…«Ахмет, великий покоритель мин», ептыть… А хули — ведь сделал же! Вышел, наступая в свой след, с территории, специально для зрителей небрежно бросил у своих ящиков связку добычи. …Э-э, а Максимыч-то не повелся, ишь, ухмылку еле удерживает. Просек мой спектакль, в отличие от этих. А эти впечатлены, похоже. Вон как зырят почтительно. Это гут… Сел на ящик, принялся забивать трубочку. Бросил солидно так:
— Ну всё, вроде. Есть проход. Сейчас покурим, да пойдем шпурять.
— Нашел ствол? — подсел Максимыч.
— Да вроде как. Там из-под снега видно — ламповая была, она же всегда перед клетевой? Нет? Рядом движки ещё, я таких не видал, здоровенные. Или редукторы — хуй поймешь, замело доверху. Они от ствола далеко быть не могут. Главное, там табличка висит, график спуска. Я только когда её увидел, убедился. А то не верилось что-то; больно уж здоровый ствол получается — метров шесть-семь.
— Много на нем навалено?
— Много. Там, похоже, здание стояло этажа в два, хорошо не кирпичное, а из хрущевской панели. На втором, похоже, раздевалка была — шкафчиков до хрена валяется, и все поверху.
— Хватит у нас тола расчистить?
— Должно. Я бы ещё прихватил, но ладно, хоть это донесли, — мстительно добавил Ахмет, глядя на Фоменку.
— Ладно, докурил? Пошли взглянем.
Троица спецов отправилась на развалины. Увидев торчащие из-под снега редукторы, Алик кинулся их осматривать, оставив Ахмета с Максимычем.
— Ну что, Ахмет, выходит, зря гражданских ловили?
— Вниз ещё идти. Геннадий Максимыч, меня и так эти гражданские к земле давят, не надо.
— Что, ждешь внизу гадостей?
— Не то чтобы очень, но… Больно уж по-распиздяйски наверху заминировано. Не для расслабухи ли… Такое ощущение, что натыкано неграми обкуренными. Вон, первое боевое разминирование — и смотри-ка, поляна зачищена.
— Почему-то так и думал, что первое. А внизу чего именно опасаешься? Я-то от жизни малость поотстал, в Афгане застал только самое начало — ничего умнее «эм — четырнадцатых» не знаю.
— Ихних технических чудес прежде всего. Слишком мало времени прошло, аккумуляторы могут ещё заряд держать, тем более, там под землей не так холодно. А навыдумано столько дряни всякой, что мурашки по коже. Даже я могу из того, что у нас под рукой, соорудить такую хреновину, что ни один не уйдет. Было бы желание.
— К примеру?
— Вот освободим мы лестничный спуск — чё-то в подъемные штучки не верится как-то, и пойдём вниз. На последнем пролете подготавливаю ступень — чтоб свободный ход немного был, под неё — самую обычную ПФМку или ПОМку,[64] пусть сапёр найдет, порадуется, что повезло — не сработала. Она ничего не взрывает — нахера, пусть сапёр осмотрится, вернется и доложит. Зато нажатие ступени пускает что-нибудь типа ЧМВ,[65] поставленный на время, достаточное для спуска всей группы. А там… Полет фантазии ограничен только наличным ассортиментом. Я бы, в данном конкретном случае — пропустил бы всю группу в коридор, а там — теми же «Клейморами». Спереди и сзади, и плюс ещё лестницу на голову. Впечатляет перспективка?
— Вполне.
— А теперь ещё представь, что взрыватель может быть инфракрасным, или сейсмическим. Или ещё каким, про какой мне двадцать лет назад не рассказывали.
— Предложения тогда какие?
— Да какие? Пускать вперёд камикадзе, какие ещё. А вслед — полукамикадзе, который проследит, чтоб первый не в углу отсиделся, а прошел куда надо. И ждать. Примерный срок — чтоб спуститься, минут десять–двадцать там, подняться, доложить. Ещё один спуск, плюс пять минут на группу — и бабах. Или не бабах.
— Н-да. Ладно, понял тебя. Пошли, устье ствола покажешь.
Осмотрев кучу бетона, под которой угадывалась громадная шахта, забрали Алика и вернулись к грузу. Скупо, но точно Максимыч довел план до Фоменки. Тот без лишних вопросов выделил людей, и работа закипела. Через полтора часа СЗ[66] обступили кучу бетона полумесяцем, не пощадив Аликовых механизмов. Соединив заряды детонирующим шнуром в «звезду», от самого большого, центрального, он надеялся что центральный заряд приподнимет и разрыхлит кучу, а расположенные полумесяцем — сдуют её в сторону. Люди отогнаны, пора.
— Ну, всё. Бисмилля р’рахман р’рахим…
Огнепроводный шнур угрожающе зашипел. Спрятав зажигалку, Ахмет перевалил вершину холмика и присел на ящик. Все напряженно молчали. По лесу далеко разносился стук дятла, а высоко-высоко над людьми, в самой кроне, шастали по сучьям белки, обламывая сухую хвою.
Взрыв тяжко накрыл окрестности базы, щедро посыпав сбитым с деревьев снегом.
…Бля, а ведь получилось! — усиленно сохраняя невозмутимость, ликовал Ахмет. Посреди огромного чёрного пятна, сквозь клубы неосевшей пыли, явно просматривался провал ствола. Между двумя горами появилась третья — облако дыма и пыли поднималось над объектом, едва заметно двигаясь, засевало песком и грязью нетронутую снежную целину. Фоменко, спецы и трое бойцов остановились на гребне холма, разглядывая эту впечатляющую картину, окрашенную розовым закатным золотом.
