех подробностей" интимной жизни провинившихся и понятно, и даже гуманно.
В данном случае главный вопрос — что и от кого скрывалось при рассмотрении межнациональных отношений? В предисловии нагнетается мысль, что развитию наций мешал Центр. А Центру подбрасывается и иное название: "великорусский шовинизм". А ведь это совершенно разные понятия.
Совещание проходило под флагом исполнения решений XII съезда по национальному вопросу. А что предполагали эти решения? Именно на съезде была заложена концепция борьбы с "великорусским шовинизмом" и подъема отсталых наций и народностей за счет русских. Нагнеталась формула о России как о "тюрьме народов", причем русский народ выступал как бы в качестве "тюремщика" и теперь должен был отдавать "долги". Между тем и до 1917 года наибольшей эксплуатации в России подвергался именно русский народ.
В 20-е годы XX века сформировалась и "теория", и практика "выравнивания", которая сохраняется и до сих пор и предполагает искусственное создание привилегий для всех народов, кроме русского, и, естественно, за счет русского. Показательно, что "разработкой" теории национального вопроса у нас занимались в то время, да и позднее, почти исключительно нерусские.
Это одна из форм сокрытия действительного положения вещей от русского населения. И на упомянутом совещании русских практически не было, да и Центр в 20-е годы лишь в очень небольшой степени включал и русских.
Обвинения в адрес Султан-Галиева по тем временам были серьезными: связь с басмачеством, уклон в ислам, вплоть до связей с зарубежными исламскими странами и организациями. Установкам на "мировую революцию" (а вовсе не на "великодержавность") это решительно не соответствовало. Но вопреки утверждениям автора предисловия, В.В. Куйбышев, излагавший суть дела от имени ЦКК, предлагал освободить провинившегося из заключения. Характерны и неоднократно повторенные оговорки: "Для нас, конечно, совершенно очевидно, и XII съезд партии это ясно заявил, что националистические уклоны среди местных работников республик и областей в корне своем имеют причины в виде остатков и пережитков национального неравенства и проявления великодержавного российского шовинизма", и "задачей настоящего совещания… будет — еще и еще раз подтвердить постановление XII съезда о необходимости самой решительной борьбы с пережитками великодержавного шовинизма и за быстрейшее уничтожение следов всякого неравенства" (с. 21).
От кого все это надо было скрывать? Естественно, от тех, за счет кого "выравнивали". Если перечитать выступления с мест на этом совещании, то нетрудно обнаружить лейтмотив их: "Дай!". Вспоминается 1970 год, заседание редколлегии журнала "Вопросы истории" (где был я в то время зам. редактора), на котором обсуждалась статья известного историка И.М. Волкова "Колхозное крестьянство в первые послевоенные годы (1946–1950)". В статье приводились, в частности, факты: оплата труда в селах Смоленской и Рязанской областей в сотни (!) раз отставала от зарплаты в хозяйствах Средней Азии. На редколлегии резко столкнулись две линии, приводилось огромное количество подобных фактов, и незначительным перевесом голосов решено было данные эти опубликовать ("против", естественно, голосовали "интернационалисты"). С удовлетворением подписал я номер в печать, но, когда получил вышедший номер (6-й), спорного абзаца там не обнаружил. Как он исчез — выяснить не удалось (в Главлите заверили, что они не вмешивались).
Насколько развращающе действовала такая политика на привилегированные национальные группы, не трудно представить, и проявляется она ныне не только в убежденности, что "большой" обязан помогать "меньшому". "Большого" при этом еще и в высшей степени презирают. В качестве председателя Московского городского общества русской культуры мне неоднократно приходилось "заседать" в Моссовете с руководителями других национальных культурных обществ. О чем обычно говорят? То же "дай". "Дай квартал для компактного заселения", "дай школы и преподавателей", "дай денег на содержание освобожденных работников и проведение мероприятий". А когда разъясняешь, что свое "коренное" общество не имеет ни копейки ни от кого — удивляются: "Так вам и не положено!". Примерно те же речи и та же картина и на научных конференциях по национальному вопросу. А что взамен? А взамен то, что мы имеем на окраинах бывшего Союза, да и в столицах тоже.
