Хм…к слову, об этом. Вова вспомнил слова Ани насчет «психологической травмы», и сейчас, когда было время, перебирал в памяти последние события. Женя действительно вел себя странно. Его срывы, его действия, связанные с неоправданным риском, нездоровый азарт в отдельных случаях…
Нет, он и раньше был тем еще сорвиголовой в отличие от Вовы, но на фоне случившегося апокалипсиса все это еще больше усугубилось…
С этими мыслями Вова вышел наружу и, щелкнув кнопкой на блоке сигналки, распахнул багажник «Ауди».
— Эй, утырок! Вылезай оттуда.
— А? Чего? Где я? Помогите, я не могу пошевелиться…
Голос из багажника был слаб и должен был продемонстрировать полную неспособность своего обладателя к сопротивлению или другим действиям.
И Вова повелся бы, наверное, на это, если бы не одно «но». В своей жизни он видел далеко не одного такого типа, и все они в нужный момент были прекрасными актерами. А так как у Вовы был богатый опыт общения с ними, он научился отличать и определять фальшь, а сейчас в голосе пленника была именно она.
Этот урод немного оклемался и до него должно было дойти, что сбежать не так уж много шансов. Но именно сейчас — идеальный. Особенно если он прикинется немощным, из-за чего внимание «конвоира» ослабнет, он не будет ждать подлянки.
— Я сказал, вылезай! — приказал Вова, отступив назад. — Иначе я просто подойду к багажнику и прострелю ту часть тебя, которую увижу первой. Быстрее! Считать буду до пяти, не могу до десяти. Раз… Два… Три…
На счете пять нарик все-таки перевалился через борт машины. При этом было заметно, что он зачем-то очень аккуратно действует здоровой рукой. Как будто в рукаве у него что-то лежит.
— Бросай! — приказал Вова.
— Я? Что? Вы о чем? — ублюдок сделал непонимающее лицо.
— Сказал же, бросай то, что в рукаве. Сейчас! Или башку прострелю! Ну!
Наркоман взвесил свои шансы. Вова стоял метрах в пяти с автоматом, нацеленным точно на него. Нет, в целом шанс был, но…он так и не решился.
Встряхнул рукавом, и на землю вывалилась обычная крестовая отвертка. Видимо, завалялась в багажнике.
Вова зло уставился на импровизированное оружие. Злость в нем начала клокотать, подниматься все выше и выше.
Его гуманизм резко отошел в кусты покурить, подумать о высоком. Ну еще бы — эта отвертка значила только одно: этот ублюдок собирался убить Вову. Ну, или пырнуть так, чтобы он не мог сопротивляться.
И ведь все продумал. Скорее всего, он вот так и Жеку подловил — жалобно позвал, притворившись немощным, а когда тот был близко — вогнал ему нож в грудак. Да сто процентов так и было!
И не окажись на пути лезвия бинокля — Жека уже кормил бы червяков.
А теперь этот урод хотел провернуть тот же финт с ним, с Вовой, у которого уже бинокля не было, а отвертка была куда длиннее ножа.
Удачно пырни нарик ею Вову — и можно сразу отдать концы.
Быстро сделав к уроду несколько шагов, Вова с размаху врезал ему прикладом в живот. Нарк тут же согнулся и получил еще один удар, уже по спине, растянулся на земле. Вова, злобно глядя на тело, тяжело дышал. Очень хотелось еще разок ему врезать, а лучше два.
Но, кажется, сейчас парень не изображал, а реально отрубился.
— Бать! Ба-а-атя! — заорал Вова.
— Что такое? — отец Вовы, понятное дело, еще не спал. Еще бы, сын учинил изрядный переполох, приехав на незнакомой машине, из которой вытащил своего окровавленного дружбана. Совать нос в такой момент к сыну он не стал, но ждал, чем все закончится.
— Принеси из баула большого наручники. Возле кровати. Белый с синим.
Хозяйственный Джей в больнице прихватил с ментов две пары наручников со своим извечным «пригодится». И надо же — пригодилось!
Иваныч, бросив быстрый и угрюмый взгляд на лежащего у ног Вовы пленника, молча развернулся и зашел в дом. И минуты не прошло, как он появился и принес «браслеты», которые Вова, не пытаясь даже побыть гуманным, защелкнул на обоих запястьях нарика, просто вывернув тому назад руки.
— Сына, ты, конечно, прости, что я лезу в твои дела, но что это за тип? И что произошло вообще?
— Вот этот гад, — Вова ткнул ботинком тело, — в Оленевке запалил хату, чуть не порешил Жеку, а сейчас, когда я его из багажника пришел доставать, хотел еще и меня ткнуть.
— На наркомана похож… — хмыкнул Иваныч, рассматривая стонущего человека, корчащегося на земле. — У него ломка, похоже…
— Точно нарик, причем еще и мелкий барыга, видимо, — кивнул Вова. — У него какая-то дурь в пакетиках была.
— А с рукой у него чего?
— Это Женькин пугач рванул. Там травмат был, переточенный под боевые. Или газовик. Короче, ненадежная штука. Ну и когда этот урод Жеку грохнуть хотел — пистолет и взорвался, оторвав ему лапу к чертям.
— Ясно. А сейчас ты куда его?
— Да вон, в подвал деда Осипа. Там все равно ничего не хранят. А этот черта с два оттуда выберется сам. Замок сверху накину и ключ заберу.
— Ну…дело твое, конечно, но дальше то что с ним делать будешь?