— Слышите? До сих пор камни падают. Ахмет, долго они ещё будут? — как-то по-детски спросил Алик.
— А я почем знаю. Первый раз в жизни сжег такую прорву тротила. Анекдот помнишь — «Хозяин, я и сама охуела».
— Ну, сапёр, чё сказать — справился. А я сомневался, если честно, — признался Фоменко. — Сумкинс! Ящики спецов — к дырке!
У края провала обнаружилось, что по одному стволу ходили две клети, а между ними смонтирована лестница.
— Да, логично всё. Могли бы мы и догадаться… — отметил Максимыч. — При ином устройстве всё это неремонтопригодно. Смотрите, как металл искорежен. Значит, клети оборвало, и всё ссыпалось вниз. Так, Олег. Давай зови своих, надо расчистить лестницу. И одного гражданского пусть доставят.
На расчистку лестницы много времени не понадобилось, вскоре из провала вылезли запорошенные пылью гоблины. Привели гражданского — при его виде болезненные приступы Ахметовой совести как ветром сдуло — копия соседа, только ещё грязнее — засаленная одежда блестит даже в наступающих сумерках. Фоменко принялся за инструктаж:
— Короче, этот должен спуститься до конца. Жирик, идешь за ним, обеспечиваешь. Дистанция — сам смотри по обстановке. Дергаться он не будет, пацаны с ним поработали. Если чё — повторишь, только быстро, понял? До самого низа не спускаешься, остаешься на лестнице. Внизу увидишь коридор. Этот должен пройти по коридору, сколько тебе будет видно. Остановится — подбодри. И запоминай всё, понял? Особенно — что внизу, вернёшься — спецам доложишь. Ступеньки пересчитаешь, нет, отставить ступеньки, спецы говорят дохуя их больно. Пролёты. Нештатную ситуацию обозначаешь выстрелом. Всё дошло? Выполняй. Эй, Бетмен, Сумкинс — сусанина бегом сюда!
Только что развязанного гражданского обвязали снова, для спуска — начало лестницы от развороченного взрывом устья отделяло метров семь-восемь. За гражданским последовал гоблин, и вскоре топот по металлическим ступеням затих в темноте провала. Ожидание малость скрасил костерок, разведенный в зданьице проходной. Перекусив, все немного осоловели, сказывались сутки, проведенные на ногах.
— Наконец-то хоть пожрали. Бля, от этого стола один дым, на хуя ты его сунул…
— Не в лес же тащ… О! Слышь? Олег! Уснул, что ли? Твой орёт!
Вернувшийся гоблин доложил, что во время спуска ничего не произошло, внизу — куча металла вперемешку с бетоном, коридор — один. Сусанин в коридор заходил, но насколько углублялся — сказать трудно; сейчас сидит, пристегнут к лестнице, тащится — внизу теплее. Пролётов — около пятидесяти, точнее не получилось.
— Ахмет, мне надо решение принимать. Какие мысли? Ждём или сходим?
— Максимыч, а сколько у нас времени? Я так понимаю, наш бабах сверху хорошо было видно. Прилетят ведь посмотреть? Или им насрать — только к периметрам не подходи?
— Не знаю, честно скажу.
— Может, и на хуй эту спелеологию, а, Максимыч? Как я понимаю, у тебя задача — сходить, открыть, убедиться в возможности и целесообразности дальнейшей движухи. Правильно?
— Так. И что? Клонишь к тому, что вниз идти не надо?
— «Что». Выполнена работа, вот что. Внизу пусть следующие лазят. «Хозяйки» тут месяц ковырялись, так? Значит, вытаскали только всякие цинки-танталы. Жрачка им на хер не нужна, логично?
— О-о… Ахмет, что-то ты меня разочаровываешь. Ну, не обессудь. Я тебя тоже разочарую: то, что нужно для людей в городе, делаться будет. Любой ценой. — Максимыч мотнул подбородком на снова прикорнувшего Фоменку. — Без обсуждений. И на этом закончим детство, «а может, не надо…». Давай ближе к делу. Идем, как срок пройдет, ну, помнишь, ты говорил: «Сапёр вернётся, доложит, потом спускается группа, и тут бабах», или всё же можно сразу?
— Так горит у нас жопа или нет? Ты так и не сказал. Если даже горит, но несильно — я бы подождал. Вероятность, сам понимаешь, мала — но когда речь о твоей шкуре заходит… Ты мне дай расклад, если не очень секретно. Я и сориентируюсь.
Максимыч задумался на несколько секунд, глядя сквозь Ахмета; потормозил, вновь сфокусировался.
— Ну, коль скоро мне прямо никто не запрещал… Слушай, только не трещи потом. Подставишь.
— Можешь пропустить.
— Хорошо. В общем, никто у нас сейчас на хвосте не висит. Внаглую, имею в виду. Но информацией о резервах те, кому надо — владеют. Мы с руководством прикидывали — первые претенденты на этот кусок — 242-ой учебный центр ВДВ, в Ишиме. Вторые — мы. 34-ю дивизию в расчёт не берем — им не до этой тушеночной шахты сейчас. Ещё из серьезных претендентов — Нижнетагильский 12-й отряд спецназа ВВ, конвойники из Златоуста и Миасса — но это уже так, в порядке перестраховки. У всех на пути хозяева, сами они, скорее всего, под контролем, да и подлётное время великовато. Но очень, — Максимыч слегка подчеркнул «очень» интонацией, — вероятно, что сейчас за нами наблюдает чья-нибудь разведгруппа.