Вова задумался. В словах Жени были свои резоны, но ему чертовски не хотелось отпускать и так раненного товарища одного. Но и тачку бросать — не дело. Ее после Вовиных манипуляций заведет любой школьник.
— Ладно, давай по-твоему попробуем. Но чуть что…
— Чуть что — я бегу назад, вопя в рацию: «Спаси меня, дядя Вова!».
— Угу. Жень, реально, давай без геройств. Глянь, живая ли тачка на вид, и назад.
Я аккуратно, стараясь не тревожить руку, вылез из газели, оставив в ней и автомат, и подвесную. Взял только свой револьвер и, укрываясь за невысокими штакетниками, пошел вперед, туда, где из-за чьего-то сарая слегка выступал кузов легковой машины.
Дима услышал шум мотора задолго до того, как появилась сама машина. Ну а когда она вывернула из леса, остановилась у крайнего дома, Дима сразу понял, что к чему.
Мусора!
Непонятно как, но они узнали, что он натворил! Узнали и приехали за ним!
Дима запаниковал было, но увидел, как из машины вылез один из ментов и пошагал по дороге. Причем он явно не спешил — оглядывался по сторонам, словно выискивал кого-то.
«Не знает, где я!» — в затуманенных наркотой мозгах появилась ясная, как молния, мысль.
Взгляд Димы, осторожно выглядывающего в окно, следящего за каждым движением мента, был прикован к его оружию.
Надо забрать у него пушку! Завалить этого, а потом того, второго, что в тачке остался.
Хоть разум Димы был одурманен, скован сильнодействующими препаратами, план дальнейших действий он выработал просто мгновенно. А решив, что будет делать, неслышно выскочил из дома. Там, в подсохшей грязи он натоптался, рухнул в грязь и пополз по ней в сарай, где и затаился.
Вова сидел как на иголках. Вроде и недалеко Женя пошел, однако же одному находится в деревне, где мертвую тишину нарушает только треск пожара, пожирающего с огромной скоростью деревянную дачку, было реально страшно. Он уже начал жалеть, что поддался этой дурацкой идее разделиться, но это было логично. Рисковать сразу двоим было нельзя. Один должен находиться в «резерве» и бдеть.
И Вова бдел. Глядел в оба в зеркала, по сторонам, и именно поэтому смог заметить мута.
Уже начало вечереть, небо быстро темнело, но пожар разгорался все больше. В доме провалилась часть пылающей кровли, выбросив в небо фонтан искр. И бросив отсветы везде, где до того лежали тени, высветило крадущуюся под забором на расстоянии уже метров в десять от «ГАЗели» фигуру.
Мут мгновенно застыл, но Вова уже заметил его. Вскинув СКС, он навел перекрестие прицела на ту область, где у твари предположительно была башка, и открыл огонь.
Пули 7.62×54 способны без особых проблем пробить полметра кирпича, а уж башку твари — тем более. И Вова видел, как выпускаемые им одна за другой пули ложились точно в цель.
Вот только вместо того, чтобы упасть на землю тушкой и не отсвечивать, тварь зашипела, как кубло гадюк, и рванула в укрытие. Расстояние между домом и забором мут пересек быстрее, чем за секунду, прыгнул с разгона, пробивая своим телом непрочную дверь и вкатился в дом, преследуемый поспешной и не слишком точной стрельбой Вовы.
Из десяти пуль в тварь попало всего три, но они причинили на самом деле куда больше ущерба, чем показалось самому стрелку-Вове. Первые три выстрела были бы смертельны, но Вова не учел длину шеи монстра, поэтому одна пуля ударила в мясо над позвоночником, вырвав огромный кусок и заставив монстра зашипеть и пригнуться. Это же и спасло его от неминуемой гибели, когда вторая пуля, шедшая на пяток сантиметров выше первой, угодила в доску, а не в голову монстра.
Третья просто прошла рядом, зацепив, порвав шкуру, а следующая и вовсе прошла мимо, потому что мут уже бросился прочь, стараясь побыстрее уйти с линии огня.
Так что следующие быстрые выстрелы ушли в молоко, разнося за спиной монстра щтакетины, тоненькую молодую яблоньку, и прошили насквозь пересохшие бревна, из которых состоял сруб дома. Лишь одна смогла-таки настигнуть монстра, когда мут на секунду застыл, выбивая дверь. Тут же в его левую лапу вонзилось очередное стальное жало, превратив еще секунду назад конечность, которую мут использовал как оружие, в бесполезно висящий кусок мышц и костей.
Женя
Я подошел к углу здания и осторожно выглянул из-за него. Черт, как же мне сейчас не хватало того самого тепловизора, стоящего на АУГе. Он-то и днем работал отлично, а сейчас тем более. Даже если кто-то спрятался — я бы его засек.
Но чего нет, того нет…
А еще подумалось мне, что я кретин. На кой черт я взял с собой этот недоделанный револьвер? Есть ведь нормальный пистолет, чего с ним не пошел?
Видать не только руку повредил, но и башкой ушибся — соображаю туго.
Как бы там ни было, а засады я не обнаружил, зато нашел машину.
Стояла она с распахнутой водительской дверцей, и от нее шел к сарайчику странный след, как будто что-то или кого-то тащили, ну, или кто-то полз.
Была там кровь или нет — на грязной мокрой земле я разглядеть не мог. И вот вопрос: что дальше? Тачка даже на вид вполне себе в порядке. И это хоть и не джип, но и не голимый союзный «таз», от которых меня откровенно тошнит.
