гунны, и руги, и аланы, и сарматы, и многие другие племена) на Средний Дунай, где соединились с варварами, шедшими с побережья Северного и Балтийского морей, и где возникла держава с племенем гуннов во главе.
Тему начала Руси, именно этнической природы Руси обсуждать здесь не имеет смысла: надо привлекать тысячи работ и многие тысячи источников. Славяне и Русь изначально, несомненно, разноэтничны и слияние их занимает ряд столетий, завершаясь в основном в IX веке. М. Аджиев мог бы и их записать в "кипчаки". Персидский аноним, писавший в 1126 году, называет Руса и Хазара братьями. У другого автора начала XVI века это "большой народ из турок". Речь в обоих случаях идет о причерноморских русах. Но и у автора приписок к хронике Адама Бременского (ок. 1075 г.) русы, жившие на восточном побережье Балтики, названы "тюрками". Да и титул "кагана" был у каких-то русов. И, вопреки мнению М. Аджиева, свидетельствует это о том, что русы не были скандинавами (такого титула там не знали). И с Вертинскими анналами — автор слышал звон, да не знает, где он. Не назывались послы русского кагана шведами: "свеонами" (у Тацита, кстати, "свевы" и "свеоны" — разные племена; первые жили на континенте, откуда часть их попала в Скандинавию уже после смуты Великого переселения, а вторые в пучине моря). Это результат специального розыска Людовика Благочестивого.
Имя Владимира М. Аджиев выговорить не может: ему больше нравится Вальдемар. "Именно Вальдемар! Ведь Киевская Русь не была славянской" — и в доказательство приводит имена из договора (непонятно, впрочем, из какого: они воспроизведены неверно). А как бы перевел М. Аджиев так бодро воспроизведенное имя? Байер его переводил как "лесной надзиратель". Зато Титмар Мерзебургский, современник Владимира и потому не знакомый со словотворчеством родоначальника норманской интерпретации русской истории, разъяснял немецкому читателю, что по-славянски имя это означает "обладание миром". Впрочем, имя Вальдемар тоже известно. Только восходит оно не к германскому, а кельтскому и означает "великий властитель". Другие имена — Гуннар, Веремунд (у автора Вермунд), Фарлаф (у автора Фаулф), Инегелд и Игелд (у автора Ингалд), пожалуй, легче объяснять из тюркского, чем из германского. Это как раз имена гуннов-фризов и некоторых других балтийских областей, где долго сохранялись остатки некогда переселившихся сюда уральских племен. Еще и в XVI веке Курбский знал на территории нынешней Эстонии "иговский язык" и это, видимо, тот язык, который дал название области "Ингрия" или "Ижора", и имя "Ингер" или "Игорь". Многим же "русским" именам параллели находятся в Подунавье в венето-иллирийской и кельтской этнической среде с эпохи Великого переселения.
К "открытиям" надо отнести и точную дату основания Киева — 854 год. Автор сослался на "некоторые летописцы" — хотелось бы знать: какие же? И целая проблема (псевдопроблема): археологи дают V–VІ век, триста лет выкинули из летописей древние фальсификаторы. "Выход найден блестящий, возможный только в России, где каждая новая ложь, не горше, слаще предыдущей. Славяне в ХІ–ХІІ веках сделались русскими. Простота необыкновенная: исправили имена варяжских правителей.
И все. Хельга стала Ольгой, Ингвар — Игорем, Вальдемар — Владимиром. За пять минут появился новый народ?!". Об именах выше сказано. Можно было бы посоветовать автору приватизировать заодно и Олега: по-тюркски "улуг" — великий. Правда происходит этот эпитет от иранского Халег, что уже совсем близко к русскому Олегу. Гедеонов же в свое время заметил, что имя это известно и чехам, куда скандинавы не добирались. Имена же Игорь (в греческой транскрипции Ингар) и Ингвар на Руси сосуществовали и различались.
В. Коваленко стоит повнимательнее присмотреться к рассматриваемой статье М. Аджиева, устроившего тотальную порку москалям. Так, есть возможность на столетие удревнить основание Киева. А логика очень убедительная: по-тюркски "Киев" значит "город зятя", с V века он стал столицей "каганата Украины" (тоже, наверное, тюркское слово), ну а появилась "Степная страна" в IV веке (видимо, сразу после ухода на запад черняховцев и до возвращения сюда, о чем сообщает Иордан части гуннов и ругов в конце V–VІ вв.).
Пожалуй, венцом творческих достижений М. Аджиева является возбужденный пассаж о том, как "великий кипчакский народ" спас Русь от нашествия татаро-монголов. Разоблачая "низкопробные приемы" русских летописцев (Ипатьевскую летопись написал не иначе, какой-нибудь заезжий москаль, дабы помешать объединению против них всех "евразийцев"), М. Аджиев берет "к примеру" Калкскую битву. Как она описана в летописях — известно по учебникам. А надо по другому. "Не степняки дрогнули, утверждает, например, арабский историк Ибн-аль-Асир, а их союзники… И уж о чем совсем умалчивают российские историки, так это о нешуточном продолжении битвы на Калке, которое случилось вскоре после поражения и уже без русских. Спасибо Ибн-аль-Асиру, да воздаст ему Аллах!