В предисловии Б.Ф. Султанбекова главные претензии предъявляются Наркомфину и Наркомзему, которые не всегда в состоянии были учесть аппетиты "меньших". Показателен и приведенный им пример: "Так Наркомзем РСФСР весьма настороженно встретил решение правительства Татарии… о создании на берегах Волги и вокруг Казани татарских поселков, ликвидированных там после падения Казанского ханства в XVI веке. Этот акт восстановления исторической справедливости был расценен как "национал-уклонизм", и ему было организовано скрытое противодействие" (с. 5). Ну а если бы Наркомзем вместо "скрытого противодействия" в качестве "восстановления исторической справедливости" потребовал бы с Татарии репараций за уничтожение подавляющего большинства русских городов (более тысячи) и трехвековое ограбление России? Или бы предложил потомкам Батыя и Чингисхана (вместе с прославляющими их "евразийцами") вернуться на "историческую родину"? А для такого "встречного счета" оснований куда больше, не говоря уже о гигантах типа КамАЗа, который один поглотил, по крайней мере, месячную зарплату каждого россиянина.
Едва ли не главная слабость организаций и печати коммунистического направления заключается в том, что они издревле традиционное для России почитание "равенства" воспринимают все еще в духе партийных документов 20-х гг. Многих, в частности, привлекают публикуемые в "Правде" квалифицированные и честные анализы С. Кара-Мурзы. Один из очерков он посвятил как раз теме равенства как непреходящей ценности, ныне нами утерянной. Но когда рассуждения о "равенстве" опускаются на землю, оказывается, что кто-то — более "равный", чем остальные.
С. Кара-Мурза "равенство" понимает в трактовке "евразийцев" ("Правда", 30.06 и 14–15.07) как некий умильный альянс православия и ислама. Приводя длинную цитату из П. Савицкого, автор полагает, что "дружба народов" уже сформировалась в прошлом (видимо, со времен татаро-монгольского ига). Только следовало бы учитывать, что "евразийцы" фактов либо не знают, либо совершенно их не ценят (как и современные "евразийцы"). По меткому замечанию И.А. Ильина (которого кое-кто тоже хотел бы зачислить по ведомству "евразийцев"), "для увлечения "евразийством" нужны два условия: склонность к умственным вывертам и крайне незначительный уровень образованности" (см. "Политика", № 5, 1993. С. 14). Идеологическую же направленность этих "вывертов" четко определил Карем Раш: "Наиболее подлая форма русофобии".
Коренная ошибка и старых, и новых "евразийцев" (если только можно говорить об "ошибках" в концепции, вообще не считающейся с фактами) заключается в непонимании различия между общинами славян и ряда восточных народов, включаемых в единую и неделимую Империю чингизидов. У славян изначально просматривается территориальная община с самоуправлением, выстраивающимся снизу вверх. На Востоке преобладала кровно-родственная община, клан, где иерархия соподчинения выстраивалась сверху вниз. Территориальная община была открыта для выходцев из других племен, клан, как правило, иноплеменника принимал лишь в качестве раба или прислуги.
Идею равенства несла именно славянская территориальная община. Принимали ее не все племена и не все сословия. Как правило, она достаточно убедительно побеждала среди социальных низов, а племенных вождей правящие круги России (в XV–XIX вв.) привлекали получением определенных привилегий. В результате русское дворянство составляло в социальных верхах относительное меньшинство. Но идея равенства в России и при этом жила, и ее не пытались оспаривать и те, кто фактически ее никогда не признавал. Показательно, что, когда Европу в прошлом столетии захватили расизм и социал-дарвинизм, формируя психологию изначального неравенства во всех слоях населения, в России, и в условиях реального неравенства, сознания этот вирус не задел. На это обстоятельство обратил внимание тогда же Н. Миклухо-Маклай: "Россия — единственная европейская страна, которая хотя и подчинила себе много разноплеменных народов, но все же не приняла полигенизм (т. е. учение о разном происхождении и, следовательно, неравенство рас) даже на полицейском уровне. В России полигенисты не могут найти себе союзников, так как их взгляды противны русскому духу".