О том, что в дугинском "фашизме" нет ничего "русского", писали неоднократно. Оккультизм, немецкий нацизм (вплоть до прославления главного его идеолога — "мага", зоологического русофоба, сатаниста, гомосексуалиста Хаусхофера), сионизм. А критиковали его, между прочим, только из патриотического лагеря. И это в то время, когда "демократы" буквально задыхаются от собственных воплей о "русском фашизме"! Одного такого "союзника" было бы достаточно, чтобы поставить вопросы: а что там за кадром? А есть и другие загадки.
Прежде всего, что говорит сам А. Баркашов в интервью различным изданиям? В "Аль-Кодс" (№ 11), одной из набирающих силу газет, интервью берет известный журналист-патриот Александр Головенко. Естественно, ответы во многом зависят от вопросов. И на первый же — ответ, вынесенный в заголовок: "А была ли оппозиция?", и аргументы вполне в духе больше-виков-ленинцев (что отмечено и Головенко): отсутствие широкой социальной базы, опоры на рабочих, крестьян, трудовую интеллигенцию, молодежь.
И это оценка "Фронта национального спасения" не говоря уже о тех, кто что-то не поделил с "президентской командой" Но если это искренняя оценка положения (а она совершенно правильна и достаточно очевидна для многих), то зачем же было "браться за оружие" (плехановский упрек Ленину)? Ведь изначально было ясно и другое: "Белый дом" мог победить лишь не стреляя. Суть провокации и заключалась в создании впечатления, будто "защитники "Белого дома" начали первыми. Именно с этой целью палили по своим и по чужим так и не обнаруженные снайперы. А в детсадовских (или провокационных?) призывах вроде взятия СЭВа, мэрии, Останкина недостатка не было. (Об этом ценную информацию дает С. Говорухин в новых главах "Великой криминальной революции", печатаемых в иркутской газете "Земля" и др.)
Головенко не задал двух вопросов, интересовавших многих: кто пригласил А. Баркашова в "Белый дом" и как он оттуда вышел? Известный "правдист" Ф. Белолюбский уверен, что это сделал Баранников. (Большой материал на тему "Русский фашизм — миф или реальность" опубликовала "Лит. газета", № 18–19. В числе участников беседы были А. Бузгалин, Ю. Бородай, В. Максимов. Все они отмежевались от "русских фашистов", а Бузгалин предупредил Зюганова и Бабурина, что они "роют себе могилу", заигрывая с Жириновским.) Но вероятнее иное указание, исходящее от самого Баркашова. Тем более, что сделано это в газете "Завтра", где Баркашова более всего славят, и где он в последнее время постоянно выступает.
А. Проханов в аналогичной беседе с Баркашовым ("Завтра", № 12) напомнил о радости, когда выяснилось, что "Баркашов не взят, Баркашов сидит в лесах, Баркашов уцелел". Ответа на второй вопрос здесь нет, но первый проясняется: Баркашов вспоминает о встрече с Прохановым за столом у Ачалова и объясняет свое поведение в "Белом доме": "Лично я очень уважаю генерала Ачалова, у нас достаточно тесные дружеские отношения". (Кстати, и В. Куцылло обычно видела "баркашовцев" около Ачалова.)
А на второй вопрос Баркашов ответил корреспонденту АиФ В. Батуеву (№ 16):
— Я слышал, что многие соратники восприняли ваш побег как нарушение Кодекса чести и что покушение на вашу жизнь 20 декабря 1993 г. было совершено как бы в отместку.
— Не было никакого побега. Мы выходили все вместе, когда было принято решение прекратить сопротивление. Я сказал, чтоб меня арестовали вместе с Ачаловым, но офицер МБ заявил, что у него нет приказа на мой арест, а своевольничать он не будет. И я вышел вместе со всеми.
А 6 октября, как сказано в том же интервью, он отмечал свой день рождения "на чужой даче в 20 км от Москвы". "Соратникам", и не только им, было о чем подумать: многие из них наверняка прочитали воспоминания популярного генерала об августе 1991-го, которые объясняют и его оценку событий Черного октября. К тому же рядовых "баркашовцев" зверски ("ритуально", как сообщала газета "Русский порядок", № 9, 1 дек. 1993) убивали в "Белом доме" и не только там.
А. Лебедь пишет открытым текстом: именно Ачалов играл одну из главных ролей в спектакле в августе 1991 года. В. Куцылло напоминает о "большой буче" в связи с тем, что Хасбулатов взял себе в "военные советники" гэкачеписта Ачалова (указ, соч., с. 22). Удивляется, что "буча" ничем не кончилась. Видно, что Лебедя не читала. Хасбулатову же, похоже, эта информация не требовалась. Теперь Ачалов заявляет, что он больше не поддастся на провокацию. Интересно, кто же его провоцировал? И вообще, кто кого провоцировал? Так или иначе, но с восхитившим Проханова "полем чести" явно не все на месте.
Вопросы редактора "Завтра", однако, показательны (и поучительны!) в другом плане: в плане проявления взглядов главы "Русского национального единства". Они, оказывается, совсем не такие, какими показались Головенко. И это тоже загадка, зачем бы это перед каждым интервьюером говорить не то, что думаешь, а то, что от тебя хотят услышать? Приоритет же, конечно, должен быть отдан газете "Завтра", где "позитивная" программа выражена вполне отчетливо. И объединяет советников не только Ачалов и, видимо, не только Дугин.