Степняки наголову разбили татаро-монгольское войско! Выходит, что никакого вторжения-то на Русь и не было. А было что-то другое, названное "игом". Иго придумано москалями, чтобы оправдать захват московскими князьями сперва земель финских и литовских народов, а потом тюркских (кипчакских) территорий".
Вопреки сетованиям автора, русские летописцы не слишком жаловали и русских князей (трех Мстиславов), проигравших битву на Калке. И текст Ибн-аль-Асира имеется во всех хрестоматиях и постоянно цитируется в исследованиях. После вторжения татар через Ширванское ущелье аланы, убедив половцев выступить с ними вместе, остановили продвижение татар. Но татары сумели подкупить половцев, и те покинули алан. Аланы были разбиты, и теперь татары устремились на половцев "и отобрали у них вдвое против того, что сами принесли". Половцы разбежались кто куда, "а иные ушли в страну русских". Битва описана не так, как в летописи, но близко к ней. 12 дней русские и половцы преследовали татар, которые якобы отступали. Когда же татары внезапно напали на преследователей, те "не успели собраться к бою". Тем не менее, бой длился несколько дней. Наконец татары одолели, а кипчаки и русские обратились в сильнейшее бегство. Татары убивали, грабили и опустошали страну, "так что большая часть ее опустела".
И это все о Калкской битве. А отпор татары получили в землях Волжской Болгарии. Что же касается татаро-монгольского нашествия на Русь, то Ибн-аль-Асир, к сожалению, описать его уже не мог: он умер в 1233 году, тогда как завоевание Руси, уничтожение большинства ее городов и опустошение целых областей (в том числе киевщины) совершено в 1237–1240 гг. (не считая ряда позднейших набегов). Многие, многие народы, в том числе и тюркские, были уничтожены в результате монгольского завоевания.
Все это хорошо известно и по научной, и по популярной литературе, наконец, по учебникам. "Психоаналитикам" же действительно есть, над чем поразмышлять. Вот уже семь десятилетий "евразийцы" повторяют одну и ту же русофобскую ложь. В свое время И.А. Ильин заметил, что "для увлечение евразийством нужны два условия: склонность к умственным вывертам и крайне незначительный уровень образованности". Это верно, но это только одна сторона дела. Другая — политическая — совсем не случайно повела многих "евразийцев" к немецким фашистам.
В сущности, иного "общего знаменателя" у "евразийцев не было в прошлом, нет и в настоящем. Достаточно сопоставить "аргументы" В. Коваленко и М. Аджиева. Что у них общего? Первый не любит русских "москалей" за то, что они по сути тюрки, а не славяне; второй — потому что в них слишком много славянского, а благодетельной роли тюрок в истории славян (включая уничтожение большинства городов и большей части населения татаро-монголами) они никак не хотят признать. Первый стремится "очистить" украинцев от посторонних примесей, в особенности как раз тюркской; второй — и сам Киев, и "Украину" "переводит" из тюркского. И все-таки — союз у них нерушимый. На какой же основе?
Выше цитировался "гвоздь программы" — В. Коваленко: притязания на особую "породистость", расовую чистоту со времен антов и полян. Сходный сюжет мы найдем и в итоговых абзацах статьи М. Аджиева. И хотелось бы эти строки читать вместе с редактором. Можно допустить, что школьные уроки истории им глубоко забыты, но уроки жизни обычно не забываются.
Итак, "Бог, создавая народы, распорядился… не в угоду правителям. Народы мира отличаются не только внешне, не только своей культурой, обычаями, привычками. Они отличаются еще и на генетическом уровне. Поэтому в семье негра не может родиться китаец" и т. п.
Антропологи теперь знают, почему возникают расовые различия: они зависят от природной среды. Учитывать все это надо, особенно медикам. Но заостряться на физиологической специфике в ином плане — это значит и человека снижать до уровня животного. Не это ли мы и наблюдаем в последние годы в межэтнических и внутриэтнических кровавых конфликтах? И не сознательно ли такие конфликты разжигаются?
В конце прошлого века Н. Миклухо-Маклай заметил, что Россия оказалась единственной страной, где расизм не воспринимается "даже на полицейском уровне". Об исключительной способности русских ассимилировать разные народы говорилось неоднократно. И русская пословица "Не та мать, что родила, а та, что выходила" — о том же. Тот же смысл и в другой пословице: "Не важно, кем родился, важно, кем стал". И идет это все от характера древней славянской общины: она была территориальной, а не кровно-родственной. Не удивительно, что и "национальным вопросом" у нас традиционно занимались нерусские. Не было бы ничего страшного и в извечной ослабленности русского национального самосознания, если бы на этом не пытались спекулировать. Но именно — если бы.
Сейчас основной формой подавления русского национального самосознания является упомянутое "евразийство", внедряемое и во многие патриотические организации и издания.
И в данном случае, как и всегда и во всем, от врагов избавиться гораздо легче, чем от "друзей". А достойной отповеди эти "друзья" пока не получают. Спрашиваю известного историка, некогда разоблачавшего "евразийцев": "Почему молчишь?" — "Они на девятом этаже, а я на первом". Да, мощные теневые структуры стоят за изданиями, вроде бы противостоящими друг другу. Но ведь так можно стать и соучастниками мародеров, хранителями краденого: знаю, но не скажу.