— Честно? Без понятия. Убить бы надо, но как то неправильно.
— А ментам чего не сдать?
— Па-а-ап, — вздохнул Вова. Ну почему люди так отчаянно цепляются за старую реальность и не хотят принять новую? Все же очевидно! — Ну нет больше ментов. Совсем нет! Некому его сдать. Но и сам судьбу человека я решать не хочу. Вон, пусть Жека очухивается и решает. В конце концов, Женька из-за этого урода чуть на тот свет не отправился…
— Не стоит Женьке это передоверять. Ты сам бы решал. В конце концов, на хрена нам этого нахлебника кормить? Просто пустить ему пулю в голову и все.
— Бать! А сам бы смог?
Иваныч пожевал губу.
— Смог бы, но не мне это надо.
— В каком смысле? — не понял Вова.
Иваныч тяжело вздохнул и, выдержав паузу, наконец заявил:
— Скажу прямо. Раз больше нет закона — нужно создавать свои законы. Человеку — по заслугам его.
— Как-то слишком уж ты круто взял…
— Ну, хочешь — собери всех, собрание устрой. Но сразу тебе говорю — бабы никого валить не согласятся. Да и Бориска ваш тот еще интеллигент. Тоже проголосует против. А Костик его поддержит.
— Борис? — Вова вообще не понял, о ком речь.
— Ну вы его по-другому зовете, Волохаем. А вообще он Борис Владимирович, — Иваныч присел на крыльцо и достал пачку папирос «Беломор Канал». Проделав весь ритуал — дунуть, смять гильзу «по правильному», чиркнуть спичкой и выпустить первый, самый зловонный клуб дыма, он откинулся назад и с усмешкой посмотрел на сына.
— Он, кстати, пока вас нет, воду мутит. В вожаки метит…
— А ты против? — усмехнулся Вова.
— Конечно! Вожак в нашей ситуации должен быть злым и решительным. И этот, — Иваныч кивнул на нарика, — может стать показательным примером.
— То есть ты предлагаешь мне стать эдаким местным барином? Казнить нельзя помиловать?
— Скорее шерифом, — усмехнулся Иваныч, — или, если тебе так больше нравится, можно хоть Уокером техасским рейнджером называться. Суть одна — нужен глава, а то сейчас каждый городит что хочет. Долго мы так не протянем, если и правда вокруг все происходит так, как вы с Женькой описываете.
— Правда, — кивнул Вовка, — но то, что ты предлагаешь… Пап, я что-то не уверен, что это классная идея.
— Сейчас идеальный момент будет, и не надо мне тут «папкать». Не хочешь — не надо. Жди, когда Женька твой поправится, и ему предложи. Думайте вместе, как быть. Но я свое слово сказал. И на вашем месте именно так и поступил бы. Никто потом даже слова не скажет, если ты будешь решать за них.
Под напором отца Вова сдался. В конце концов, ведь действительно, кто-то должен будет принимать решения. Почему пока что не взять это на себя. Потом, может, все-таки удастся перекинуть всю эту шляпу на Жеку, тот точно не откажется. Но в любом случае, когда в их «поселении» каждый воротит что хочет, когда у теток одно на уме, Волохай и Костя воду мутят — ничего хорошего не будет. А если еще люди к ним подтянутся? Тогда не анклав будет, а сборная солянка, шансов выжить у которой — ноль.
— Ладно, я понял тебя. Но стоит подумать, надо ли оно мне вообще, — буркнул Вова. — Я сидеть тут, в деревне, не планирую. Нам очень много всего нужно. И это все нужно где-то искать…
— Давай ты отведешь своего пленника куда хотел, и тогда уже думать будешь, чего да куда, — напомнил Иваныч. — И да. Ослабь ему потом браслеты, иначе останется без рук к утру.
— Да, конечно.
Вова ухватил пленника за сцепленные за спиной руки, задрал их, заставив нарика подняться и наклониться. Весу в нем оказалось на удивление немного, так что это не вызвало ни малейших сложностей. Где-то толчками, где рыком и угрозами Вова быстро загнал его в подвал и по совету отца ослабил наручники, а затем поднялся наверх, захлопнул дверь и повесил замок.
Аня
Чертов нарик!
Чертов Джей, герой кверху дырой! Чтоб его!
Жидкость из плевральной полости она откачала довольно легко и быстро, благо было чем. Молясь, чтобы у Джея не оказалось непереносимости опиатов, вкатила ему наркоз. А вот дальше началось веселье. Отсутствие практики за последние пять лет сказалось на ее навыках куда серьезнее, чем она сама думала и представляла. Поэтапная сшивка тканей осложнялась и тем, что было повреждено много мелких сосудов, а еще тем, что у нее банально сдавали нервы. Одно дело оперировать совершенно незнакомого человека, а тут…
— Отсос. Тампон! — командовала она.
Ася, которой Аня, собственно, и доверила эти две операции — специальным механическим приспособлением убирать кровь, была все же не врачом. Да и от медицины в целом была далеко. Хорошо, что ее не мутило от вида крови, но все же до операционной медсестры ей было далеко. Вот и сейчас она с трудом смогла убрать хлынувшую из сосуда кровь, потом замешкалась с тампоном и пришлось заново убирать поток. Аню это очень сильно раздражало, но пока что сдерживалась — в конце концов, сама она бы точно не справилась, а требовать профессионально делать то, к чему человек вообще никак не готовился, — глупо.