Доверительная беседа редактора и политика дана, как обычно, под скромной рубрикой "Национальная элита". (От чувства превосходства над каким-то "быдлом" "наших" прямо-таки распирает.) Редактор сразу берет быка за рога: "Сама русская история пишет какой-то роман… Какой-то увлекательно-страшный мистический роман… Этот роман должен был закончится трагически: кровью, бедой, стоицизмом, каким-то взрывом светоносной энергии". Похожий заход в беседе с Хасбулатовым ("Завтра", № 18) отклика не получил, видимо, Хасбулатов даже и не понял, чего от него ждали. Здесь другое дело. Собеседник сразу соглашается: "События, которые у нас происходят, безусловно, носят метафизический характер. Стараться примериться к ним, оценить с точки зрения политической выгоды почти бессмысленно. Многие, к сожалению, до сих пор этого не поняли и пытаются делать политические расчеты, прогнозы". Оказывается, "поиски политических альянсов приносили удовлетворение" лишь потому, что "было внутреннее чувство… что некая историческая мистерия происходит в России, и нужно искать друзей, стратегических союзников именно в том мистическом духе, которым пронизывалось это событие". В числе таких "союзников" оказывается и Ачалов.
Все критиковавшие "День" и "Завтра" за оккультизм (я в том числе), похоже, надеялись, что снятие покрывала устыдит заблудших. А критика воспринималась как комплимент: редактор и не скрывает, что газета является органом "духовной оппозиции" именно потому, что "победа, если мы ее достигнем, должна свершиться в области духа, как бы на небесах".
Редактор не сомневается, что у собеседника в тюрьме "наверняка были какие-то мистические состояния", "брызнула мистическая светлая энергия", видимо, та самая, которая в первом вопросе увязывалась с кровью и трагедией. Собеседник подтвердил: "на небесах" победа уже одержана. Осталось подождать, чтобы она реализовалась на земле. А на земле народ, по словам редактора, напоминает "спящего великана, который накрылся плащаницей, накрылся плащом". И снится ему "великое воспоминание, где много прекрасных таинственных состояний" и "такое же ослепительное, светоносное и прекрасное будущее" и т. п.
Собеседник чувствует то же: "Наш народ находится на каком-то рубеже, когда ему предстоит сделать прорыв… И с этим предстоящим великим делом связано то, что до сих пор наш народ молчал. Ведь, казалось бы, даже демократические политики удивляются: "Сколько же русское быдло можно не кормить, не поить и унижать! Ведь где-нибудь в Сальвадоре давно бы уже восстали, и не один раз, а русский терпит?". А все потому, что не социальный фактор будет главным в этом свершении. Прорыв будет именно в мистической, духовной сфере. Наш народ — необыкновенный… и поэтому на определенном рубеже политики уже не смогут влиять на общий курс, как бы они ни захотели… — от них ничего не будет зависеть. Это будет взрыв народного мистицизма, который и даст энергию для строительства государства".
Вопрос об истоках "строительной энергии" проясняет любопытнейшее наблюдение. Оказывается, этот год "особенно мистичен" и "будет решающим", так как "Православная Пасха совпадает с Вальпургиевой ночью, когда совершаются все самые оккультные магические операции".
Вот, оказывается, что разбудит "спящего богатыря". Вальпургиева ночь принесет "светозарную энергию", соприкоснувшись с православной Пасхой. Вальпургиева ночь (30 апреля) — наследие язычества некоторых европейских племен, отмечалась в Германии сатанистами как прямой вызов христианству. В эту ночь совершался главный шабаш ведьм и колдунов. "По колдовскому обыкновению, — пишет известный знаток оккультизма, — празднество начинается за час до полуночи. Великая жрица в распахнутом спереди газовом одеянии, имитируя полет ведьмы, появляется на месте с фаллоподобной ручкой. Голые колдуны, тоже с метлами и фонарями, танцующими шагами заключают ее в круг и принимаются скакать, всячески высказывая свое безумное ликование. В надлежащий момент из тьмы и всегда неожиданно возникает великий жрец, держа в правой руке освященный меч и деревянный фаллос — в левой. В зависимости от надобности он может явится в козлиной маске или под другой устрашающей личиной. Обменявшись с партнером пятикратным поцелуем, великая жрица обращается с заклинанием к небу: "Страшный владыка смерти и воскрешения, владыка жизни, дающий жизнь, ты, чье имя есть тайна тайн, ободри наши сердца! Засияй чистейшим светом в нашей крови! Принеси нам воскрешение! Нас нет вне богов! Снизойди, мы молим, на слугу твоего и жреца". Обряд воплощения, если его решаются выполнить, предполагает любовное соединение жреца и жрицы. Церемония освящается трапезой, пародирующей христианское причащение". И т. д. Посвящается все это лунной богине, причем в ритуальную пищу включается и человечина (Парнов Е. Трон Люцифера. М., 1985. С. 291). Иные подробности в обилии рассеяны в книгах Г. Климова — в обычном контексте сатанизма и вырождения, "Сатаны с точки зрения диалектического материализма".