И что делать? Выйти «внаглую» как-то боязно. Уж больно открытое место. С другой стороны тзомби тачку не водят, а если меня кто-то поджидает, то он ведь должен как-то контролировать ситуацию, наблюдать за мной? Но наблюдателя не видно.
Я сделал шаг, и камушки под ногой тихонько зашуршали, заставив меня поморщиться. Вот и демаскировался.
Однако от сарая вдруг послышался чей-то жалобный голос.
— Здесь есть кто-то? Помогите! Прошу, помогите! Я ранен! И я безоружен!
Я замер, раздумывая, как поступать дальше, а голос продолжил молить о помощи.
Все же, мы с Вовой еще не успели оскотиниться даже несмотря на все случившееся, поэтому проигнорировать зов о помощи я не мог.
Тем более голос был слабым, звучал с надрывом, так что я решился. Быстро вышел из-за своего укрытия, наведя ствол револьвера на дверной проем. Доброта добротой, но я не настолько наивен.
В глубине сарая я увидел нечто, походившее на человеческий силуэт.
Лежал он под стенкой, в окровавленной одежде. Оружия я не заметил, а потому…
Я быстрым рывком пересек открытое место и прижался к стене возле приоткрытой двери. Перехватил поудобнее револьвер, держа его у пояса, и резко шагнул внутрь, оборачиваясь направо-налево. Но никто не стоял за дверьми.
Не убирая револьвер, я подошел к телу. Молодой паренек лет двадцать на вид. Лицо землистого цвета, глаза запали, руки лежат безвольно, никакого оружия в них нет.
Вся куртка спереди покрыта побуревшей кровью. Лежит, не шевелясь, лишь грудь вздымается, показывая, что он еще жив. Я склонился над телом, пытаясь распахнуть на его груди одежду и осмотреть рану. И в этот момент глаза «раненного» широко раскрылись, демонстрируя мне суженный до булавочной головки зрачок и абсолютно стеклянный взгляд, равнодушный и пустой. Миг, и что-то острое ударило меня в грудь с правой стороны, со скрежетом пройдя по висящему на груди биноклю и легко протыкая тонкую ткань. Боль пришла через мгновение, такая же острая, как и лезвие вонзившегося в меня клинка. Мелькнуло понимание, что этот урод приныкал нож в соломе, на которой лежал, и только я приблизился — просто вогнал его мне в грудь.
Пока я осознавал, что произошло, последовал страшный удар лбом в переносицу, ломающий мне нос и заставляющий захлебнуться кровищей, хлынувшей в горло.
Попытка вдохнуть успехом особо не увенчалась, мне не хватало воздуха и что-то клекотало в груди. Я размахнулся слабеющей рукой, пытаясь врезать уроду по голове тяжелой рукоятью револьвера, но он с силой, которую трудно было ожидать от такого тощего задохлика, перехватил мою руку и выдрал револьвер из пальцев, после чего сам врезал мне рукоятью моей же пушки в лицо, рассекая еще и бровь.
Я завалился на спину. Сил на сопротивление уже просто не было. Кровь из сломанного носа потоком текла в глотку, заставляя меня буквально захлебываться. Я булькал, хрипел и пытался хоть чуть-чуть вдохнуть воздуха, но воздух упорно не хотел попадать в легкие.
Урод встал надо мной в картинную позу, вытянув руку с револьвером, и растянул на своей мерзкой роже не менее омерзительную улыбку. Целясь мне в лоб, он гнусавым, ехидным голосом поинтересовался:
— Ну что, мусорила поганый? Сожрал, а? Всех вас, сук, ненавижу! Всех передавлю по одному! Сейчас тебя, а потом и дружка твоего.
— Кхр-р-рк-к-к-х-х, — я с трудом нашел в себе силы ответить. — Я не мент!
— Да конечно, — засмеялся ублюдок. — Расскажи мне! Кто-то стуканул и вы приперлись, да? Или же сидели, ждали, чем все закончится. Я все знаю! Знаю, что вы, козлы, специально караулили, пока я эту парочку уродов порешу, и сразу нарисовались. Вы всегда так делаете, так что мне не заливай! Говори, как следили за мной? Что, с горы, камерой? Или стуканул кто? Кто? Где эта гнида? Говори, мусор поганый, или порешу! — он чуть не визжал, а руки ходуном ходили, настолько он был зол.
— Мук-хх-жик, ты кх-х бред-и-шь…какие спутники, ты что, не видел, что творится? — прохрипел я. — Нет больше ментов, и я без…кх-х…поняти… с кем у тебя там разборки были… Я не…кх-х…мент…
— Да что ты мне тут лапшу вешаешь, не мусор он! И часа не прошло, как вы явились. Отследили? Говори, как? Нычку мою нашли? Пасли тут, да?
Я хотел что-то еще сказать, ну хоть как-то потянуть время, но понял, что это бесполезно — парнишка то ли умом тронулся, то ли под чем-то… Похоже, что угроза милиции-полиции у него была навязчивой идеей, и он на ней зациклился целиком и полностью.
Где-то совсем рядом загрохотали выстрелы, и нарик начал испуганно озираться, задергался.
Это был идеальный момент, чтобы на него напасть, но вязкая чернота, начавшая заполнять обзор, туманила взгляд. Сейчас я смотрел на мир будто через трубу, которая с каждой секундой сужалась все больше и больше, а в центре ее был ствол моего револьвера, нацеленного мне же в